Книга Эльф: брат или возлюбленный? - Анна Кривенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вздрогнула и подняла глаза. Десятки голубых глаз смотрели на меня с самым разным выражением. Большинство с торжеством и насмешкой, особенно, Амир, во взгляде которого было больше всего ненависти. Некоторые смотрели со страхом и даже жалостью, и это были, в основном, эльфийские девчонки. Сам князь Рэмбрандс, глаза которого постоянно беспокойно бегали, очевидно нервничал, и лишь только Олив выглядел предельно спокойным и серьезным.
— Постойте! — вдруг прервал он князя, решившего зачитать мне три установленных законом наказания за подобный серьезный промах.
Все недоуменно обернулись к наследному принцу.
— Так как Алекс мой младший брат и находится под моей личной опекой, то, согласно указу Ульриха Третьего, моего деда и славного основателя королевства Андрагон, я имею права присвоить его преступление себе и нынче объявляю, что наказание за его проступок ложиться на мои плечи! Я выбираю тридцать ударов плетей!
Все присутствующие просто ахнули. Князь Рэмбрандс побледнел и схватился за грудь в том районе, где у людей находилось сердце.
— Олив, нет! — едва смогла выдавить из себя я, но он жестом запретил мне открывать рот.
— Наказание приму сейчас же! — твердо сказал он. — А завтра утром мы отправимся в путь дальше!
Громогласно объявив об этом, Олив грациозно развернулся и, величественно приподняв подбородок, отправился прочь и зала. Я, потеряв свое сердце где-то в пятках, поспешила за ним, чтобы… его переубедить. Я совершила ошибку — мне и отвечать!
Догнав его уже за пределами замка, я тронула Олива за плечо.
Он развернулся ко мне, все еще сверкая хмурой суровостью, но, увидев мое взволнованное лицо, тут же смягчился.
— Олив, давай поговорим… — попросила я, но он отрицательно мотнул головой.
— Тут не о чем разговаривать, Алекс, — ответил он и собрался идти дальше, но я схватила его за локоть.
— Нет, брат! Я не могу так! Пожалуйста! Позволь это наказание принять мне!
Мои глаза предательски наполнились слезами. Я никогда не считала себя героиней или супервумен и по жизни довольно-таки боялась боли, но сейчас страх перед плетьми просто потускнел от мысли, что Оливу придется страдать по моей вине.
Принц повернулся и немного печально взглянул в мое лицо. Он увел меня чуть в сторону и, остановившись под кроной высокого раскидистого дерева, развернул к себе. Он взял меня за плечи и очень внимательно посмотрел в глаза.
— Алекс! — мягко, но уверенно произнес он. — Это наказание приму я!
— Нет…
— Перестань! — прервал он мой протестующий возглас. А потом аккуратно смахнул с моей щеки все же скатившуюся слезу. — Ты должен просто послушаться меня!
— Но это нечестно! Виноват я!!!
— Ты вообще не виноват! — Олив немного жестко остановил мою тираду. — Ты что не понимаешь, что это обычная ловушка? Тебя подставили, Алекс! Они добивались лишения тебя титула! Только взяв твое наказание на себя, я полностью разрушу их планы!
Я замолчала, изумленно глядя ему в лицо.
— То есть… это все подстроено???
Олив кивнул, а потом привлек меня к себе и обнял.
— Не волнуйся, брат! Я воин и все переживу. Но мы не должны нашим врагам давать ни малейшей надежды на победу!
— А у нас есть враги? — прошептала я, крепко прижимаясь к его теплой груди.
— Да, Алекс! И очень много…
* * *
Очень старый морщинистый эльф в длинной зеленой тунике и с молочно-белой редкой бородой поднял свой деревянный гладкий посох и с неожиданной силой опустил его на плечо почтительно склоненного в поклоне князя Рэмбрандса.
— Идиот! Как ты мог такую прекрасную возможность так быстро уничтожить??? — голос старика звучал так остро и скрежещуще, словно открывали столетиями нетронутую дверь.
— Простите, Великий Мотандорр! Я… совсем не ожидал, что наследный принц решит понести наказание вместо принца Александра!
— Вот потому ты и идиот! Ты что не знал, что Оливентиус за своего братца жизнь свою отдаст??? И ты думаешь, что он позволил бы ему пострадать???
— Простите!!! — затараторил князь и склонился еще ниже. — Я… наверное, недооценил наследного принца!
Старик поднялся со стула и начал осторожно прохаживаться по комнате.
— Обязательно пошлите за ними шпионов! — скомандовал он. — Разузнайте, что Оливентиусу понадобилось в землях князя Бланширского. Докладывайте немедленно и следите, также за принцем Александром. Ваши отчеты жду ежедневно!
— Слушаюсь! — трепетно проговорил князь Рэмбрандс и, пятясь, покинул комнату Лунной Башни своего родового замка…
Неправильный сон, неуёмные чувства и эльфийская магия…
Неправильный сон, неуёмные чувства и эльфийская магия…
На зрелище экзекуции самого наследного принца собралась едва ли не вся крепость князя Рэмбрандса. Я с возмущением смотрела на многочисленных любопытных слуг, невесть зачем явившихся поглазеть на позор монаршей особы.
Дело было нечисто. Без дозволения никто из этих перепуганных людишек (я уже что-то стала привыкать величать себя чистокровным эльфом!) не смог бы покинуть свое рабочее место. Похоже, князь специально всех созвал: отыграться хочет из-за того, что мы разрушили его коварные планы.
Интересно, кто за ним стоит? Кому так сильно не терпится навредить правящему роду?
Олив не стал мне ничего объяснять. В его объятиях мне было так хорошо, спокойно, но теперь, когда предстояло своими глазами смотреть на его истязания, меня всю трясло.
Я честно старалась сдерживаться. Я сжимала кулаки до хруста костяшек и крепко стискивала зубы, пока готовили помост и прикапывали высокий вертикальный столб. Они что собираются его к нему привязывать???
Олив вышел из нашей палатки… с оголенным торсом, в одних только темных кожаных штанах. Его мышцы непроизвольно заиграли под белой гладкой кожей, а многочисленные женщины, как эльфийки, так и обычные представительницы рода человеческого, восхищенно заохали и зашептались вокруг.
Только мне было не до восхищения. Эта сияющая кожа сейчас хлебнет ударов жестокого хлыста…
Олив величественно прошелся от палатки к постаменту, и волосы его, как золотисто-белый шлейф, покачивались в такт его грациозным неторопливым шагам. Само совершенство! Он воистину лучший представитель мощи и красоты этого народа! Ловко взобравшись на постамент, Олив медленно оглядел окружающих. Он был так спокоен, словно не на истязание шел, а на получение ордена «за отвагу».
Я внутренне возмутилась всем этим странным порядкам в эльфийском королевстве. Ну какой принц нашего, земного царства, мог быть вот так бесстыдно и жестоко подвержен избиению, как последний преступник? У нас бы этого не допустили! Ведь наследник престола! Выдающийся полководец! И… самый лучший на свете брат…
Лучше бы я пошла на это вместо него!
Олив обвел толпу своим спокойным, волевым взглядом, а потом подошел к столбу и позволил привязать к нему свои руки, упершись в него лицом.
Воин, которому предстояло совершить акт наказания, заметно нервничал. Он даже помог принцу перекинуть наперед волосы, чтобы оголить спину, и в каждом движении его чувствовалась забота.
Да, бедняга! Если он действительно уважает своего командира и сюзерена, то это задание станет для него самого непосильной пыткой. Как и для меня. Как и для большинства из здесь присутствующих. Кроме коварного князя.
Я злобно взглянула на него. Несмотря на свою злонамеренность, он тоже выглядел бледным. Наверное боялся, что сегодняшние события все-таки выйдут ему боком. И я очень надеялась, что выйдут.
Наконец, прозвучал звук гонга, и воин обрушил на напряженную спину Олива первый удар.
Принц не издал ни звука, лишь рефлекторно дернулся, и тут же на его коже отчетливо проступила кроваво-красная полоса. У меня потемнело перед глазами, все внутри сжалось, начал закипать настоящий безудержный гнев.
Но я помнила слова Олива: он просил перенести все стойко и не поддаваться эмоциям. Он убеждал меня, что нам, как сыновьям самого короля, необходимо явить образец силы, терпения и мудрости, и только лишь это сдерживало меня от ярости, которую хотелось обрушить на голову дерзкого князя.
Но я держалась. Смотрела, как на коже брата раз за разом появляются все новые кровоточащие раны, так что к концу экзекуции его спина превратилась в одно сплошное кровавое месиво, и просто молчала. Он уже не мог стоять на ногах и повис прямо на связанных запястьях, но до самого конца так и не издал ни звука.
Когда было отсчитано необходимых тридцать ударов, палач первым же бросился к принцу
