Книга Кириньяга. Килиманджаро - Майк Резник

исчезнут совсем.

– Но я не хочу покидать Кириньягу! – запротестовала Камари. – Я хочу, чтобы меня обрезали, хочу рожать детей моему мужу, обрабатывать поля его шамба, а в старости приглядывать за внуками.

– Так ты и должна себя вести.

– Но я также хочу читать о других мирах и других временах.

Я покачал головой:

– Нет.

– Но…

– Думаю, на сегодня разговоров достаточно, – сказал я. – Солнце уже высоко, а ты не закончила свою работу здесь, хотя тебе есть еще что делать в шамба твоего отца, а потом ты должна вернуться сюда.

Без единого слова она поднялась и занялась делами. Закончив, она подхватила клетку и зашагала обратно, к себе в бома.

Я посмотрел ей вслед, затем прошел в хижину, активировал компьютер и обсудил с Техподдержкой небольшие поправки к орбитальным параметрам, ибо на Кириньяге уже месяц стояла жара и сушь. Они дали согласие, и спустя несколько минут я шагал по извилистой тропе к центру деревни. Осторожно опустившись на землю, я разложил принесенные в кисете кости и амулеты, после чего воззвал к Нгаи, моля его остудить Кириньягу легким дождем, который Техподдержка обещала позже к вечеру.

Тут же вокруг меня собрались дети – так случалось всякий раз, когда я спускался в деревню из бома на своем холме.

– Джамбо, Кориба! – кричали они.

– Джамбо, мои храбрые юные воины, – отвечал я, сидя на земле.

– Почему ты пришел к нам этим утром, Кориба? – спросил Ндеми, самый смелый из детей.

– Я пришел, чтобы попросить Нгаи смочить наши поля Его слезами сострадания, – сказал я, – ибо целый месяц у нас не было дождя и посевы могут засохнуть.

– А теперь, раз ты закончил говорить с Нгаи, расскажи нам какую-нибудь историю? – попросил Ндеми.

Я взглянул на небо, прикидывая время дня.

– У меня есть время только на одну, – предупредил я, – потому что потом я должен пойти на поля и обновить заклинания, чтобы пугала продолжали защищать наш урожай.

– Какую историю ты нам расскажешь, Кориба? – спросил другой мальчик.

Я огляделся и увидел Камари, стоящую в стайке девочек.

– Пожалуй, я расскажу вам историю о леопарде и сорокопуте[10].

– Такой я еще не слыхал! – воскликнул Ндеми.

– Неужели я настолько стар, что у меня нет для вас новых историй? – спросил я, и он потупился. Я подождал, пока все внимание сосредоточится на мне, потом начал: – Жил-был очень умный молодой сорокопут и, поскольку он был очень умен, постоянно задавал вопросы своему отцу.

– Почему мы едим насекомых? – однажды спросил он.

– Потому что мы сорокопуты, а сорокопуты едят именно насекомых, – отвечал отец.

– Но мы же еще и птицы, – возражал молодой сорокопут. – А разве птицы, орлы к примеру, не едят рыбу?

– Нгаи создал сорокопутов не для того, чтобы они ели рыбу, – напомнил ему отец. – Даже если тебе хватит сил поймать и убить рыбу, тебе станет плохо от такой пищи.

– А ты сам когда-нибудь ел рыбу? – спросил молодой сорокопут.

– Нет, – сказал его отец.

– Так откуда ты знаешь, что будет потом?

В тот же день, пролетая над рекой, сорокопут увидел маленькую рыбешку. Он поймал ее и съел, а потом целую неделю чувствовал недомогание.

– Ты получил хороший урок? – спросил его отец, когда молодой сорокопут поправился.

– Я научился не есть рыбу, – согласился сорокопут, – но хочу задать тебе другой вопрос.

– Какой? – спросил отец.

– Почему сорокопуты самые трусливые из птиц? – осведомился сорокопут. – Едва появятся лев или леопард, и мы взлетаем на верхушки деревьев и сидим там, пока они не уйдут.

– Львы и леопарды съели бы нас, если бы могли, – ответил его отец. – А потому мы должны убегать от них.

– Но они не едят страусов, а страусы тоже птицы, – заявил умный молодой сорокопут. – Если они нападают на страуса, тот убивает их ударом ноги.

– Ты не страус, – ответил отец, устав спорить с ним.

– Но я – птица, и страус – птица, и я научусь бить лапкой, как страус, – заявил молодой умный сорокопут и всю следующую неделю тренировал удар на насекомых и тонких веточках, что попадались у него на пути.

И вот как-то днем он наткнулся на чуи-леопарда. Когда леопард приблизился, молодой сорокопут не взлетел на дерево, а храбро остался на земле, не желая отступать.

– Ты очень храбр, чтобы встречать меня вот так, – сказал леопард.

– Я очень умная птица и не боюсь тебя, – сказал сорокопут. – Я научился брыкаться, как страус, так что, если ты подойдешь ближе, я ударю тебя, и ты умрешь.

– Я стар и больше не могу охотиться, – услышал он в ответ. – Я готов встретить смерть. Подойди и ударь меня, положи конец моим страданиям.

Молодой сорокопут подошел и ударил леопарда прямо по морде. Леопард лишь рассмеялся, раскрыл пасть и проглотил умного молодого сорокопута.

– Что за глупая птица, – засмеялся леопард. – Это же надо, выдавать себя за кого-то еще! Если б он улетел, как положено сорокопутам, я бы остался сегодня голодным. Но он вообразил себя тем, кем его отродясь не замышляли, и просто угодил мне в желудок. Полагаю, все-таки он был не слишком умен.

Я остановился и посмотрел прямо на Камари.

– Это все? – спросила одна из девочек.

– Все, – сказал я.

– А почему сорокопут решил, что он способен стать страусом? – спросил кто-то из ребятишек поменьше.

– Может быть, Камари расскажет тебе.

Все дети повернулись к Камари, которая, помолчав, ответила:

– Одно дело хотеть стать страусом, другое – знать то, что знает страус, – сказала она, глядя мне прямо в глаза. – Беда не в том, что сорокопут стремился узнать что-то новое. Для него плохо, что он думал, будто может стать страусом.

Наступила тишина, дети обдумывали ответ.

– Это так, Кориба? – наконец спросил Ндеми.

– Нет, – ответил я. – Ибо, узнав все, что знает страус, сорокопут тут же забыл бы о том, что он сорокопут. Вы должны всегда помнить, кто вы такие, и избыток знаний может заставить вас забыть об этом.

– Ты расскажешь нам еще одну историю? – спросила маленькая девочка.

– Не сейчас, – я поднялся. – Но вечером, когда я приду в деревню, чтобы выпить помбе и посмотреть на танцы, я, возможно, расскажу вам историю о слоне-самце и маленьком мудром мальчике кикуйю. Неужели, – добавил я, – дома у вас нет никаких дел?

Дети разбежались, кто по шамба, кто на пастбища, а я заглянул в хижину Джумы, чтобы дать ему мазь для суставов, которые всегда болели у него перед дождем. Я зашел к Коиннаге и выпил с ним помбе, после чего обсудил деревенские дела с советом старейшин. Наконец я поднялся к себе в бома, чтобы вздремнуть в самое жаркое время дня, благо дождь должен был пойти лишь через несколько часов.

Камари уже поджидала меня. Она собрала хворост, принесла воды, а когда я вошел в бома, насыпáла зерно в кормушки козам.

– Как себя чувствует твоя птица? – спросил я, взглянув на карликового сокола, клетка которого аккуратно стояла в тени хижины.

– Он пьет, но