Книга Идеальные - Николь Хакетт

желала непременно сохранить это в тайне. Просто Селеста всегда делала такое лицо, когда речь заходила об ее дочери – точнее, об ее повышенной нервной возбудимости, – как будто у Беллы и вправду могло однажды снести крышу.

Алабаме это не нравилось, и ей совсем не хотелось, чтобы подруга посмотрела и на нее с таким же выражением на лице.

«Мне снос крыши не грозит, так что увольте».

– Алабама?

Она вскинула глаза. Доктор Свинкл перестал писать и смотрел на нее с маленькой, но заметной складочкой между бровей. Судя по всему, он ждал от нее ответа, и это тоже раздражило Алабаму: он же даже не удосужился задать ей вопрос!

– Я спросил, как вы себя чувствуете на новой дозировке? – сказал доктор Свинкл.

Он произнес эти слова медленно, так, как говорила иногда сама Алабама, когда ощущала чрезмерное нетерпение. Ей захотелось выпалить докторишке: «Раз ты такой любопытный, тогда будь добр – не бормочи свои вопросы себе под нос». Но Алабама этого не сказала, потому что понимала: он сочтет ее комментарий «непродуктивным». Доктор Свинкл частенько употреблял это словечко. Для него все было либо продуктивным, либо непродуктивным, черным или белым, без пограничной «серой» зоны между вещами и явлениями.

И Алабама пожала плечами:

– Прекрасно.

Доктор Свинкл явно хотел услышать от нее более подробный отчет. Алабама все отлично понимала, но на этот раз ей действительно нечего было сказать. Каждый день в последний месяц она опрокидывала на ладонь маленький белый пузырек, брала двумя пальцами таблетку и щелчком отправляла ее в унитаз. Доктор Свинкл неминуемо пришел бы в ужас, признайся она ему в этом. Иногда Алабаме хотелось рассказать ему все – просто для того, чтобы увидеть его реакцию. Но она достаточно хорошо владела собой, чтобы этого не делать. Доктор Свинкл непременно сообщил бы Генри, не погнушавшись нарушить врачебную тайну.

Препарат, которым он ее пичкал, был антипсихотическим. Алабама узнала об этом после того, как допила все таблетки из первого пузырька и решила прочитать о нем в Интернете. Слово «антипсихотик» до сих пор вызывало у нее злость и даже бешенство.

Алабама была кем угодно, но только не психопаткой.

Часть II

Любой ценой

Глава 8

Холли

На утро следующего дня

Вик, Исландия

Будь Холли в комнате одна, она бы мерила ее сейчас шагами. Потребность в постоянном движении была ее личной особенностью, если не недостатком. По мнению матери, при ходьбе аура Холли окрашивалась в красный цвет.

Мать Холли, Анджела, теперь регулярно делилась подобными наблюдениями – с тех пор, как познала духовное пробуждение. В том, что она его познала, Холли винила Барта, с которым Анджела начала встречаться годом ранее. Барт владел студией йоги в Плано, и когда Холли поинтересовалась у него, не сошлись ли они с Анджелой из-за того, что оба носили совершенно одинаковые легинсы от «Лулулемон», он даже не рассмеялся.

Но ходить по комнате Холли сейчас не могла из-за присутствия Кэтрин, наблюдавшей за ней так, как это делала только она. Они находились в спальне одни, лишенные возможности покинуть эту комнату немедля. После того, как полиция сообщила им об исчезновении Алабамы, Скай – координатор группы – уведомила женщин о том, что все дальнейшие мероприятия, запланированные в рамках поездки, на время отменяются.

Холли чувствовала, что Кэтрин не сводила с нее взгляда и даже не пыталась этого скрыть. Некоторые женщины посматривали на Холли украдкой, из-под завесы ресниц, прикрывавших глаза. Но Кэтрин смотрела на Холли откровенно, непринужденно и навязчиво, как на свою собственность, что раздражало и одновременно стесняло ее, вызывая внутреннюю неловкость.

– Я видела, как тот тип повел Селесту Рид на кухню, – сказала Кэтрин, не переставая жевать жвачку, заменявшую ей завтрак. – Похоже, копы ее сейчас допрашивают.

Холли взяла мобильник и неуклюже потыкала по нему левой рукой. Ее правая ладонь все еще пульсировала там, где мякоть под большим пальцем рассекал полудюймовый порез. Порез был неровным, зазубренным, но не глубоким – не настолько глубоким, как она поначалу испугалась. А разглядеть под бинтом, что с ним стало, было, увы, невозможно.

– Эмили говорит, что слышала, как Селеста с Алабамой ссорились вчера вечером, – продолжила Кэтрин, то ли не замечая, то ли игнорируя молчание Холли. Ее слова перемежались с агрессивным чавканьем жвачки, липнувшей к зубам. – Похоже, ссора между ними вышла жуткая.

– Мне кажется, что Эмили немного драматизирует, – не поднимая глаз, сказала Холли.

На самом деле, Эмили не походила на женщину, склонную драматизировать. Она была миловидной, унылой и скучной тихоней – приторной, как шарик ванильного мороженого. У нее были большие карие глаза, маленький вздернутый нос и волосы песчаного оттенка, вечно уложенные мягкими, женственными локонами. До поездки в Исландию Холли никогда не слышала об Эмили фон Парис, что при количестве ее подписчиков – менее сорока тысяч – было совсем неудивительно. Холли не слышала о большинстве инфлюенсеров, согласившихся на поездку, за исключением Кэтрин – широкоплечей, рыжеволосой особы, прямолинейной и непосредственной в общении и поведении. Именно ее несклонность к театральности, обыкновенно присущей блогерам, привлекла к Кэтрин Холли, усмотревшую в том оригинальность. Только вот теперь Холли все чаще ловила себя на мысли: уж лучше бы ее соседкой по комнате была Эмили, которая шпионила за ней лишь тогда, когда считала, будто Холли ничего не замечает.

– Если по чесноку, то я не знаю, что и думать, – не пожелала угомониться Кэтрин. – У Селесты такой видок, словно она по уши в дерьме, но не хочет об этом рассказывать. – Надув из жвачки небольшой пузырь, Кэтрин громко его лопнула. – И эта девчонка, Алабама, она же была совершенно неуравновешенной.

Холли вздрогнула, но тут же признала свою неожиданную защитную реакцию ханжеской. Ведь до этого утра она бы тоже охарактеризовала Алабаму как психически неуравновешенную особу.

«Нет, так не годится!» Холли решительно посмотрела на свой мобильник в надежде, что Кэтрин поймет: она совсем не расположена к такому разговору. Большим пальцем левой руки Холли без особого энтузиазма прокрутила уже устаревшую сетку собственного профиля в Инстаграме. Со вчерашнего дня она ничего не постила в Сети, потому что Скай попросила их от этого воздержаться. «С учетом обстоятельства», – добавила она так, что всем мгновенно стало ясно, что именно она имела в виду. С учетом того обстоятельства, что Алабама Вуд могла быть мертва.

В дверь спальни постучали, Холли подпрыгнула. Не дожидаясь разрешения войти, порог переступила русоволосая полицейская. Раздосадованная и вторжением этой женщины, и своей собственной пугливостью,