Книга То, что мы прячем от света - Люси Скоур

эта зона плавно переходила в гостиную, давая мне обзор на грязную посуду, старые контейнеры еды на вынос и минимум четыре засохших букета. Его обеденный стол, как и мой, был завален какими-то бумагами и неоткрытыми письмами.

Воздух в квартире был душным, будто помещение стояло запертым и не использовалось. Будто здесь не было жизни.

— Это… эээ… обычно здесь не так грязно. В последнее время я был занят, — сказал Нэш, как будто смутившись.

Теперь я была на миллион процентов уверена, что эти раны оказались намного глубже, чем он показывал.

— Ванная? — спросила я.

— В той стороне, — он показал в направлении спальни, при этом выглядя чуточку стесняющимся.

Спальня пребывала не в таком хаосе, как всё остальное. Более того, эта комната напоминала номер отеля без постояльца. Мебель — кровать, комод и пара прикроватных тумбочек — являлась комплектом. Над аккуратно заправленной постелью висела коллекция кантри-пластинок в рамках. На одной из тумбочек рядочком, как солдаты, стояли баночки с лекарствами. На их поверхности виднелся тонкий слой пыли.

Этот мужчина определённо спал на диване.

Ванная оказалась типично холостяцкой. Совсем немного вещей и абсолютно никаких попыток создать атмосферу. Ради всего святого, шторка в душе и полотенца были бежевыми.

Моя ванна была получше, с ножками-лапками, тогда как его ванна была встроенной и облицованной плиткой. На полу лежала гора грязной одежды, хотя рядом стояла абсолютно нормальная корзина для грязного белья. Если бы этот мужчина не вёл столь очевидную битву с какими-то внутренними демонами, то его привлекательность упала бы на несколько пунктов.

— Можешь закрыть дверь? — попросила я.

Нэш всё ещё выглядел немного огорошенным. И что-то в раненом Нэше Моргане притягивало меня. А искушение притянуть его в ответ почти ошеломляло.

— Нэш? — я легонько сжала его руку ладонью.

Он дёрнулся, затем тряхнул головой.

— Да. Извини. Что?

— Можешь закрыть дверь, чтобы наша вонючая подружка не сумела выбежать?

— Конечно, — он тихо закрыл дверь, затем снова потёр местечко между бровей. — Извини за бардак.

Он выглядел таким потерянным, что мне пришлось подавить желание наброситься на него и зацеловать, пока ему не станет лучше. Вместо этого я приподняла собаку перед его лицом.

— Единственный бардак, который меня беспокоит — это ситуация с собачкой.

Я поставила её и размотала футболку. Она тут же ткнулась носом в кафель и принялась принюхиваться. Храбрая девочка исследует новое окружение.

Нэш кинулся действовать, будто деревянная марионетка превратилась в настоящего мальчика. Он наклонился и включил воду в ванной. Жители города не врали про его отменную задницу, решила я, снимая с себя его толстовку.

Я подняла грязную от собаки футболку.

— Возможно, это лучше сжечь.

— Возможно, сжечь придется всю ванную, — он кивком показал на собаку, которая везде оставляла крохотные отпечатки грязных лап.

Я стянула свою перепачканную кофту и бросила её в кучу сомнительного белья на стирку.

Нэш один раз взглянул на мой спортивный лифчик, а потом чуть не свернул себе шею — так резко он отвернулся, чтобы проверить рукой температуру воды и абсолютно без необходимости поправить шторку душа.

Милый, ещё и джентльмен.

Определённо не мой тип. Но надо признаться, мне нравилось видеть его таким взволнованным.

Всё ещё стараясь не смотреть на меня, Нэш схватил стопку полотенец из шкафчика и положил два сложенных полотенца на пол рядом с ванной, после чего расстелил третье на раковине.

— Лучше сними рубашку, красавчик, — посоветовала я.

Он посмотрел на свою форменную рубашку, покрывшуюся пятнами грязи и травы. Поморщившись, он расстегнул пуговицы и снял её, бросив в корзину для грязного белья. Затем подобрал кучу грязных вещей с пола и бросил туда же.

На нём была надета белая нижняя футболка, облегавшая его грудь. Под левым рукавом виднелась цветная клейкая лента, которую спортсмены использовали на травмированных местах.

— Почему бы тебе не взять с кухни большой стакан или типа того? Я не хочу переключать воду на душевую лейку, иначе она испугается до усрачки, — предложил Нэш.

— Конечно, — я оставила его с собакой, а сама отправилась на поиски сосуда для мытья собаки.

Быстрый осмотр его шкафчиков доказал, что практически вся посуда, имевшаяся у этого мужчины, валялась или в раковине, или в переполненной посудомойке, которую, судя по запаху, давно не запускали. Я добавила в посудомойку моющее средство, запустила цикл, затем вручную помыла большой пластиковый стакан из «Пиццы Дино».

Я испытала лишь крошечный укол чувства вины, когда прошлась мимо его стола, чтобы взглянуть на бумаги.

Стол стоял как раз по дороге в ванную, так что нельзя сказать, что я нарочно туда направилась. Кроме того, мне надо сделать работу. И не моя вина, что он оставил папки на самом видном месте, рассудила я.

Мне потребовалось менее тридцати секунд, чтобы остановиться на трёх папках.

ХЬЮГО, ДУНКАН

УИТТ, ТИНА

217.

217 — это полицейский код, обозначавший нападение и попытку убийства. Не надо быть гением, чтобы сообразить, что это наверняка полицейский отчёт о нападении на Нэша. Мне определённо стало любопытно. Но у меня было время лишь на то, чтобы взглянуть одним глазком, поэтому придётся расставить приоритеты. Покосившись в сторону спальни, я одним пальчиком приподняла верх папки Хьюго. Папка ощущалась шершавой, и я осознала, что тут, как и на тумбочке в спальне, лежал тонкий слой пыли.

Я едва успела глянуть на верхний лист бумаги, нелестный снимок при аресте, сделанный несколько лет назад, когда услышала:

— Нашла что-нибудь?

Я дёрнулась, уронив и захлопнув папку, и моё сердце бешено застучало, но потом я осознала, что Нэш крикнул из ванной.

Я сделала шаг назад от стола и выдохнула.

— Иду, — нетвёрдо прокричала я в ответ.

Когда я вернулась в ванную, моё сердце совершило кульбит. Нэш теперь был уже голым по пояс, а его абсолютно промокшая футболка лежала на полу возле ванны. И он улыбался. Типа, прям во все тридцать два.

Учитывая и оголение, и улыбку, я застыла на месте и любовалась видом.

— Если не перестанешь разбрызгивать воду во все стороны, то затопишь барбершоп, — предупредил Нэш собачку, пока она бегала из одного конца ванны в другой. Он побрызгал на неё водой из крана, а она выдала серию хрипловатого, но восторженного тявканья.

Я рассмеялась. И мужчина, и собака уставились на меня.

— Я подумал, что стоит посадить её в ванну и убедиться, что она не боится воды как маленький гремлин, — сказал Нэш.

Жизнь этого мужчины, может, и покрывалась пылью, но героизм глубоко пустил в него свои корни. Та заноза чувства вины превратилась в что-то более крупное и острое,