Книга Остов - Кейт Сойер

ведь знала, что рано или поздно ее секрет откроется, но лишь теперь поняла, какой вред могла нанести этим их доверительным отношениям, которые пестовались с самого детства. Сколько Рут себя помнит, она всегда делилась всеми своими горестями и радостями с Фрэн.

– Я не думала, что это серьезно, пока не стало серьезно.

– Совсем, что ли, рехнулась? Кто пускает парня к себе жить после нескольких классных свиданий?

А если сказать, что она познакомилась с Алексом совсем недавно? Что влюбилась с первого взгляда? Голову потеряла из-за него? Нет, даже думать об этом противно. Лгать, лгать и лгать, чтобы замести следы? Тоска берет от одной только мысли.

– Мы встречаемся уже некоторое время.

– Некоторое время?

– С июля.

На противоположной стороне стола – ледяное молчание. Сидя с опущенными глазами, Рут видит, как на стол падают капли воды. Лицо Фрэн заливают слезы. Она в изумлении качает головой.

– Извини, новостями заслушался. – Алекс виновато вскидывает руки. Увлеченность новостями – одна из его маленьких слабостей.

Потом он набрасывает халат на плечи Рут. Махровая ткань окутывает ее уютным теплом, и она содрогается, только теперь осознав, что замерзла.

Это не та прогулка в первый день января, о какой она мечтала. Рут знает, что Фрэн приняла приглашение Алекса лишь ради того, чтобы продолжить прерванный разговор. Она чувствует себя как школьница, стоящая под дверью директорского кабинета. Фрэн ждет благоприятного случая. Всю дорогу она оживленно болтает с Алексом, расспрашивая его о работе. Алекс охотно рассказывает ей о преимуществах криогенных технологий в сельском хозяйстве. Взахлеб говорит о новой идее выращивания урожая в старых матрасах в лагерях беженцев. Фрэн всегда устанавливала дружеские отношения с парнями Рут. Беспроигрышная ситуация: она либо заводила нового приятеля, либо перечисляла Рут все недостатки ее бойфренда. Рут наблюдает за Фрэн и Алексом, которые увлеченно беседуют, обогнав ее, и по поведению подруги пытается определить, пройдет ли Алекс проверку.

На вершине холма они, по примеру многих других, достают смартфоны, чтобы запечатлеть свой подвиг – выход из дома. Фрэн предлагает сфотографировать Алекса и Рут на фоне раскинувшегося внизу Лондона. Потом Алекс, отвечая любезностью на любезность, фотографирует подруг. Те стоят в обнимку, и Фрэн, наклонившись к Рут, шепчет ей:

– Дура ты.

Но голос у Фрэн не сердитый: Алекс ее очаровал. Иначе и быть не могло. Разве может кто-нибудь устоять перед его обаянием?

У подножия холма они находят паб, где заказывают по пинте пива и две пачки чипсов, которые вываливают в общую тарелку на столе. Алекс идет в уборную, и Рут готовится выслушать вердикт Фрэн. Но ожидаемой критики не следует.

– Не понимаю, почему ты его скрывала. По-моему, он тебя любит. Представляю, чего тебе стоило хранить молчание.

– Может быть, я наконец-то повзрослела, – пожимает плечами Рут.

Она прислоняется к Фрэн, ощущая тепло ее руки. Сейчас подходящий момент рассказать подруге, как начались их с Алексом отношения. Вряд ли ведь Фрэн изменит мнение об Алексе только из-за того, что он женат.

Краем глаза Рут замечает, что Алекс возвращается из туалета. Он направляется к бару, жестами и мимикой спрашивая у них, не заказать ли еще по пинте пива.

– Мне он нравится.

Рут затрудняется вспомнить, когда последний раз Фрэн одобрительно отзывалась о ком-то из ее бойфрендов. Алекс улыбается им от стойки бара. Рут, улыбаясь ему в ответ, берет с тарелки горсть чипсов и запихивает в рот.

9

Рут просыпается оттого, что вся дрожит. Она замерзла. Насквозь промокшая одежда липнет к телу, кожа зудит.

Она чувствует на своем лице дыхание Ника, его кислый запах.

Рут открывает глаза.

Лицо Ника так близко, что она даже не может его рассмотреть. Рут немного отодвигается и замечает, что волдыри у него на коже вздулись. Из них сочится жидкость. Видимо, такое же происхождение и у липкой жидкости на ее лице.

Все тело ломит, она пытается немного повернуться и выглянуть наружу. В глаза бьет яркий свет.

Она выбирается из-под спящего Ника, подползает к краю пасти кита и встает на ноги, осматриваясь. В чистом синем небе ярко светит солнце; со всех сторон, куда ни кинь взгляд, до самой дальней дали – покров хрустящей белой пыли, в которой отражается все сущее.

На секунду она представляет, как ее мать вылезает из укрытия – из-под лестницы? из недавно обнаруженного подвала? из наскоро устроенного бункера вроде того, в каком спряталась она сама? – и идет в сад, а там – белым-бело, новый белый мир: все ее буддлеи и мимозы засыпаны белым пеплом.

Рут трясет головой, прогоняя эту сцену из воображения, а вместе с ней и всякую надежду на то, что ее родители уцелели.

Она осторожно выпрастывается из мокрой флисовой куртки Ника, стараясь не задевать обожженное лицо. Как ни странно, кожа рук от кисти до плеча чистая. Стянув с себя брюки, Рут видит, что ноги тоже чистые. Она идет к морю, на ходу снимая футболку и нижнее белье, и, обнаженная, заходит в волны.

Рут с головой погружается в воду – кожа горит. Но, вынырнув, чтобы вдохнуть воздуха, она чувствует сквозь боль, что соленая вода успокаивает жжение.

Она спиной падает в волны, тело снова уходит под воду. Вытянувшись во всю длину, она лежит на мелководье, позвоночником касаясь песчаного дна. Покачивается на волнах, распахивая глаза навстречу солнцу; уши ее скрыты под водой. Живот начинает сводить от голода, и она задумывается о еде. В рюкзаке осталось немного продуктов, на сегодня им с Ником хватит. Но ведь завтра и потом им тоже надо будет что-то есть. А еще понадобятся антибиотики, иначе раны на коже не заживут: слюна кита, в которой они оба вымокли, наверняка ускорит процесс заражения.

Рут чувствует выброс адреналина.

Да, пока она жива, но, если хочет жить и дальше, сидеть сложа руки нельзя.

Ник смотрит, как Рут, обнаженная, выходит из моря. Он старается сосредоточиться на ее кистях и лице, воспаленных, красных от ожогов, и старательно отводит взгляд от ее полных грудей и густых волос под животом. Рут улыбается, шагая к нему. Нагнувшись, поднимает свое нижнее белье с покрытого пеплом песка.

– Ты меня слышишь?

Голос доносится как бы издалека, словно она говорит сквозь звукоизолированную стену, но он слышит ее четче, чем прежде, до того, как они уснули – сколько же они проспали? – хотя в ушах по-прежнему шумит.

Рут понимающе кивает.

– От тебя воняет. Иди окунись.