Книга Вирус - Джонатан Мэйберри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он вышел из «Голда» в пронзительно-голубых велосипедных шортах и черной майке, на плече у него висела спортивная сумка «Андер-Армор».
— Ты на велосипеде? — спросил я, озираясь по сторонам.
— Нет, приехал на машине.
— А чего тогда в шортах?
— Тут у них новая тренерша по фитнесу. Девица с Ямайки… высокая, роскошная.
— И?..
— Велосипедные шорты подчеркивают мои достоинства.
— О господи!
— Зависть — нехорошее чувство, Джо.
— Полезай уже в чертову машину.
Мы поехали в национальный парк Белвью, купили минералки и двинулись в лес. Пока мы ехали сюда, я особенно не распространялся, и Руди не настаивал, дожидаясь, пока я сам не начну, однако минут через пять после начала нашей пешей прогулки он кашлянул.
— Далековато для терапевтического сеанса, ковбой.
— Терапия тут ни при чем.
— Тогда что? Неужели ФБР хочет, чтобы ты получил еще и значок лесничего?
— Ищу укромное место.
— Разве твоя машина не годится?
— Я в этом не уверен.
Он улыбнулся.
— Тебе непременно надо обследоваться у своего врача на предмет паранойи.
Я пропустил его слова мимо ушей. Парковая тропа привела нас на маленькую полянку у ручья. Я пошел вперед, к разбросанным валунам. Маленький ручеек журчал на удивление энергично. Очень кстати. Не то чтобы я действительно опасался сверхчувствительных микрофонов, но лучше перестраховаться, чем проявить беспечность.
— Ладно, не пойми меня неправильно, Руди, но я собираюсь раздеться. Можешь отвернуться, не хочу, чтобы ты потерял веру в свои достоинства.
Он уселся на обломок скалы и принялся кидать в воду мелкие камешки. Я разделся догола и первым делом исследовал трусы до последнего дюйма, проверив все швы и ярлыки. Ничего не обнаружив, надел их снова.
— Слава богу, — произнес Руди.
Я показал ему средний палец и принялся осматривать дальше позаимствованную одежду.
— Чего ты выискиваешь?
— Жучки.
— Жучки в смысле таких ползучих штук с лапками или же жучки в смысле «я чертов параноик, и моему другу-психотерапевту лучше держать наготове торазин»?
— Вот эти, вторые, — сказал я, натягивая треники и усаживаясь на камень в пяти футах от него.
— Что происходит, Джо?
— Кое-что случилось, Руди… прямо не знаю…
Его темные глаза всматривались в мое лицо.
— Ладно, — произнес он, — расскажи мне.
И я рассказал. Когда я договорил, Руди, не двигаясь с места, долго смотрел на сложившего передние лапки богомола, который грелся, застыв на листе. Солнце превратилось в рубиново-красный шар за далекими деревьями, и дневная жара сменялась прохладным бризом, поднявшимся с приближением сумерек.
— Джо, посмотри мне в глаза и скажи, что все рассказанное тобой правда.
Я утверждающе кивнул.
Он осмотрел мои зрачки, лицевые мускулы, выискивая какие-нибудь изменения. Попытался подобрать слова.
— Существует ли вероятность того, что этот мистер Черч просто затеял с тобой какую-то игру? Возможно ли, что этот Джавад тоже участвовал в ней?
— Несколько дней назад я дважды выстрелил ему в спину. Сегодня я превратил лицо этого парня в кровавую кашу, а затем сломал ему шею.
— В таком случае ответ отрицательный.
Видно, до Руди кое-что дошло. Его лицо постепенно утратило румянец.
— Прионы могут вызвать подобное?
— До сегодняшнего дня я бы безоговорочно ответил «нет». И я до сих пор в этом сомневаюсь.
— Что вообще за чертовщина эти прионы? Не припомню ничего существенного.
— Ну, с ними связано множество загадок. Прионы — это субмикроскопические белковые инфекционные частицы, которые сопротивляются инактивации посредством обычных процедур, модифицирующих нуклеиновые кислоты. Это что-нибудь тебе говорит?
— Ни полслова.
— К сожалению, проще никак. Прионы — новое слово в науке, и мы совершенно точно уверены, что не знаем о них несоизмеримо больше, чем знаем. Прионовые болезни часто называют спонгиформными энцефалопатиями из-за того, как выглядит после смерти мозг больного: в больших вакуолях по всей коре и мозжечку. Мозги становятся похожими на швейцарский сыр. Эти болезни характеризуются потерей двигательного контроля, деменцией, параличом, изможденностью и неизбежно приводят к смерти, обычно из-за развивающейся пневмонии. Коровье бешенство — это разновидность спонгиформной энцефалопатии. Если, однако, вернуться к твоему покойнику, его симптомы, совершенно точно, под это описание не подходят.
— Значит… прионы не могут превратить террориста в эдакое чудовище?
— Не думаю. Ты говоришь, Черч не уверен, только предполагает. Прошло уже сколько… Пять дней с тех пор, как ты застрелил Джавада? Недостаточно времени для проведения медицинских исследований такого рода. Черч может полностью ошибаться на его счет.
— Только это не отменяет того факта, что Джавад был мертв.
— Dios mio.
— Руди… ты мне веришь, правда?
Он продолжал любоваться богомолом.
— Да, ковбой. Я тебе верю. Просто не хочу верить.
На это мне нечего было ответить.
Грейс Кортленд и мистер Черч.
Истон, Мэриленд, 18.22
Мистер Черч сидел в комнате для допросов и ждал. Раздался осторожный стук в дверь, и вошла женщина. Среднего роста, стройная, в сшитом на заказ сером костюме с юбкой, блузке кораллового цвета и лодочках на низком каблуке. Коротко подстриженные темные волосы, карие глаза с золотистыми искорками. Ни колец, ни других украшений. Она походила на голливудского бухгалтера или администратора из какого-нибудь кичливого агентства по найму актеров. Однажды Черч слышал, как ее назвали «возмутительно хорошенькой».
— Видели? — спросил Черч.
Она закрыла дверь и бросила короткий взгляд на портативный компьютер, стоявший на столе перед Черчем. Однако наклоненный экран мешал разглядеть изображение.
— Да. И я не в восторге от того, что мы лишились бродяги. — Ее голос звучал низко и гортанно, а произношение было явно лондонским. — Я понимаю, что у нас имеются другие объекты, однако…
Черч отмахнулся от ее слов, коротко мотнув головой.
— Грейс, выдайте мне заключение о способностях Леджера на основании того, что только что произошло.
Она села.
— В числе его достоинств то, что он настойчивый, сильный и злой, но это мы и без того уже знаем из видеозаписи со склада. Он настойчивее остальных кандидатов.