Книга Ваше Сиятельство 2 - Эрли Моури

class="p1">— Расскажите, Александр Петрович, как вышло так… — Захаров возвел к потолку свои проницательный взгляд и после небольшой паузы продолжил: — Так, что виконт Ковальский, отвечая на наши вопросы, договорился до того, что сам признал, будто хотел убить вас? Ведь я отчетливо помню ваши слова у двери в палату. Чем вы таким запугали Ковальского, что его потянуло на опасные откровения? Вот мы вспоминаем все это и не можем пока найти здравого объяснения. Ковальский с таким нездоровым энтузиазмом расписывал нам о собственном плане вашего убийства, что у меня возникли сомнения, в том ли лечебном заведении он находится.

— Да, и меня это очень обеспокоило. Подумалось, что его следует перевести к душевнобольным, — вставил виконт Костромин, прекратив делать записи и поправив очки. — Правда откровения Ковальского быстро прекратились. Потом словно подменили человека. Он принялся рьяно отрицать все, им же сказанное. Требовал, чтобы мы порвали протокол опроса. Вы, ваше сиятельство, ведь неспроста сообщили нам, что он желает пойти на откровения, расспросить его о причинах визита в клуб «Ржавый Париж»? Объясните, откуда у вас возникла такая уверенность, будто виконт Ковальский собирается свидетельствовать против самого себя?

— Охотно объясню, уважаемые господа, — согласился я. — Мы с баронессой Евстафьевой навестили его для того, чтобы расспросить о том, по каким причинам он хотел меня убить. Была ли это лично его инициатива или за ним кто-то стоит.

— Саша! Тебя снова хотели убить⁈ — испуганно глядя на меня, мама выпустила облачко густого дыма. — Это все в том же клубе, где стреляли из пистолета?

— Мам, хотеть и убить — две большие разницы. Признаюсь тебе: в случае со мной, разницы настолько большие, что не стоит о них сейчас говорить и отнимать время у наших гостей — все-таки они на службе императора, — сказал я, прикуривая.

— Пожалуйста, дальше, Александр Петрович, — подтолкнул меня граф Захаров. — Нам особо интересно, отчего вдруг Густав Ковальский решил поначалу пойти на откровения.

— Я знал, что Ковальский, кстати, его прозвище — Лис, по доброй воле говорить правду не пожелает. По этой причине я применил магию. Особую магию, которая, воздействуя на человека несколько неприятно, заставляет говорить правду, независимо желает он сказать ее или нет, — пояснил я и, предвкушая очередной вопрос от господ из имперской канцелярии, сказал: — И да, я маг. Неплохой маг, раз могу делать подобные вещи.

— Со слов баронессы Евстафьевой младшей, вы не просто неплохой маг, а некто почище самого магистра Арвигуса, раз умеете делать такие вещи. Вы вроде как обычную пассажирскую виману заставили лететь быстрее полицейских машин. Верно? — Костромин внимательно смотрел на меня поверх очков.

Ну вот… Теперь меня сравнивают с легендой прошлого века — магистром Арвигусом, который якобы умел летать, превращаться в медведя и метать молнии точно Перун, но все это вымыслы.

— Если вы об ускорении виманы модели «Стриж ВЛ-31», принадлежащей Веселову Ивану Сергеевичу, то вполне верно. Но господа, в случае с данной виманой имела место техническая хитрость. Приоткрою вам небольшую тайну: вместе с графом Голицыным из Директории Перспективных Исследований мы работаем над революционным техническим решением, которое позволит виманам летать намного быстрее. И все это, разумеется, на благо нашего отечества — Российской Империи, — с некоторым пафосом сказал я, зная, что люди на службе государя любят подобные акценты в разговоре.

— Мой сын в самом деле очень талантлив. Его Голицын очень ценит, — не без гордости высказалась Елена Викторовна, стряхивая пепел в пепельницу, которая с недавних пор появилась здесь.

— Ах, вот как! Значит, помимо великолепных магических навыков у вас имеются и значительные технические таланты, — заулыбался Захаров, в то время как его коллега что-то усиленно записывал на бланке. — Александр Петрович, — продолжил Захаров, — а вы могли прямо сейчас продемонстрировать тот самый магический фокус с… — он замялся на миг, — в общем, провести небольшой эксперимент: заставить говорить правду меня, в то время как я буду всячески стараться ее скрыть?

— Конечно, могу, но уважаемый Иван Ильич, это магическое воздействие может вызвать очень неприятные ощущения в теле и на какое-то время повлиять на ваше эмоциональное состояние, — предупредил я. — Не рекомендовал его использовать без особой нужды.

— А, нужда есть, Александр Петрович. Особая нужда. Мы должны понять, как вышло так, что виконт Ковальский говорил сначала одно, а потом вовсе противоположное. Считайте, что эта нужда имперская, — настоял граф Захаров и извлек из кармана сюртука коробочку с сигарами.

— Как пожелаете. Тогда для начала определитесь, о какой теме вас расспрашивать. Так сказать, какую информацию вы попытаетесь от меня утаить, — я встал, сделав несколько шагов по гостиной, разминаясь.

— А давай о нашей недавней рыбалке? — предложил Костромин, подмигнув Захарову.

Тот кивнул и сказал мне:

— Попытайтесь узнать, с каким уловом мы вернулись в позапрошлое воскресенье пятнадцатого апреля. И где мы ловили, тоже выведайте, — Захаров повертел в пальцах серебряную зажигалку, клацнул ей, выпуская язычок оранжевого пламени.

— Хорошо, сделаем, — я было подошел к графу.

— Саша! Смотри мне, осторожно! — раздался сзади обеспокоенный голос мамы.

— Я постараюсь провести очень мягкую процедуру. Да и не требуется ничего жесткого, поскольку у вас нет решительного желания меня обмануть, — я вытянул руки вперед, растопырив пальцы и старательно сканируя ментальное и астральное тело графа, ненадолго задерживаюсь на энергетических центрах. Определив оптимальные точки для воздействия, я коснулся его руки и активировал «Гарад Тар Ом Хаур».

Захаров шумно выдохнул, изумленно глядя на кончик своей зажженной сигары, потом оглядывая комнату, меня, бросив беспокойны взгляд на Костромина.

— Ну? Как ты? — проявил беспокойство виконт.

— Не знаю? — граф пожал плечами. — Как-то не так. Тревожно, — он завозился на диване, попытался встать, но тут же передумал.

— Иван Ильич, скажите, пожалуйста, с каким уловом вы вернулись 15 апреля в воскресенье? — спросил я, решив эту неинтересную игру не затягивать.

— Восемь крупных карасей, три карпа по два кило и три судачка, — не задумываясь ответил он, часто дыша.

— Ого, солидный, очень солидный улов, — похвалил я. — Где же вы такое поймали?

— Э-м-м… — граф как-то сконфузился, завертел головой, потом с опаской поглядывая на виконта, признал. — На рынке купили, по дороге домой. Евгений Сильвестрович дал семь пятьдесят рыбакам-торговцам.

— Ну ты даешь! — Костромин всплеснул руками. — Держись! Держись, давай!

После слов виконта Захаров напрягся, втянул голову в плечи, глядя на меня странно блестящими глазами.

— Так, так… — рассмеялся я. — Значит, не были на рыбалке?

— Нет, не были. И не планировали. Мы же хотели… — начал было он, но его оборвал Костромин.

— Так, все! Это уже не интересно. Остановимся! — он снял очки и протер глаза. — Можно его вернуть в нормальное состояние?

— Он сам в него придет минут через десять, но можно ускорить, — я снова вытянул руки, снимая действие шаблона.

— Фу ты черт!.. — выдохнул Иван Ильич и едва ли не зубами вцепился в сигару. — Очень неприятная штука, эта ваша магия, — он жадно затянулся.

— И очень полезная, — признал Костромин. — Особенно в нашем деле. Вас, Александр Петрович, мы внесем в особый список важных для государя людей. Называется «Реестр аномальных граждан дворянского происхождения».

— Господа, если вы имеете в виду, использовать меня для дознания в рамках канцелярии Чести и Права, то сразу предупреждаю: я не смогу быть вам полезен. У меня нет на это времени и передо мной много иных задач, не менее важных для империи. Например, работа над новым типом виман, — с некоторым раздражением высказался я. — И вы прекрасно знаете, что помимо меня есть иные маги, которые умеют подтолкнуть человека говорить правду. Имеются и некоторые немагические методы, — напомнил я.

— Но то, что показали вы, это самое простое и эффективное. Даже сравнить не с чем, — Костромин не скрывал восторга. — Только прошу, вы не беспокойтесь. Вас точно никто не будет трогать по всякой ерунде. Это особый список людей, которые могут быть востребованы лишь по особым вопросам имперской важности.

Мы поговорили еще немного: они пытались выведать подробности столкновения в «Ржавом Париже», я отвечал достаточно честно, но так, чтобы не слишком показывать свои магические возможности, которые и так превознесла до небес баронесса Евстафьева. Мне кажется, самым довольным человеком итогами беседы стала моя мама: ее страхи заметно улеглись,