Книга Ранний старт 2 - Сергей Чернов

Петровне тупо удобнее и быстрее.

— Четыре!

Это кто? Пятая четвёрка? В моём классе отличников и перфекционистов? Не, за Вышегородцева не удивляюсь. Страшной силы ветра бушуют в черепушке Эдика. Запросто что-то пропустит или перепутает. Заметил, что только двадцать минут он может спокойно сидеть и работать. Затем перегревшийся организм самопроизвольно и хаотически начинает выплёскивать энергию. Надо бы обучить его приёмам цивилизованного сброса лишней дури.

Завтра последний день и свобода! На полторы недели. Короткие уроки, быстро домой и в четыре часа «Осенний бал». Мой класс к любому кипишу всегда готов.

Остаток урока Петровна посвящает решению текстовых задач. Одобряю. Не камень преткновения, но сложная тема для некоторых. На физкультуре этих некоторых удобно дрючить. Ну-ка, вычисли скорость бега по результатам! Определи разницу в скорости между самым быстрым и самым медленным! Между мной и Роговым, если персонально. Среднюю скорость по классу вычисли. Отдельно по мальчикам, отдельно по девочкам и по всем вместе. Во сколько раз суммарно девочки подтягиваются меньше, чем мальчики? Неправильно? Отожмись-ка, друг мой, двадцать раз и решай снова. На переменах можно. Не доходит через голову — дойдёт через боль в натруженных мышцах. Беспроигрышный вариант. Даже при нулевом эффекте, когда не поумнеешь, всё равно станешь сильным.

После уроков посещаем кабинет директора. Пал Михалыч Торшин, по прозвищу «Ластик», не горит желанием с нами разговаривать. Псевдоним ему присвоили настолько точный, что само его упоминание первое время вызывало дружный смех несдержанных особ разного пола и возраста. Низеньким его не назовёшь, только невысоким, чуть-чуть, буквально капельку, до среднего роста не дотянул. И волосы на голове из последних сил держат в окружении сияющий на солнце плацдарм.

— Пал Михалыч, а потом опять будете говорить, почему к вам не подошли? — Напираю, и директор сдаётся, хоть и побуркивает.

— Это Елена Дмитриевна говорила… — пытается вести арьергардные бои директор.

— Всё равно к вам нас приведёт. Сама она ничего решать не будет. Не её уровень, — мои последние слова играют роль предупредительного выстрела. Если тема не уровня завуча будет отвергнута директором, то мы получим право идти выше. А это всегда ЧП.

— Ну, заходите…

Нас двое, я и Катя. Проходим и усаживаемся рядом с директорским столом, не ожидая никаких приглашений. Выглядит совершенно по-хамски и бесцеремонно. То есть, выглядело бы, не будь мы детьми. Но мы пятиклассники и хозяин кабинета нам не чужой дядька, а директор родной школы, полномочный представитель поколения родителей.

— Опять двадцать пять, Пал Михалыч, — кладу на стол одну из тетрадок с контрольной работой по математике. Один из «пострадавших», получивших четвёрку ни за что, ни про что.

— Так… и что вас не устраивает?

Переглядываемся с Катей, он нас проверяет что ли? Не так давно подобное разбирали.

— То же самое, Пал Михалыч. Ни одного исправления, ни одного замечания, все ответы верные, все пять задач решены верно. Откуда четвёрка?

— Таких несправедливо сниженных оценок ещё три, — отвешивает своё слово королева. Только у Эдика четвёрка вполне обоснована, исправлений многовато и последнюю задачу не закончил.

— У меня, Пал Михалыч, рождаются смутные подозрения, что Людмила Петровна отрабатывает заказ начальства. Искусственно занижает успеваемость нашего класса.

— Не сгущай краски, Колчин, — морщится директор.

— В любом случае это рецидив, — на этих словах отдаю инициативу Кате. Но сначала мы встаём.

— Наш класс отказывается работать с Людмилой Петровной, — звонко чеканит королева. — Найдите другого учителя. Если в первый день после каникул она появится у нас в классе, обратимся в городское управление с официальной жалобой.

— И, безусловно, четверки пострадавших, — перечисляю фамилии, — при выведении четвертной оценки должны считаться пятёрками.

И сразу прощаемся. Уходим, игнорируя, попытки директора нас задержать. Спохватываюсь только я, вспомнив про тетрадку. Быстро хватаю её со стола и не менее быстро удаляюсь.

Само собой, провели предварительную работу. Тем более её было немного. Забрать тетрадки пострадавших от волюнтаризма, переснять их. Жалобу пока рисовать не стали. Директору школьники всегда жалуются устно.

Теперь можно и домой. Сотворил учителю гадость — за всю четверть радость.

Балы и прочие празднества в школе с некоторых пор без нас не обходятся. У нас в классе, если считать меня, четыре пары, занимающиеся танцами. И вдохнуть настроение элементарно, после торжественной части врубить музычку и урезать джайв: https://youtu.be/u8xK4SJ-ciA

Мы вполне прилично освоили несколько танцев. Есть ограничение, специфика бальных танцев не позволяет групповых композиций, за исключением вальса. Последнее неуместно, поэтому разогреваем школьную публику поочерёдно. Первыми я и Полинка. Не потому, что я самый авторитетный, высшую волю его величества жребия исполняем.

Нигде не вижу Петровну. Присутствуют не все учителя, только те, кто классным руководством обременены, плюс директор и завуч Елена Дмитриевна. После нашего с Полинкой выступления, когда народ заполняет зал, дискотека рвётся с места в карьер. Петровну так нигде и не заметил. Хотя должна быть она классным руководителем у кого-то.

Параллельное. Кабинет директора сразу после уроков до «Осеннего бала».

— Что будем делать, Людмила Петровна? — Непостижимым образом мягкий образ Ластика дышит жёсткой угрозой. — Опять будете весь журнал переписывать? Как вы умудрились наступить на те же грабли, причём…

Директор замолкает, не в силах найти подходящие слова. Петровна смотрит в сторону, сжав губы.

— В прошлый раз мы могли и не переписывать журнал, поставили бы рядом пятёрку, договорились, что четвёрка не законна и, в любом случае, она не оказала бы влияния на оценку в четверти. У Колчина пятёрки сплошняком идут. Сейчас что делать?!

Последнюю фразу директор выкрикивает, Петровна будто сжимается.

— Четвертные оценки выставлены, три из них недостоверны! Прошло по всем документам, Елена Дмитриевна все отчёты наверх отправила!

— И что же делать? — Еле слышно спрашивает математичка.

— Комиссию будем создавать и разгребать все ваши завалы, — каменеет лицом директор. Совсем он сейчас не соответствует своему прозвищу. Совсем не мягкий ластик.

— Начнём с того, что влепим вам строгий выговор с занесением в личное дело. Да, только так! — Повышает голос директор. — Потом комиссия проверит ВСЕ вами выставленные оценки, насколько это будет возможно. Сделает вывод. Если обнаружится что-то подобное, попрощайтесь с категорией, аттестацию вы не пройдёте.

— Это запрет на профессию, — еле слышно возражает учительница.

— Как можно быть такой тупой?! — Директор злится по-настоящему, поэтому и отбрасывает в сторону элементарную вежливость. — Один раз наступили в дерьмо, значит, надо