Книга Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта - Борис Николаевич Александровский

из «Долины роз и смерти» – был отправлен в Болгарию и я, бывший в ту пору младшим ординатором этого лазарета.

В декабре 1921 года последняя часть 1-го армейского корпуса во главе с самим Кутеповым и его штабом, интендантством и госпиталями погрузилась на пароходы и отбыла в Варну. Одновременно туда же были перевезены донские казаки с острова Лемнос.

Галлиполийский лагерь перестал существовать.

Но галлиполийцы, скрепленные цементом кутеповщины, увозили с собою не только нагрудные значки, кольца и грамоты. В их умах была твердая уверенность, что завтра вооруженная борьба против советской власти возобновится, и они вскоре после этого с триумфом вступят в Москву.

Галлиполи кончилось. На смену ему шел РОВС – Российский общевоинский союз.

IV

Лицом к братьям-славянам

В последних числах августа 1921 года в Варненском порту пришвартовался пароход «Решид-паша» под турецким флагом. На нем была перевезена первая партия кутеповских галлиполийцев.

Почти одновременно в Болгарию начали прибывать большие группы донских казаков с острова Лемнос. Продолжалось это три месяца.

В декабре того же года переселение закончилось. Как я уже упоминал, с последней партией галлиполийцев в Болгарию переехал и сам Кутепов со своим штабом.

Таким образом, через год после полного разгрома врангелевской армии остатки ее, реорганизованные Кутеповым в 1-й армейский корпус русской армии, были расселены в Югославии и Болгарии.

До этого Югославия и особенно Болгария приняли на свою территорию многочисленных «гражданских беженцев», то есть представителей крупной и средней буржуазии и интеллигенции, бежавших вместе с отступавшей в конце 1919 года и окончательно разгромленной в начале 1920 года деникинской армией.

Прибывшие в Болгарию в 1921 году кутеповские галлиполийцы не смешивались с этой массой «гражданских беженцев».

Они смотрели на последних свысока. В их глазах это были «штафирки»[1], тогда как сами они считали себя кастой избранных.

Согласно заключенному в Нейи мирному договору, побежденная Болгария обязалась разоружить свою армию. Ей было разрешено (так же как и ее партнерам Германии, Австрии, Венгрии, Турции) держать под ружьем только ничтожное количество офицеров и солдат для несения внутренней службы.

Болгарские казармы опустели. В них и были направлены прибывшие из Галлиполи кутеповские военные контингенты. Началось расселение 1-го армейского корпуса по болгарским городам.

Кутепов со всеми штабными учреждениями разместился в древней болгарской столице Велико Тырново.

Подразделения, входившие в 1-й армейский корпус, заняли казармы в Свиштове, Севлиеве, Никополе, Белоградчике, Орхание (ныне Ботевград) и других городах.

Донские казаки были размещены преимущественно в Южной Болгарии. Контингенты эти полностью сохранили военную организацию и военный уклад жизни, как в Галлиполи. Не было только оружия, если не считать имевшихся в каждом «гарнизоне» нескольких десятков тайно привезенных винтовок.

Самой характерной их чертой, поразившей все болгарское население, было то, что эти люди совершенно не думали о завтрашнем дне и не учитывали реальных условий окружавшей их жизни. Почти год после переезда в Болгарию они пребывали в состоянии полной беспечности и ничегонеделания.

При заключении соглашения с болгарским правительством о размещении галлиполийских и лемносских контингентов Врангель депонировал в Болгарском народном банке сумму, обеспечивавшую пропитание 1-го армейского корпуса в течение одного года из расчета 10 левов на одного человека в день. Каждому галлиполийцу он обеспечивал койку в казарме и пищу из солдатского котла. Думал ли он в то время о том, что будет завтра, когда иссякнут имевшиеся у него на руках «казенные» суммы, я не знаю. Но из 20 тысяч подчиненных ему офицеров и солдат, расселенных в Болгарии, об этом не думал никто.

Да и стоило ли думать? Ведь завтра «весенний поход» и «все придет в норму»… А армия при всех обстоятельствах останется армией. Ей и не полагается думать.

Обо всем этом позаботится начальство. «Кутепыч не подкачает…»

Характерная черта в жизни этих «гарнизонов» состояла в том, что офицеры, их составлявшие, относились к болгарам и ко всей Болгарии с нескрываемым высокомерием, иной раз в совершенно недопустимой форме, задевавшей национальное чувство каждого болгарина.

В каждом слове и каждом жесте этих людей в обтрепанных английских шинелях, старых солдатских френчах и изношенной обуви сквозило сознание своего превосходства над «младшими братьями», а заодно и над всем окружающим миром. От болгар они ждали восторженного преклонения перед их «доблестью» и перед ореолом русской военной славы, носителями которой они себя почитали.

Плывя на «Решид-паше» из Галлиполи в Варну, они страстно обсуждали вопрос о том, в какой форме готовится им торжественная встреча на болгарской земле и какие овации ожидают их – потомков освободителей Болгарии. Туркуловский полковой оркестр спешно разучивал болгарский гимн. Дроздовцы и алексеевцы, выстроившись на верхней палубе, репетировали предполагаемую встречу.

Но вот в туманной дали вырисовываются очертания варненской бухты и города Варны. «Решид-паша» входит в бухту. На палубе раздаются торжественные звуки болгарского гимна «Шуми Марица окръвавена». Начальник 1-й пехотной дивизии генерал Витковский в парадной форме выходит на палубу и расставляет чинов своего штаба и командиров полков, ожидая появления на палубе болгарских делегаций и цветочных подношений.

Но что же это такое?

Где делегации?

Где толпы народа, восторженно встречающие прибывшую в Болгарию «соль земли»?

Почему никто не бросает в воздух шапок и не машет платочками?

Быть может, «Решид-паша» по ошибке пришвартовался не в том месте, где нужно?

Нет, он стоит точно в том месте, где ему указано.

Полное разочарование! Вместо тысячных восторженно настроенных толп – на берегу полтора десятка портовых зевак и бездельников; вместо делегаций – поднимающийся на борт санитарный врач, коротко и сухо дающий распоряжения о порядке проведения карантина. Потом – многочасовое ожидание распоряжений, касающихся высадки и места ночлега. Мировое событие, каким представляли себе въезд в Болгарию дроздовцы и алексеевцы, превращается в мыльный пузырь.

Галлиполийской гордыне нанесен первый удар: никто «армию» не признает и ею не интересуется; галлиполийских химер никто не разделяет. Приехало несколько тысяч беженцев – и только. Остальное – забота портовых властей: как их наилучшим образом разместить, накормить, а попутно и оградить собственное население от возможных инфекций, привезенных этими беженцами.

Пока тысячи прибывших в Варну галлиполийцев ждут на палубе, в каютах и трюмах «Решид-паши» дальнейших распоряжений, генерал Витковский, глава прибывшего эшелона, вместе со своим штабом направляется в город. В гостинице на главном проспекте он снимает два номера – для себя и высших чинов штаба.

Чтобы подчеркнуть свое «высокое» положение, у входа в гостиницу он ставит двух часовых и вывешивает трехцветный царский флаг.

Не проходит и получаса, как его вызывают к коменданту города и требуют немедленно убрать и часовых,