Книга Чужой среди своих - Василий Сергеевич Панфилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я начал было засыпать, но у родителей снова пошла возня. Стиснув зубами так, что без малого не раскрошил эмаль, я глухо и (надеюсь!) беззвучно, застонал в подушку.
Чёрт… с одной стороны, я должен быть рад, что сексуальная жизнь у них есть, и что судя по всему, удовольствие она приносит обоим. С другой… ну вот мне-то это зачем знать?!
Заснул в итоге хорошо после часа ночи, и снилось мне такое, что и вспоминать не хочется. Встал, тем не менее, рано, и сна — ну вот ни в одном глазу!
Вялый и разбитый, потихонечку оделся, постаравшись не разбудить родителей, и вышел на улицу, где уже давно рассвело. Бледное северное солнце, повисшее невысоко над землёй, будто до сих пор дремлет, на три четверти спрятавшись за белыми пушистыми облаками. В посёлке тишина, лишь изредка перебрёхиваются сонные собаки, да со стороны Леспромхоза иногда доносятся звуки работающей техники.
Сбросив телогрейку и оставшись в заштопанной майке-алкоголичке, поёжился зябко и размялся, как могу. А могу пока, увы, плохо… Мало того, что тело не чувствую до конца своим, так оно у меня ещё и деревянное, ну и последствия того паскудного дня дают о себе знать.
Пока разминался, припекло в туалет, и, радуясь отсутствию очередей и свидетелей, я посетил деревянную будочку, умывшись потом в рукомойнике, стоящем чуть в стороне. Отмахнувшись брезгливо от огромной зелёной мухи, вытерся подолом майки, запоздало вспомнив об отсутствующем полотенце.
— А, Миша… — зевая, поприветствовал меня дядя Витя, вышедший из барака с папиросами и похмельной физиономией, — Не спится?
— Да вот… — неопределённо отозвался я, пожимая плечами и накидывая телогрейку на зазябшую спину.
— Я вот тоже что-то ранёхонько встал, — пожаловался мне сосед, снова зевая и показывая редкие зубы, — Та-ак… пойду-ка я отбомблюсь, а то ещё чуть, и собственный фюзеляж разворотит!
Есть пока не хочется, так что я присел на лавочку к столу, облокотившись локтями о столешницу и подперев ладонями тяжёлую голову. Мысли, ещё с ночи толпящиеся в голове, самые не восторженные.
Не хочу вот, но поедом грызёт жалость к себе и обида на весь мир… Не так, не так всё должно быть!
Жизнь моя, несмотря на не самый хороший старт, сложилась вполне удачно, иным на зависть. Хотя… не буду врать, думалось иногда — что вот дескать, вернулся бы я в класс этак в восьмой, то прожил бы её совершенно иначе!
Если бы я вернулся в своё тело, в своё прошлое… Чёрта с два бы я снова поддался на уговоры родни о «верном куске хлеба», и пошёл бы не на ветеринарию, а, пожалуй, на биохимию, куда, собственно, и хотел поступать!
Грезил ведь о высокой науке, представлял, как приезжаю в школу на встречу выпускников через десять лет, будучи кандидатом по биохимии или молекулярной биологии… Я и сам точно не знал, кем именно хочу стать.
Биохимия, биоинжиниринг, биотехнологии… глаза разбегаются, так всё интересно! А молекулярная биология? Генетика?!
Но сложилось так, как сложилось. Струсив, поддавшись на уговоры родни, я поступил в провинциальный ВУЗ, даже не пробуя подать документы хоть в какой-нибудь западный университет. Хотя ведь и язык знал неплохо, и в областных олимпиадах пару раз вполне зачётно участвовал!
Мог… наверное. Просто когда из твоего окружения никто не бывал даже в Таиланде, и вершиной «Заграницы» представляется трёхзвёздочная Турция со «всё включено», и об этом захватывающем приключении вспоминается потом годами по любому поводу, то Европа и США, даже туристические и самые дешёвые, представляются картинкой в телевизоре, а не реальными странами. При переборке всех возможных вариантов учёбы, я и на Москву замахнуться не посмел, а о западных ВУЗах просто не думал.
Потом была студенческая жизнь в Воронеже, подработки, соблазны большого города. Сколько радости было — обнаружить людей, которые смотрят «Что? Где? Когда?», играют в «Мафию» и настолки, обсуждают шахматные матчи и участвуют в политической жизни!
В итоге, увлёкшись социальной активностью, некогда многообещающий студент спохватился ближе к диплому, который вышел — синее некуда! Единственное место, которое я смог получить, это место ветеринарного врача в умирающем колхозе.
Чёрт, да там не то что медикаментов, медицинского оборудования нормального не было! Нет денег, и всё…
А точнее — было, но только председателю, который добивал колхоз, перекачивая средства в собственный карман. До того доходило, что порой я лечил скотину собственноручно собираемыми травами. В Средние Века это был бы востребованный навык…
Вот тогда я взялся за ум! Запоздало, но хоть так… Вылез из этого болота, с превеликими трудами перебрался в город, вцепился в учёбу. Все лекции, семинары, курсы повышения квалификации и научные конференции были мои! Не досыпал, неделями на одной гречке иногда жил. Ох, как я пахал…
Окончил заочно на фармацевта, получил сперва повышение в своей клинике, потом предложение о работе в клинике классом выше, и почти тут же — появилась возможность уехать в США, получить работу в одной из калифорнийских лабораторий. Но там всё казалось страшным и смутным, а дома маячили близкие и понятные перспективы, и я остался…
Нет, всё у меня сложилось неплохо — собственная, пусть и совсем маленькая, ветеринарная клиника, сеть из трёх аптек для животных и открывшая незадолго до попадания аптека для людей, дом…
… и автомобиль с патриотической наклейкой на бампере, настигнувший меня на тротуаре и вмявший в фонарный столб.
— Чёрт… — я снова пережил мучительные моменты умирания, обиды, несбывшихся планов, — лучше бы и не вспоминалось…
Стало холодно, я плотнее запахнулся в телогрейку, а настроение, и без того не безоблачное, стремительно покатилось куда-то вниз. Недавняя проблема с ночными нежностями родителей кажется теперь такой ерундой…
— Ну… — вернувшийся с бомбёжки дядя Витя свеж, бодр и весел, — Что закис? Давай в шахматы, что ли… Пока мамка встанет и завтрак приготовит, как раз несколько партий успеем!
Я вскинулся было… но взглянув в эти глаза, всё повидавшие и всё понимающие, сел обратно.
— В самом деле… по минуте на ход?
— По минуте? — дядя Витя почесал нос, — А давай! Погодь…
Подскочив, он нырнул в тёмный проём барака, и очень скоро вернулся с шахматной доской и будильником. Быстро расставили фигуры, мне выпало ходить белыми, и я начал разыгрывать дебют Робача.
— Ишь ты… — удивился дядя Витя, с треском почёсывая густую сивую щетину и задумываясь, — нестандартно!
Играя, я постоянно проваливался в воспоминания о
