Книга Твое время принадлежит мне - Татьяна Семакова

повернулся, посмотрев с удивлением, а я сказала решительно:

— Тебе явно пришла какая-то мысль и я хочу знать какая.

— Насмотрелся на твои голые коленки и решил скататься к подружке, — ответил с ухмылкой и плавно тронулся с места, — но совершенно не против, если ты присоединишься, — мои щёки запылали огнём, я ухватилась за ручку с намерением выйти, пока он не разогнался, но он заблокировал двери, хмыкнув: — Не суетись.

— Я… — промямлила в ответ, злясь на себя. — Не подумала о такой вероятности, извини. Останови, я выйду.

— Поздно, я уже поехал. Подождёшь в машине или со свечкой постоишь, на твой выбор.

— Издеваешься? — нахмурилась, скрестив руки под грудью, а он широко улыбнулся в ответ и похлопал по коленке, не отвлекаясь от дороги. Я дёрнула ногой и отвернулась к окну, но на долго меня не хватило и я начала приставать с вопросами: — Куда мы едем?

— Я же сказал, — ответил удивленно, а я поморщилась:

— Прекрати, не смешно.

— А по-моему, довольно забавно, — хохотнул в ответ, — видела бы ты своё лицо.

— Что за дела были у вас с Ингой?

— Да какие дела… так, делишки, — поморщился в ответ.

— Что вы сперли? — вздохнула устало, озвучив мысль, давно вертевшуюся в голове, и обмякла на сиденье.

Подруга у меня была с придурью. Хотя, в медицине есть специальный термин — клептомания. Все эти сережки, которые она мне дарила, почти наверняка имели прежних владельцев, хоть она и уверяла меня, что купила и от пагубной привычки избавилась. В ее комнате царил образцовый порядок, у меня вещи никогда не пропадали и со временем я забыла об этой ее привычке, но вряд ли, по сути, психическое расстройство, бесследно проходит с годами. А глядя на то, как Миронов менял замки, в голове была лишь одна мысль — он вор. На пианиста этот парень явно не тянул. Притянуто за уши, но на районе хватало примеров для сравнения.

На счёт вкусов Инги я так же ткнула пальцем в небо, проверяя его реакцию. На самом деле, мужчины у неё были на столько разные, что можно было только диву даваться, на сколько широки взгляды подруги, точнее, ее постель. И если бы не Сашкины слова о дружеских поцелуях при встрече, сомнений бы не возникло…

— Ничего такого, за что бы ее могли убить, — ответил, посерьезнев. — Точнее, только ее. Знаешь про ее маленький секретик?

— Вопрос скорее в том, как узнал ты, — нахмурилась в ответ. — Вряд ли она пришла к тебе с деловым предложением.

— Нет, она стырила мои часы, — хохотнул, вспоминая. — Ловкая, я даже не понял, как умудрилась: из вещей только трусики, — я прикрыла глаза, накрыв их ладонью, моментально представив себе картинку, а он продолжил: — Подождал ее с работы, пообщались. Часы она, конечно, не вернула, но… в общем, сработались.

— Вы хранили в моей квартире награбленное?

— Мы что, по-твоему, мешки денег выносили? — округлилась глаза, а я пожала плечами:

— Да черт вас знает.

— Брось… так, по мелочам. Брюлики, часики. И то скорее ради забавы.

— В деньгах ты не нуждаешься, это факт, — кивнула согласно, а он бросил удивлённый взгляд:

— С чего ты взяла? Этой тачке лет двадцать.

— Этой — да. А ту, которую ты обычно водишь, вряд ли больше года. Новенькая, блестящая и тебе очень нравится, — ответила ехидно, а он засмеялся:

— Да с чего ты взяла, Пинкертон в шортах?

— С того, что ты лопаешься от самодовольства, когда в руках оказываются ключи от машины, — ухмыльнулась в ответ. — И трусы на тебе дороже, чем весь мой прикид зимой, на резине белым по чёрному так и написано. Ещё в клуб захаживаешь, в котором Инга работала, а я видела местное меню, до сих пор зубы побаливают.

— Внимательная, — хмыкнул, заезжая в незнакомый мне двор. — Пойдёшь или в машине посидишь?

— Смотря что ты там собрался делать… — проворчала в ответ, а он прыснул и вышел, не дожидаясь, пока я определюсь.

Я замешкалась, но поспешила догнать его, очень надеясь, что он в самом деле не приехал к какой-нибудь девице. От быстрой ходьбы в толстовке стало жарко, я начала потеть, но снять ее не рискнула, а Миронов прошёл мимо подъездов и свернул за угол, направившись к подвалу, вход которого был закрыт кованой дверью с магнитным замком. Нажал на кнопку звонка и подмигнул мне, а я посмотрела на часы — было три часа ночи. Пока я гадала, кто нам мог открыть в такое время, рисуя в голове портрет мордастого парня зверской наружности с маленькими глазками и шрамом как у моего спутника или похлеще, вспыхнул свет, дверь внизу распахнулась и оттуда высунулся мужичок с всклокоченными волосами и больших очках с толстыми стёклами.

— Михаил Фёдорович? — уточнил мужчина, а Миронов кивнул:

— Он самый.

«Как официально» — удивилась мысленно.

Послышался легкий щелчок, Миронов распахнул дверь и жестом пригласил меня спуститься, а мужичок посторонился, пропуская меня в довольно тесное помещение. Я приоткрыла рот, замерев на входе, а квартирант мягко подтолкнул меня в спину.

— Это что? — вытаращила глаза, наконец-то захлопнув рот.

Подвал был ярко освещён, по периметру располагалась стойка, как в ювелирных, под стеклом лежало такое обилие украшений, что глаза разбегались, за стойкой, вдоль стены, тянулись стеллажи, заставленные небольшими предметами интерьера, статуэтками и шкатулками.

— Ломбард, — пожал плечами Миронов и спросил у мужчины:

— Инга давно была?

— Пару месяцев как, — пожал он плечами.

— Что принесла?

— Браслет, — ответил с готовностью и пошёл за стойку, выдвинув один из стеллажей на себя.

Мы подошли ближе, а он достал аккуратный женский браслет, украшенный красными и прозрачными камнями, искрящимися в свете ламп.

— Не слабо, — поднял бровь Миронов, а мужчина развёл руками:

— Вы сказали, принимать от неё все.

— А ещё я сказал звонить, если стоимость зашкаливает, — сказал ледяным тоном, от которого мороз пошёл по коже. Лицо его мгновенно изменилось, от уже ставшей привычной дурашливости не осталось и следа, я вновь увидела того хмурого, серьёзного парня, что снимал мою квартиру. — Как думаешь, Пётр Сергеевич, сколько стоит эта побрякушка?

— Рубины, брильянты, платина… — начал