Книга Хранительница болот - Наталья Николаевна Тимошенко

не устранил проблему. Я уже нашла мастера, который обещал вскоре решить вопрос, но пока он не приехал, приходилось во время стирки все время стоять рядом с машинкой. Это удивительным образом хорошо на нее влияло, потому что стоило только выйти за дверь прачечной, как она тут же переставала набирать воду.

Каждый вечер я теперь валилась с ног, уставшая как лошадь после забега, засыпала еще до заката, просыпалась с рассветом и чувствовала себя такой счастливой, какой не была уже очень давно. Если кто-то и заглядывал к нам в окна ночами, то теперь нам с Юлькой было не до этого. Мне даже не хотелось ни о чем расспрашивать Веру, в глубине души я боялась ее ответов, а она разговор первой не начинала.

Сегодняшний день выдался прохладным. Небо с самого утра хмурилось, привычное тепло исчезло с ночным дождем, дышалось легко и свободно. Юлька с самого утра рисовала в саду, расположившись у нерабочего фонтана. Кирилл работал здесь же, вычищая по моей просьбе участок сада, примыкающий к стене дома. Мне хотелось максимально восстановить розарий, который я приметила во второй день. Я могла оставить Юльку под присмотром его и Веры, занимающейся стиркой в доме, поэтому решила прогуляться по лесу. Вчера, разбирая бумаги в одной из комнат, я нашла рисунок. Очень старый, судя по выцветшим чернилам, сделанный детской рукой. Рисунком этим оказалась карта поместья Вышинских. Я рассмотрела наш дом, несколько хозяйственных построек, второй домик поменьше, обозначенный как «Желтый дом», большую конюшню. И сегодня мне хотелось поискать эти здания или их остатки.

Территория усадьбы заходила далеко в лес, я приметила остатки забора, теряющегося между деревьев, еще пару дней назад. Должно быть, когда-то здесь был парк, но Агате давно стало не до него, он зарос, слившись с лесом. И где-то там затерялась старая конюшня. Увидев, что я направляюсь прочь от дома, Кирилл отложил в сторону кусторез и последовал за мной.

– Куда вы, Эмилия? – спросил он, когда Юлька уже не могла нас слышать.

Как выяснилось, я была старше Кирилла на восемь лет, и он почему-то решил, что это достаточное основание держать со мной вежливую дистанцию, хотя с Юлькой они уже перешли на «ты».

– Прогуляюсь по лесу, – ответила я, не останавливаясь. – Как я понимаю, здесь раньше был парк?

Кирилл кивнул.

– Давно, еще до моего рождения. Я это место помню уже таким: заросшим и диким.

– Почему Агата не ухаживала за ним? Насколько я могу судить, все в деревне уважали ее, наверняка нашлись бы помощники.

– Не до того было, – признался Кирилл, шагая рядом со мной. – Агата уже старая была, ей бы свои обязанности исполнять, куда уж тут за парком следить? Помощники нашлись бы, конечно, но за помощниками следить надо. Люди у нас добрые, но чужое стащить, когда лежит плохо, не погнушаются.

Я покосилась на парня. Сейчас он выглядел серьезным, как никогда, будто был намного старше своих двадцати двух лет. Юлька была его ровесницей, и такие рассуждения от нее меня не удивили бы, но Юлька выросла в огромном городе, где каждый друг другу – если не враг, то соперник. Впрочем, что я знаю о жизни в маленьких деревнях? Может быть, тут действуют такие же правила. Люди добрее и наивнее, но и ресурсов меньше.

– В первый вечер вы сказали мне, что Агата была Хранительницей, – напомнила я. – Хранительницей чего? Что именно она тут охраняла?

– Не могу я вам сказать, – упрямо повторил парень.

– Почему?

Я остановилась, вынуждая остановиться и его. Мы стояли на узкой разбитой дорожке, когда-то выложенной камнем, а теперь поросшей травой и мхом. Деревья в этой части были особенно густыми, и не скажешь, что рядом болото. Солнце почти не попадало на этот участок дорожки, поэтому камни быстро пришли в негодность без должного ухода.

На этот раз Кирилл стесняться и тушеваться не стал. Поднял голову, посмотрел мне в глаза, и я впервые разглядела, что глаза у него очень необычного цвета: голубые-голубые, как небо ясным зимним днем. Летом солнце выжигает его добела, а зимой оно бывает именно таким.

– Потому что я простой человек, без каких-то талантов, – сказал Кирилл. – Отец мой был обычным столяром, и я такой же. Хотите что-то узнать, у мамки моей спросите.

Парень ясно давал понять, что ничего лишнего не скажет, и мне оставалось только смириться. Не пытать же его раскаленным паяльником.

– Возвращайтесь к Юльке, – наконец решила я. – А я прогуляюсь.

– Будьте осторожны, – попросил Кирилл с видимым облегчением. – Там дальше начинается болото. Я, собственно, об этом и хотел вас предупредить.

А я завела неудобные разговоры. Да, люблю я это делать, ничего не попишешь.

Кирилл вернулся в сад, а я медленно побрела по дорожке дальше. С каждым шагом она становилась все менее различимой, а вскоре и вовсе исчезла между слежавшимся ковром многолетней травы. Стало еще прохладнее, я уже зябко куталась в тонкий кардиган, но продолжала идти вперед. Деревья становились все гуще, будто пытались задержать, не пустить меня дальше, но вскоре, уставшие от моего упрямства, расступились, и я вдруг поняла, что парк остался далеко позади, а теперь я в самом обычном лесу. К моему удивлению, неуютно не стало. Напротив, проснулся интерес. Я никогда не оказывалась в лесу одна, без родителей или друзей. Никогда не бродила между деревьями просто так, не собирая грибы или сухие ветки для костра.

На всякий случай вытащила из кармана мобильный телефон, который продолжала носить с собой по привычке, связи в лесу все равно не было. Сеть и дома удавалось поймать с трудом, чтобы выйти в интернет, и вовсе требовались шаманские обряды и ведро Новопассита, что уж говорить про лес. Завела компас, запомнила, что возвращаться нужно будет на юго-запад, и пошла дальше. Краем сознания понимала, что могу заблудиться, что этот лес мне незнаком, но какая-то сила уверенно гнала меня вперед. Вскоре деревья стали еще реже, теперь вокруг меня росли одни лишь березы, где-то высокие, а где-то совсем тонкие, а под ногами начало чавкать. Я зашла в болото.

Навыков выживания в болоте у меня не было. Помню, когда-то читала статьи о том, как выбраться из болота, когда собиралась отправить в него своих персонажей, но было это очень давно. Персонажи, кстати, в болото так и не пошли, и информация за ненадобностью забылась. Теперь вспоминалась рваными кусочками, фрагментами, не позволяющими считать себя экспертом, а потому следовало развернуться в сторону дома. Я так и сделала, но оказалось, что до болота я не дошла. Я уже хожу по нему. В какую сторону я не пыталась поставить ногу, везде проваливалась по щиколотку. Несколько шагов – и в кроссовках уже чавкала вода. Ледяная, будто сейчас зима, а не теплый май.

Так, спокойно, Эмилия, только без паники. Что там тебе подбрасывают воспоминания? Найти палку и каждый шаг проверять ею. Не перепрыгивать с кочки на кочку, а ступать аккуратно, чтобы не потерять равновесие, переносить вес медленно. Держаться мест с наиболее густой растительностью. Деревья не растут в воде, значит, возле них должна быть твердая земля. Но чем больше я шла, тем сильнее мне казалось, что я не возвращаюсь домой, а еще глубже ухожу в болото. Березки стали совсем чахлыми, и палка в моих руках вскоре оказалась толще, чем их стволы. Теперь болото уже не ощущалось ногами, а было видно невооруженным взглядом. Я видела рыхлые кочки, которые едва ли способны удержать мой вес, черные глаза-блюдца, наполненные ледяной болотной водой.

Паника подступала все ближе, но я старалась ей не поддаваться. Что толку паниковать? Определенно, задумавшись, я отошла слишком далеко от дома, поэтому крики никто не услышит. И искать меня если и начнут, то ближе к вечеру. Оставаться на месте ждать помощи – плохой вариант. Действие репеллента, которым я щедро намазала открытые участки кожи, пропадет через несколько часов. Как раз к тому моменту, как озвереют болотные комары. Они сожрут меня заживо, в этом можно не сомневаться. Так что надо выключить панику и идти вперед.

Я