Книга Обратный отсчет - Петр Григорьевич Заборцев

гаркнул на них сержант, недовольно скривив свою свирепую физиономию.

Осташевский благоразумно решил не отвечать, а Серб что-то беззвучно зашептал, шевеля губами.

Данила осмотрелся. Судя по всему, вся группа была в сборе. Насколько ему удалось определить по обрывкам разговоров, большинство в подразделении было русскими, видимо, такими же эмигрантами, как и он сам. Но встречались и представители других национальностей, довольно далеких от проживания на российских просторах. Данила насчитал таких семь человек. Итальянца, двух поляков, венгра, как ни странно, американца, которого он вначале принял за англичанина, этнического азиата из неизвестной страны и того самого его напарника — серба или хорвата. Их непосредственный командир, сержант, был определенно соотечественником по происхождению и фамилию имел соответствующую — Лопата. Правда, с ударением на первый слог.

Тем временем неидентифицированный пока серб подошел к Даниле, заговорщицки толкнул его в бок и протянул съёмный мундштук, недвусмысленно призывая присоединиться к вдыханию запретной ароматики.

Осташевский отрицательно покачал головой.

— Драган, — представился Серб, по-дружески ухмыляясь.

— Данила, — сказал Осташевский. — Данила Ташев, — полную фамилию иностранцы никогда не выговаривали.

— Совцем хорошо, — кивнул Драган. — Пусть вместе будьем. Вместе веселее. И нека нам Бог помогне.

* * *

Если перегнуться через ажурные перила заграждения, можно было увидеть, как двигается платформа. На основной её части, в ходовой «стекляшке» или в коммуникативном центре, движения почти не ощущалось. Лишь изредка, основание вибрировало, скрадывая неровности побережья, но к этому можно было быстро привыкнуть.

А тут, на восточном мостике, можно было наглядно увидеть, как серая, промерзшая почва, изрезанная ледяными торосами, исчезает под передним козырьком ведущей воздушной подушки, чтобы после прохода платформы и обработки, явиться на свет обновленной и очищенной. Но многофункциональная платформа «Ковчег-2» восстанавливала природные параметры не только самого прибрежного шельфа. Задачи «экологического комбайна», как иногда обзывали движущийся поселок, были намного обширнее. Это были разнообразные исследования геологического и метеорологического толка, оборудование «зон комфорта» для различных видов животных, координация работы роботизированных егерей (которых после «Июньского Откровения» пришлось существенно сократить, заменив их человеческими специалистами).

Иногда платформа останавливалась в прибрежных бухтах, бросая якорь и обеззараживая гидрологический слой от промышленных отходов. За десятилетия использования природных ресурсов, пока не были внедрены альтернативные технологии, отходов, накопилось предостаточно. Это влияло и на местную фауну, серьезно уменьшая царившее тут еще каких-то пятьдесят лет назад природное разнообразие. Обширная программа по восстановлению природы и придания этим местам статуса заповедника была разработана уже давно, ещё при деятельном участии СУПЕР. При помощи искусственного интеллекта были спрогнозированы условия, при которых, пусть не так скоро, но за десять-двадцать лет, многие виды животных могли вернуться в свою бывшую среду обитания и снова заселить оставленные ими когда-то участки Приполярья.

СУПЕР всегда уделяла особое внимание сохранению и восстановлению естественного экологического равновесия, полагая это одним из основных условий комфортного пребывания человека на таких территориях. Сейчас осуществлялся первый этап этого грандиозного плана. На участке, который контролировала Арина, две платформы — «Ковчег-1» и «Ковчег-2» двигались навстречу, производя подготовительную очистку прибрежной полосы шириной до десяти километров.

Ариэль украдкой глянула по сторонам: надстройка, примыкающая к мостику, была пустынна. Сейчас она чувствовала себя маленькой озорницей, украдкой от взрослых задумавшей очередную каверзу. Решившись, девушка ещё сильнее перегнулась вперёд, рискуя свалиться в технологический желоб. Бурая, каменистая земля проплывала под ней, завораживая и гипнотизируя. От такого созерцания чуть-чуть кружилась голова. Как в детстве, когда крошечная Аришка ложилась на брёвна деревянного мостка через ручей, просовывала голову под нижнюю перекладину и долго смотрела на текущую внизу воду, на водоросли, которые трепало неспешное течение, на серебряные стайки мальков, едва покачивающих плавниками, чтобы стоять неподвижно в потоке.

На этом участке почти не было снега и льда, плато хорошо продувалось ветрами с моря, и поэтому поверхность земли частично обнажилась, оставаясь лишь в некоторых местах покрытой прозрачной, мутно-стеклянной коркой.

После вынужденного ночлега на 16-й отметке, остальной путь до базы Арина проделала довольно быстро. Она уже успела отдохнуть, провести совещание с коллегами и связаться с передвижным егерь-пунктом.

Еще некоторое время понаблюдав за исчезающей под основанием платформы землей, Арина распрямилась и, выдыхая клубы морозного воздуха, откинула свалившийся на голову во время созерцания, капюшон. Она погладила М-табличку на рукаве комбинезона, вызывая таймер. До сеанса переговоров с Большой землей оставалось шестнадцать минут. Такие сеансы устраивались раз в пять-десять дней, настройки наспех переделанного оборудования пока не позволяли делать это чаще. Отсутствие СУПЕР сильнее всего сказывалось на коммуникациях с самыми отдаленными районами.

Ариэль прибавила шаг, надо было поторапливаться, каюта дальней связи располагалась отдельно, на другой стороне поселка.

После того, как Арина отстучала четыре рабочих донесения в Центр и отправила запрос на оборудование для автоматических кормушек, что передали ей Егеря второй зоны, наступило самое приятное время в таких сеансах. Личные контакты. Возможность пообщаться с близкими. Видео-коннект, несмотря на высокую мощность передатчика «Ковчега», удавалось установить считанные разы, чаще всего поселенцы довольствовались обычной радиосвязью, хотя и она, бывало, шла с сильными помехами.

— Я никак не могу удержать её за хвост, — говорила Маша, пробиваясь сквозь слабый треск атмосферных помех. Ариэль непроизвольно улыбалась, слушая её голос. — Хватаю обеими руками, сжимаю, да вот же она, моя кратковременная удача, мой маленький творческий триумф! Держу, держу, держу и…. Она выскальзывает. Как будто я стараюсь удержать песок, а он предательски утекает сквозь пальцы.

— Маня, это же… Обычно всё, всегда так. Ты и прежние свои романы так писала.

— Ничего подобного! Я стала графоманом. Вернее, графоманкой! Там мы были живыми, в «Новом мире», а тут… Картонные герои. Вот если бы взять, нарисовать человечка с палочками вместо рук и ног и сообщить всем, что это новый арт-шедевр, хотя на самом деле бездарная мазня…

Арина засмеялась.

— Учти, — сообщила она. — Если ты и следующий раз будешь в таком уничижительном настроении, то я буду читать тебе свои стихи, а такую пытку никто не в силах выдержать!.. Что-что?.. Давай прекращай эти глупости, все знают, что ты талант и Творец. Да ты и сама знаешь. И новый твой роман, пусть рожденный в творческих муках — а как ты хотела?! — будет не хуже предыдущих. Может быть, не лучше, но он будет другой. А этого как раз и ждут твои поклонники и почитатели. И я жду тоже. Так что прекращай кокетничать, а скажи мне что-нибудь тёпленькое.

— …Ты там мерзнешь, бедная?

— Только внутренне. И только иногда.

— Я вот размышляю. Быть может, мне тоже куда-то уехать? Так сказать, в экзистенциальное затворничество. Буду сидеть на айсберге и разговаривать с Солнцем. Раньше, в периоды твоего отсутствия, я разговаривала хотя бы с