Книга Иисус Христос VS Иисус Назорей. Второй проект Люцифера - Ю. В. Халезов

изображение предмета.

Именно такой процесс преломления световых лучей, передающих видимые явления, и запечатлен в указанных ранее евангельских сюжетах — проклятии смоковницы и изгнания меновщиков и торгующих из Храма. При этом Рисунок строения человеческого глаза охватывает все четыре Евангелия. Сам видимый предмет расположен у Матфея (Мф/Мк), перевёрнутое и уменьшенное в размерах изображение — у Марка (Мк/Мф), преобразование света — у Луки, а осмысление видимого предмета, как это происходит в человеческом мозгу, — у Иоанна. Взгляд в этом рисунке устремлён в одну сторону, справа налево, как читают иудеи, то есть луч зрения указывает на Иисуса Назорея. Рассмотрим теперь наш рисунок, как он представлен в четырёх Евангелиях. Матфей вначале рассказывает о посещении Иисусом Назореем Храма и об изгнании торговцев и меновщиков, а потом только говорит о проклятии смоковницы. Эти два сюжета Матфеем изложены довольно подробно и содержатся во множестве строф. Так меновщики и торговцы занимают пять строф (Мф 21:12–16), а следующий сюжет о проклятии смоковницы, идущий следом за первым, заполняет теакие же пять строф (Мф 21:18–22). В сумме они создают общую картинку в десять строф. Затем у Марка эти два сюжета переворачиваются и уменьшаются в размерах их описания, подобно отражённому изображению реального предмета на сетчатке человеческого глаза. Торговцы и смоковница у него меняются местами, и мы видим перевёрнутую уменьшенную Матфееву картинку. У Марка краткая история со смоковницей излагается первой и занимает всего три строфы (Мк 11:12–14), а покупающие и продающие в Храме изгоняются после истории со смоковницей и занимают тоже три строки (Мк 11:13–15), а не по пять, как у Матфея. Итого шесть строф. Далее Лука пишет, как было ранее сказано, только о меновщиках, а о засохшей смоковнице умалчивает по известным теперь причинам. У него история о торговцах и меновщиках после «Марковского» изображения как бы трансформируется в электрические импульсы, «растворяется» в нервных волокнах, идущих от глаз к мозгу, и занимает всего четыре строфы (Лк 19:45–46), после чего вся полученная зримая информация от предшествующих апостолов сосредотачивается уже в Евангелии от Иоанна, и для полного осмысления добавляется к ним история об Иисусе Христе, о том, что Он, придя в Храм, переворачивает столы менял и бечевкой изгоняет их Храма жертвенных животных (Ин 2:13–22). Этот эпизод как бы «вытаскивается» зрителем из своей памяти и присоединяется к видимому Матвеевскому предмету и тоже в сумме составляет десять строф, как у апостола Матфея. Другими словами, мозг «зрителя» начинает перерабатывать уже двоякую информацию, состоящую уже из двух похожих историй, настоящей и прошлой. Следовательно, окончательный вывод или суждение об увиденном надо делать с учётом этих двух разных случаев из жизни обоих Иисусов. Просто у некого «очевидца» — пусть это будет торговец — в данном случае возникает ассоциация зримого события в настоящем с похожим случаем и произошедшим около трёх лет назад. Но именно так работает мозг — сопоставляет и сравнивает видимую информацию с прошлым опытом, отложенным в памяти. И это как раз то, о чём говорит нам Иоанн. Читая справа налево, начиная с Иоанна и подключая память к воспринимаемому предмету, мы получаем полную картинку происходящего события, как бы воспроизводим динамику работы человеческого мозга и даже переживания «зрителя», который наверняка дважды пострадал от действий наших героев.

Теперь подробнее о собственном понимании совершаемых двумя Иисусами похожих деяний. Иисус Христос действительно приходил в Иерусалимский храм и совершил Свой героический поступок раньше Иисуса Назорея. Это было более трёх лет назад, ещё вначале своего общественного служения, и именно тот случай припомнил наш незадачливый «зритель», торговец, когда своими глазами наблюдал за буйством в Храме Иисуса Назорея, и подумал про себя «не тот ли это человек?». Иоанн Богослов повествует прошлую историю со Христом вначале своего Евангелия. Тогда после крещения и искушений в пустыне к Нему приходили животные (Мк 1:13) и жаловались на иудеев, что те используют их в своих религиозных ритуалах, уподобляясь изощрёнными убийствами самым отпетым язычникам. Если иудеи в своём служении Б-гу приносят кровавые жертвы, то иудаизм есть религия языческая, которая ничем не отличается по своей сути от поклонения соседними народами различным демоническим силам (например, Баалу в финикийском Карфагене). Отсюда следует, что Б-г евреев не приходится отцом Иисусу Христу. То, что Господь знал языки животных, мы не сомневаемся. Можно вспомнить хотя бы один эпизод, где Иисус мысленно попросил рыбку достать со дна морского статир для подати на Храм (Мф 17:27). Здесь же, выслушав жалобную разноголосицу птиц и зверушек, Он тотчас направился в Иерусалимский храм, и всё для того, чтобы защитить и освободить оставшихся в заточении братьев наших меньших, оградить их от предстоящего бессмысленного обряда жертвоприношений, поскольку чужой невинной кровью жертвенного животного человек не способен искупить собственный грех. Господь, опрокидывает столы, ломает клети, выпускает на волю голубей и плетёной бечёвкой прогоняет из Храма овец, и те, спасаясь, разбегались в разные стороны. Но вот прошло ещё три года и уже другой Иисус, Назорей, придя в Храм, как к себе домой, начинает переворачивать столы и гнать прочь продающих и покупающих, которые, по его мнению, принижают и оскверняют своими делами духовное значение храмового места. Жертвенные животные при этом на территории Храма уже отсутствовали, и лишь голуби продавались как сувениры всем желающим. (Мф 21:12). Назорей вроде бы внешне повторяет поступок, совершённый ранее Иисусом Христом, но делает это по иной причине. Здесь действия обоих Иисусов похожи, но мотивы, которыми они руководствовались, различны, как и в истории с засохшей смоковницей, где противоположны результаты божественных сил, приложенных к ней. И наш торговец, по всей видимости, во второй раз не избежал участи ползать на коленях и собирать рассыпанные на песке монеты — все, до самой последней копейки (лепты).

Итак, два рассказа, совмещённые друг с другом и размещённые у четырёх апостолов, создают один общий Рисунок для обоих главных действующих лиц Евангелия, для Иисуса Христа и Иисуса Назорея, что позволяет лучше раскрыть смысл евангельской истории изгнания продающих и покупающих из Храма. И это лишний раз убеждает нас в том, что «нарисовать» его апостолы, описывая эти эпизоды порознь и самостоятельно, просто не могли. Вот и получается, что Автором этого Рисунка мог быть только Иисус Христос, как Свидетель и как непосредственный Участник событий, тем более что никто из апостолов тогда понятия не имел о том, как изобразить, хотя бы схематично, строение человеческого глаза. И вывод можно сделать однозначный: перед нами одно Евангелие, только делится оно на четыре части,