Книга Взрослые и дети. #Многобукв - Людмила Владимировна Петрановская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внушая родителю, что он не справляется, вставая между ним и ребенком, проламывая границы семьи, мы всегда бьем прежде всего по детям, разрушая их мир, пугая, лишая спокойствия. Тут недавно писал один приемный папа, как у его мальчика случилась истерика, когда они попали в небольшое ДТП, – он боялся, что папу сейчас заберут в тюрьму, а его в детский дом. Для него что гаишники, что милиция, что опека – это «все они», кто может вломиться и разрушить его жизнь. Представляете, каково ребенку жить с таким страхом каждый день? Наши дети живут в этом информационном поле каждый день.
2. Когда ребенка обижают, он часто мечтает, чтобы кто-нибудь пришел и прекратил это. Но в его фантазии все выглядит примерно так: пришел добрый и сильный волшебник, погрозил родителям пальцем, а может, и отшлепал, они все поняли, прижали деточку к груди, полюбили, попросили прощения и исправились. К сожалению, если в реальности «кто-то» придет грозить и шлепать, результат будет другой. Получив свое, родитель, который не умеет справляться с агрессией, не умеет сам себя поддержать и утешить, с вероятностью стопицот процентов спустит собак на ребенка. Не сегодня, так завтра. Не в виде побоев, так в виде оскорблений и шантажа. А уж полюбить – это вряд ли. Вы бы прониклись любовью к тому, из-за кого вас опустили?
Ну, или, в радикальном варианте, ребенок будет отобран, родитель посажен, семья разрушена. Иногда другого выхода нет, встречаются очень сильно нарушенные родители, которые постоянно прибегают к жестокости и ничего не желают и не могут менять. И тогда необходимо вмешательство. Но этот выход очень, очень плохой. От того, что он вынужденный, лучше он не становится.
3. Если родителя обвиняют в плохом обращении с ребенком, ребенок обычно чувствует виноватым себя. Это просто особенности психики ребенка до подросткового возраста. Если бы я лучше себя вел, папе не пришлось бы меня бить. И все в таком духе. Никак это предотвратить нельзя, можно потом долго ребенку объяснять, что он не виноват, если он, конечно, поверит (приемные родители знают, как это непросто). Может, потом прочитать Алис Миллер, чтобы уяснить, что виноват не он. Может, на терапию пойти, лет в 30. А до того… Важно понимать, что ребенка травмирует сам факт обвинения родителей, независимо от его истинности, целесообразности и т. п. Такой неизбежный «психологический налог» на защиту детей от родителей. Отказаться защищать из-за него мы не можем, но знать цену вопроса обязаны.
4. Мы все сделаны из своих родителей. Хотим мы этого или нет. Да, не только из них, еще много из чего, и мы сами с усами. Но они – наша плоть и кровь, наши корни, наш источник, именно к ним мы присоединены «психологической пуповиной» привязанности, даже если лично с ними давно не общаемся и видеть их не хотим (или не можем). Это то, о чем постоянно идет у нас разговор с приемными родителями. Говоря ребенку, что твоя мать (или отец) – дерьмо, мы тем самым говорим ему: «Ты сделан из дерьма». Он слышит именно это.
Что произойдет, если пуповину присоединить к мешку с дерьмом? Душевный сепсис. Кто-нибудь сочтет это хорошим результатом «защиты прав детей»? И, кстати, кто-нибудь сочтет убеждение «мои родители – сволочи и монстры» или «ничтожества и лузеры» хорошим результатом терапии уже выросшего ребенка?
Тут вспоминали библейское: «чти отца и мать». И я писала, что это не столько моральная заповедь, сколько предписание из области психогигиены. Чти – здоровее будешь, жить сможешь хорошо и долго, не отравишься.
Можно, конечно, пуповину оборвать. Иногда тоже нет другого выхода. С куском души, но выдрать отравляющую привязанность. Лишив себя заодно и ресурса, всего того хорошего, что родители все же дали. Но это как с отобранием. Очень плохой выход, когда все другие еще хуже.
5. Если речь идет об уже выросшем ребенке, обвинять родителей вредно, потому что это искажает роли, точнее, закрепляет уже имеющееся искажение. Обвинение – это доминантная позиция, сверху. А ребенок, о котором плохо заботились, недополучил как раз детского, его и так уже сделали ответственным за отношения, он и так уже был в ответе за то, чтобы мама не разлюбила, а папа не расстроился (или не рассердился). Он и так уже был самым взрослым в своей семье, где родители «кричали обиженными детскими голосами», как сказано в одном из комментов, и дрались первыми попавшими под руку предметами, как сердитые двухлетки. Предлагать ему стать обвинителем, выносить вердикт – значит, кормить парентификацию (навязанную роль старшего в семье), от которой он и так пострадал. И тем самым закреплять травму, создавая иллюзию изменений. Нормально злиться, кричать и плакать – это и делают обычно дети, которых обидели. Но не надо создавать у них иллюзию, что они могут «победить» родителей, осудить родителей, исправить родителей и вообще в той или иной форме одержать над ними верх. Не могут. И чем скорее и полнее это осознают и примут, тем скорее и полнее избавятся от собственной вины, ибо какой спрос с ребенка? Он маленький. Он не выбирает. Он принимает то, что есть.
Родители – это люди, которые когда-то были нашим миром. Мирозданием, стихиями, погодой, средой, образом жизни. Стремясь их осудить и «морально наказать», мы похожи на того царя-идиота, который приказал высечь море. Нет, это нормально лет в 15, когда как раз идет мучительное, с протестом и откатами в регрессии осознание факта, что родители – не мир и не боги, а просто дядька и тетка, несовершенные, но родные и мои. Но в 30 с гаком и позже оно не есть признак, что восстановление после детских травм идет хорошо. Надо менять концепцию реабилитации.
Почему это вредно для специалистов.
Потому что просто. Они козлы, и все. Написал экспертное заключение про это – и пошел пить чай с коллегами, перетирая про «ну, и родители нынче пошли». Очень снижает уровень. И формирует комплекс вершителя судеб, у которого весы как у Фемиды, но глаза открыты, ибо каждый – глаз-алмаз. И всеооооооо видит.
Если верить, что власть развращает, то власти больше, чем над самыми значимыми для людей отношениями, родительско-детскими и супружескими, невозможно придумать. И не дай Бог никому в эту свою власть всерьез поверить.
Почему это вредно для общества и вообще.
Потому что оно у нас и так интоксицировано виной по самое некуда.
Понимаете, вина если и может быть конструктивна – если! – то как чувство, которое испытываю я сам. Я виноват, я раскаиваюсь,