Книга Мотыльки - Александр Викторович Гангал

Лицо было волевым, мужественным, на внушительном подбородке водрузилась жиденькая и куцая борода. Лицо выглядело добрым и открытым, его большие карие глаза светились уверенностью и интеллектом. Под его взглядом было приятно и уютно находиться, ощущалась искренняя заинтересованность в помощи Андрею в его беде. Одет отец Михаил был в черную рясу, опоясанную черным матерчатым ремешком. На груди висел на металлической цепочке внушительных размеров деревянный крест. Из-под полы рясы выглядывали носки поношенных, видавших виды туфель. Андрей взглянул на руки священника, они были большими и грубоватыми. Видно было, что когда-то этот человек тяжело работал физически. Вдоль указательного пальца левой руки тянулся глубокий шрам.

– Крещенные? – Спросил отец Михаил.

– Да, – ответил утвердительно Андрей.

– Вы венчались?

– Да нет, как-то не довелось.

– Понятно, во блуде живете, как звери. Когда последний раз причащались? – Задавал вопросы батюшка.

– Никогда. В церкви были года два с половиной назад, тогда еще не женаты были. На похоронах Татьяниного отца. – Рассказал Андрей. – А что, это имеет какое-то отношение к делу? – Поинтересовался он.

Батюшка нарочито не заметил вопрос. Начал говорить:

– Был я у вашей супруги, пытался помочь. Увидеть, и помочь. Молился Господу нашему, чтоб знания ниспослал мне. Спросил, что делать, чтобы помочь рабе Божьей. Ведь видел тьму темную, которая овладела ею. Живет зло за счет нее в мире нашем. В ответ получил, что не мое дело это, чтобы не лез. Первый раз такое почувствовал. – Рассказал Михаил удрученно и сбивчиво, нескладно.

У Андрея чуть челюсть не отвалилась от такого монолога.

– А как Вы это узнаете? Ну, чтобы не вмешиваться, и во что? – Задал он вопрос растерянно.

Священник посмотрел на лицо Андрея, и все понял.

– Сумасшедшим меня считаешь? – Спросил он серьезно. – Три года назад я на стройке работал подсобным рабочим, другим меня не брали, потому что пил. Пропил душу я свою и уверен в этом был. Ночевал в подвале, чтобы мама не видела, не страдала. Однажды шел пьяным к себе, смотрю, в котловане котенок тонет, хотел пройти мимо, но все-таки подошел, лезть в воду лень было, да и страшно, всё же рискнул, разделся, залез, ногу стеклом разрезал. Но котенка вытащил. Потом несколько дней спустя была у меня последняя десятка в кармане, иду за шкаликом, смотрю, – бабушка под магазином конфету потерянную подбирает и так тщательно в платочек ее заворачивает, а сама старая, сгорбленная, в обносках, причитает себе. Ну, я глянул, люди вокруг суетятся, бегут куда-то, а ее не замечают, словно и нет ее вовсе. Я подошел, а у самого сердце щемит, кровью обливается. Про шкалик забыл, отдал ей последние свои деньги. А потом мучился сутки с опохмела, сам чуть не умер. Глаза открылись, с тех пор видеть и сострадать стал. Помогал разным людям, чем мог. Понял, что пить некогда, да и невмоготу больше.

Однажды на работе несу цемент мастерам, а там обычный разговор, мат через мат, смеются, шутят. А меня, как током ударило, уронил ведро на пол, понял я, что у одного из мастеров дочурка серьезно больна и мне срочно к ней надо. Думал, что с катушек слетел, чего только не напредставлял себе. Два дня ходил, боялся к нему подойти. Жгло оно меня словно горящий уголек изнутри. Спустя время все-таки осмелел и подошел, сам горю от стыда, сказал, мол, дочурка больная у тебя, рак крови у нее, как два года уже. Сам не знаю, как сказал диагноз, первое, что на ум пришло. Говорю ему, что мне к ней срочно нужно. А сам зажался, думаю, оплеуху сейчас поймаю. А он стоит, смотрит на меня, а у него слезы в глазах. Говорит: «ты откуда знаешь?»

Пришел я к нему домой, смотрю, лежит на кровати девочка, маленькая, худая, измучанная. Не знаю, что делать, подошел к ней, смотрю. Взял ее руку – теплая, живая, мне палец зажала, смотрит на меня и улыбается. Я чуть не провалился сквозь землю. Такая тоска на меня нахлынула, готов был вместо нее на кровать лечь, сгореть в огне ради этой девочки. Стоял так и держал ее за руку, а она не отпускала, за меня держалась.

Всю ночь я плакал дома, а потом попросил, робко так, за нее, Господа нашего. Чтобы помог, не оставил, так не привычно просил. Потом ходил, может раз десять к ней, может больше, не считал. Бога умолял, чтобы меня покарал за нее. Не знаю, что да как, но рак ушел, как и не было вовсе. Доктора с ума сошли, скачет она теперь, жизни радуется. С тех пор так и помогаю людям, в сане и в святости живу, по-другому для меня никак. Иногда и священников наших спасаю, дарю им свет свой. Чтоб, хоть чуток, светились душой своей. Ну, вот, как-то так. – Закончил свой рассказ отец Михаил.

– Скажи, Андрей, может странность какая-то с вами тогда приключилась? Скажи, я советом помогу. Не ссорились с людьми, не проклинал ли вас кто? Что было в тот день?

Андрей задумался, вспоминая.

– Да, вроде ничего особенного тогда не произошло. – Покачал он головой. – Хотя, когда ехали, остановились у придорожного рыночка. Таня попросила, сказала, что яблок хочет купить. Мы остановились, старуха на нас набросилась с ахинеей какой-то. Говорила, что зло на нас может напасть, что с ним разговаривать нужно, короче бред. Дед тогда нас спас. Начал на нее орать, чтобы нас в покое оставила. Марта, по-моему, ее звать, да-да, точно, Марта. А еще она сказала, что если нам плохо станет, чтобы ее нашли, вроде разобраться пообещала. – Закончил Андрей и пожал плечами.

– К ней тебе надо, точно говорю. – Отец Михаил оживился. – Езжай, найди ее побыстрее, пусть расскажет тебе. А я молиться буду за вас. Поезжай, поторопись, Андрюша. – Священник перекрестил его.

К столику подошла молоденькая официантка с меню.

– Что-нибудь заказывать будете? – Положила на стол папку.

– Мне чай, дочка, а парень, уже уходит, – сказал отец Михаил и перекрестил Андрея и официантку.

Андрей понял, что ему теперь необходимо ехать искать старуху. По совету светлого священника. Кажется, село Кузни. Забил в GPS название села и уже, как час, ехал по проложенному маршруту. Он не мог поверить, что все это происходит наяву, накал мистицизма просто зашкаливал, а логика просто молчала, значит, нужно делать то, что приказывало сердце. Так он рассуждал, успокаивая себя, искал разумное пояснение всему случившемуся с ним и с Татьяной. Но, более-менее вразумительное объяснение никак не приходило на ум. Вся надежда была теперь на странную бабу Марту.