Книга Контуженый - Сергей Павлович Бакшеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне, как командиру, премия на тридцать процентов больше.
Однако Шмель говорит громче:
– Злата, к тебе Лупик не пристает?
– Подкатывал. Сказала, что ты приедешь с автоматом.
– Я минометом его автомойку накрою! С конкурентами только так.
– Серьезно?
– Все будет Ок! До встречи!
Шмель заканчивает разговор и толкает меня в грудь.
– Кит, что за жлобство. – Он передразнивает: – «Я командир. Мне больше». Все бабки общие!
– Я просто хотел…
– Если жмотство душит, так и скажи. Мы с Чехом без тебя бизнес поднимем. Да, Чех?
– Кит, Шмель, – Чех напоминает о детском уговоре: – Один за всех, все за одного.
– А Кит так не думает.
– Проехали и забыли! – рявкаю я командирским голосом.
Тогда в окопах предмет для ссоры казался пустяковым. Есть где-то деньги – и ладно. Нет – и пусть. Главное выжить…
И вот я выжил, сижу в паровозе, который не ездит, на ящике-тайнике, в котором шаром покати, и чувствую себя ограбленным. Деньги вернули свою силу.
11
Обескураженный я покидаю наше тайное место и плетусь на привокзальную площадь. В голове тяжелый туман. Златы нет, денег нет, лучших друзей нет и не будет, и я не знаю, что делать.
На меня с радостным визгом налетает девушка.
– Никита! Вот ты где!
Вглядываюсь. Это Маша Соболева. На ней жилетка магазина «Магнит». Выскочила из магазина и даже не переоделась.
– А мне сказали, ты вернулся. И я сразу…
Маша обхватывает меня и прижимается. Тут же отстраняется и стучит кулачками в грудь:
– Зачем ты на войну поперся! Зачем, зачем, зачем?
Сломанные ребра стонут под легкими ударами. Если бы не обезболивающее я бы взвыл, но не подаю вида. Надоело быть слабым. О чем она спросила? Про войну.
– Я не мог не поехать. – Ничего другого моя голова не придумала. – Мы так решили с друзьями.
– Почему мне не сказал? Не предупредил.
– Быстро все получилось.
– А если бы я попросила остаться, ты передумал?
Я вглядываюсь в Машу и пытаюсь вспомнить, между нами что-то было? Она так радуется встрече, а я равнодушен. Наверное, не было, ведь Маша не Злата, и даже со Златой у меня получилось плохо. Это я помню, а лучше бы забыл.
Качаю головой:
– Нет, не передумал.
– А твоя мама?
– Мама есть мама. Она молилась и ждала.
– А я… Я для тебя носки связала.
– Какие еще носки?
– Теплые, шерстяные.
– Летом?
– Я первый раз в руки спицы взяла. Не знала, как начать, вязала, распускала…
Маша еще что-то лопочет, а на меня накатывает раздражение: кто она такая, чтобы перед ней оправдываться?
– Дай телефон, – требую я.
Маша протягивает трубку. Я нахожу в контактах имя Златы Солнцевой. Жму вызов. Вместо ответа техническая белиберда.
Я злюсь:
– У тебя неправильный номер.
Набираю по цифрам телефонный номер из заявления в ЗАГС и опять слышу – «Абонент выключен или…».
Маша видит, кому я звоню. Хмурится.
– Злата сказала, что ты контужен и ничего не помнишь.
– Я Контуженый, но помню, как звонил ей и сказал, что руки-ноги целы. Целы! А она наплела про протез!
– Какой протез? – Маша пытается утихомирить мою разбушевавшуюся руку.
– Обманула. Мою мать обманула. Соврала!
Голова трещит, ноги заплетаются. Маша сковывает мои судорожные движения в крепком объятии. На ее светлые волосы капает кровь. Кровь из моего носа. Она отводит меня к скамейке, усаживает, вытирает кровь с лица бумажными салфетками. Я пью таблетку от головной боли. Жду, когда полегчает.
Маша говорит что-то успокаивающее, а я слышу, как объявляют прибытие пассажирского поезда. На этом маршруте работает Злата!
Я отталкиваю Машу и спешу на перрон. Хочу бежать, но не могу из-за сломанных ребер. Стоянка поезда десять минут, я должен успеть найти Злату.
Иду вдоль состава от вагона к вагону. Вглядываюсь в лица проводниц. Те видят меня и шарахаются.
Замечаю полненькую проводницу со знакомым лицом. Смотрю на бейджик – Оксана. Точно! Оксана сменщица Златы.
Наседаю с вопросами:
– Где Злата? Она работает здесь.
– Злата уволилась.
– Когда?
– После прошлого рейса.
– Почему?
– Вроде парень у нее погиб.
– Я жив! Она знает!
– Может, другой парень, – оправдывается проводница и отступает.
Я выхожу из себя:
– Мне надо с ней поговорить. Где Злата?
На шум прибегает бригадир поезда:
– Молодой человек, не мешайте работать.
– Она прячется в поезде! – решаю я и заскакиваю в вагон.
Оксана объясняет бригадиру:
– Он с Донбасса. Контуженый.
Я иду по вагону, заглядываю в каждое купе. Поезд трогается. На перроне мечется встревоженная Маша. Она ловит мой взгляд через окно и бежит следом, цепляясь глазами за глаза, словно такой сцепкой хочет удержать поезд.
А я ищу Злату, хлопаю раздвижными дверцами купе и требую:
– Злата, выходи! Это Никита. Кит! Контуженый!
Меня хватает бригадир, пытается утихомирить:
– Контуженый, покиньте состав!
Теперь я другой, не тот робкий парень из ночного клуба. И бью первым. Благо, правая рука в порядке. Бригадир отшатывается, но держит удар.
Проводница Оксана вопит и зовет на помощь. Высовываются пассажиры, прибегает проводник-мужчина. В меня вцепляются несколько рук, я пытаюсь отбиваться и падаю. Сломанные ребра и ключица обдают внутренним жаром, меня обездвиживает жуткая боль. Мелькает мысль, сейчас бы оружие.
И вот я со связанными руками в купе проводников.
Вспотевший бригадир в разорванной рубашке увещевает:
– Ты пойми своей дурною башкой. Злата Солнцева уволилась по собственному желанию. У нас ее нет!
– Неправда.
– Правда! – с жаром доказывает бригадир.
Я прислушиваюсь к боли в голове – умеренный шум. Нос не кровоточит, как бывало в тех случаях, когда меня подло обманывали. Получается, мне говорят правду.
Бригадир называет дату увольнения. Злата уволилась сразу после разговора со мной из больницы. Я обещал приехать, а она не хотела меня видеть. Она обманула мою мать. Заставила взять кредит, присвоила деньги и исчезла. Злата воровка!
Но почему? Ей достаточно было денег из тайника. Зачем подставлять мою мать? Это личная месть? Или Злата попала в беду? Я теряюсь в догадках.
– Послушай, боец, – втолковывает мне бригадир. – Я могу вызвать наряд на ближайшую станцию, а могу тебя отпустить. Ты успокоился?
– Я Контуженый. Мне надо в госпиталь. Направление в кармане.
Бригадир достает медицинские бумаги, читает и делает шаг к примирению.
– Так нам по пути, боец. Мы скоро будем в Ростове-на-Дону. Я развязываю? Ты не будешь бузить?
– Извините, с головой что-то.
– Понимаю, ранение. – Бригадир развязывает мне руки. – До Ростова сиди здесь, только тихо. Оксана, дай ему чаю.
Проводница приносит чай в подстаканнике, подвигает печенье. Я пью, она
