Книга Доверься мне вновь - Джоанна Рок

что ты должна напоминать это каждый раз при обсуждении конфиденциальной информации, — сказал Лукас совершенно спокойным тоном. Выглядела ли та неловко, потому что чувствовала себя наказанной его замечанием? Или в этом есть какой-то намек на вину? Он был так сосредоточен на Блэр, потому что она была новичком в компании, но теперь надо смотреть шире. — Я просто подумал, что сейчас самое время напомнить всем, что ставки высоки, и мы доверяем вашей преданности «Дешаму».

В конференц-зале царила тишина, несмотря на то, что рабочий день подходил к концу. На несколько неловких мгновений все, казалось, забыли о своем стремлении уйти. Ни для кого не было секретом, что индустрия красоты с подобным годовым оборотом может быть беспощадной.

Лукас воспользовался этим тихим промежутком времени, чтобы еще раз изучить группу. Директор по маркетингу, как он заметил, смотрела ему прямо в глаза. Разница между поведением женщин была очевидна. Хотя сами по себе манеры поведения вряд ли можно назвать признаком вины. И все же…

Недавний случайный обзор общекорпоративных посещений браузеров и обменов электронной почтой выявил несколько потенциальных проблемных контактов на устройстве Блэр. Ничего конкретного, конечно. Посещение конкурирующих сайтов и беседы с отраслевыми контактами были естественными. Но угроза утечки секретов заставляла его нервничать.

— Спасибо всем, — сказал он наконец, выпрямляясь, чтобы закончить собрание. — На сегодня все.

Мгновение спустя, когда все вышли и в конференц-зале воцарилась тишина, Блэр окликнула его от двери:

— Лукас?

Она не смотрела на него. Ее внимание, казалось, было приковано к полу после того, как она произнесла его имя.

— Да?

Все в нем напряглось, все его мысли заняла Блэр, хотя он и говорил себе, что не может ей доверять. Когда подняла на него бледные сине-зеленые глаза, она казалась встревоженной.

— На собрании ты упомянул, что компания находится на перепутье, — медленно начала она, закрыв дверь и отделяя их от остального мира. — И что ставки для «Дешама» были высоки, а другие компании хотели знать, что мы делаем.

Он напрягся. Он сунул телефон в карман пиджака, обдумывая, как ответить. Может быть, она выуживала подробности, потому что утечка информации шла через нее? Или потому, что знала что-то, что могло привести его к шпиону?

— Совершенно верно.

Он шагнул к ней, взял себя в руки и снова остановился, хотя их разделяло всего несколько футов.

Воспоминания о ее губах лишали его сна каждую ночь. Воспоминания о звуках, которые она издавала, пока его рука касалась ее бедра, запечатлелись в его мозгу, чтобы воспроизводиться снова и снова. Как он мог думать о чем-то другом, когда стоял так близко к ней?

— Можешь сказать почему?

— Конечно. Я думал, все присутствующие в этом зале знают: мы получили щедрое предложение о выкупе от более крупного косметического конгломерата, и несколько членов совета директоров хотят его принять.

— Но не ты?

Она выгнула бровь. Любопытно. Как же он надеялся, что ее эмоции были искренними. Его самого удивляло, насколько он боялся разочароваться в ней. Пусть она будет неординарной сотрудницей, готовой всех накормить своим фирменным печеньем. Пусть будет заботливой дочерью при больной матери. Но только не корпоративным шпионом!

— То, чего я хочу, не имеет значения. Это мамина компания. Она построила ее с нуля и боролась за успех. Так что, если она не хочет продавать фирму, это все, что для меня имеет значение.

Блэр кивнула, задумчиво постукивая ногтем по банке из-под печенья.

— Это я понимаю. И все же я не могу отделаться от мысли, что ты кажешься… лично оскорбленным идеей, что кто-то хочет выкупить «Дешам косметике».

Неужели она действительно не знает?

Лукас запустил руку в волосы и отвернулся от Блэр, пытаясь взвесить и измерить свои сложные чувства к этой женщине. Черт, если бы знал, как лучше ответить ей, когда половину времени он подозревал ее, а другую половину времени хотел поцеловать ее снова.

— Фирма, которая хочет выкупить «Дешам косметике», принадлежит моему отцу, — ответил он, оставив попытки выяснить мотив ее разговора. По крайней мере, на данный момент.

— Это он хочет выкупить компанию Сибил?! — В ее голосе звучало такое негодование, что Лукас едва не улыбнулся. — Разве это не похоже… — Она покачала головой, пытаясь подобрать нужное слово. — Как? — Он должен знать, что она против продажи.

Лукас перевел взгляд на ее лицо, но теплый ванильный аромат только дразнил его ноздри и заставлял жаждать ее вкуса.

— Ты, должно быть, начиталась бульварных газетенок о Сибил, — сухо заметил он.

Его отец сделал их жизнь настолько трудной, насколько это было возможно, манипулируя друзьями и членами семьи. И конечно же, у него было такое богатство, что бракоразводный процесс в суде затянулся на годы.

— Я понятия не имела, — тихо сказала Блэр. — Этот год был таким сюрреалистичным для меня, учитывая мамин… — Она замолчала. Затем, глубоко вздохнув, она продолжила: — Рак. У нее рак яичников.

После этих слов разговор не мог продолжаться в прежнем русле. Все домыслы Лукаса о Блэр поблекли от этой новости. Он не стал долго раздумывать, прежде чем прикоснуться к ней. Мгновение спустя он обнял ее. Пытался утешить. И, чувствуя, как она прижимается к нему, заверил себя, что никогда не пожалеет об этом. Что бы ни происходило между ними, эта поддержка ей была нужна.

— Мне очень жаль. — Он поцеловал ее в макушку. — Я понял, что она больна, но не думал, что настолько серьезно.

Он удержал бы ее подольше, но она выпрямилась и отошла от него.

— До недавнего времени я ни с кем этим не делилась, наверное, просто сама отказывалась в это верить. Но в прошлые выходные мама помогла мне понять, что хватит прятаться. Надо принять реальность такой, какая она есть.

Все, что Лукас знал о Блэр, теперь предстало в новом свете. Солнечный, оптимистичный настрой, который он считал маской; безостановочная выпечка, которую он рассматривал как способ расположить к себе людей и получить информацию.

Он понял, как ошибался, и от этого ему стало больно.

— Это нелегко сделать, Блэр. Вполне естественно бояться, когда кто-то, кого ты любишь, борется за свое здоровье.

Он ненавидел себя за то, что думал о ней так плохо.

Желание защитить ее нахлынуло, смешиваясь с чувством вины, и ему захотелось прижать ее к себе. Но, черт возьми, она хотела, чтобы между ними была хоть какая-то дистанция. Блэр сама попросила его об этом. Поэтому лучшее, что он мог сейчас сделать, — это выполнить ее просьбу, даже если она шла вразрез с его желаниями.

Может быть, в Майами она передумает. По крайней мере,