Книга Кровь и мёд - Шелби Махёрин

– Никакой битвы не будет. – Я делано беззаботно поболтала ногами, хотя по коже у меня бежали мурашки. – Уж точно не в привычном нам смысле этого слова. Это просто не в духе моей матери. Она анархистка, а не солдат. Она нападает из тени, прячется в толпе. Так она и рождает страх – в хаосе. Она не станет атаковать в открытую, тем самым давая своим врагам повод объединиться.

– И тем не менее, – холодно сказала мадам Лабелль. – Нас лишь шестеро, а Белых дам – множество. Без союзников нам никак не обойтись.

– Хорошо, давайте допустим, что все причастные волшебным образом сомкнут ряды. – Я болтала ногами все быстрее. – Король, шассеры, Алые дамы, лу-гару и мелузины – все действуют заодно как большая дружная семья. Что будет потом, когда мы победим Моргану? Прямо над ее трупом продолжим убивать друг друга? Мы ведь враги, Элен. Оборотни с русалками не станут закадычными приятелями на поле боя. Охотники не забудут все, чему их учили веками, и не подружатся с ведьмами. Обида слишком стара и слишком велика для каждого. Пластырем не исцелить ни одну болезнь.

– Так дайте им лекарство, – сказал Ансель тихо и посмотрел мне в глаза. Его взгляд был не по годам тверд. – Ты же ведьма. А Рид – охотник.

– Больше нет, – ответил Рид. Тихо и ровно.

– Но раньше был, – настаивал Ансель. – Когда ты полюбил Лу, вы еще были врагами.

– Он ведь не знал, что я его враг… – начала я.

– Но ты знала, что он – твой. – Карие, как ви́ски, глаза Анселя смотрели то на Рида, то на меня. – Что бы это изменило?

«Неважно, что ты ведьма», – сказал мне Рид после Модранита. Он взял меня за руки, а в глазах его блестели слезы. Сколько же чувств тогда было в них. Сколько любви. «Ты так по-особенному видишь мир… Я тоже хочу так его видеть».

Затаив дыхание, я ждала, что Рид согласится с Анселем, но он молчал. Вместо него заговорила мадам Лабелль:

– Полагаю, тот же подход поможет и с остальными. Если объединить их против общего врага, заставить действовать сообща, возможно, удастся помочь им иначе взглянуть друг на друга. Быть может, именно этот шаг нам и нужен.

– Ну вот, а вы еще меня бестолочью называли.

Я насмешливо махнула ногой, и с нее слетел сапог, так и не зашнурованный после ручья. Из него выпал клочок бумаги. Нахмурившись, я соскочила на землю и подняла его. В отличие от дешевого перепачканного кровью пергамента, который Коко стащила в деревне, это письмо было написано на чистой свежей бумаге, и пахло оно… эвкалиптом. Кровь застыла у меня в жилах.

Прелестная куколка, хрупкий фарфорИ локоны ночи черней,Слезами зелеными плачет однаВ гробу взаперти много дней

Коко подошла ко мне и наклонилась ближе, чтобы прочесть послание.

– Это не от моей тетки.

Листок выскользнул из моих онемевших пальцев.

Ансель поднял его и тоже прочитал содержимое.

– Не знал, что ты любишь поэзию. – Когда он увидел мой взгляд, его улыбка померкла. – Красиво. Хоть и печально.

Ансель хотел отдать записку мне, но пальцы мне все еще не повиновались. Рид взял ее сам.

– Ты ведь этого не писала, да? – спросил он, но это был не вопрос.

Я все равно молча покачала головой.

Секунду Рид смотрел на меня, а затем снова перевел взгляд на записку.

– Она была в твоем сапоге. Кто бы ни написал это, подложил он ее явно там, у ручья. – Он нахмурился еще больше и отдал записку мадам Лабелль, которая уже нетерпеливо потянулась взять ее. – Думаешь, шассер мог…

– Нет. – Неверие, парализовавшее меня, наконец вырвалось на волю жаркой волной страха. Не слушая возражений мадам Лабелль, я выхватила у нее листок и сунула обратно в сапог. – Это была Моргана.

Самый разумный план действий

Рид

В лагере воцарилось зловещее молчание. Все смотрели на Лу. Она сделала глубокий вдох, чтобы собраться с духом, и наконец заговорила, озвучив наши мысли:

– Как она нас нашла?

Вопрос был хороший. Но неверный.

Я смотрел на костер и представлял, как бледная рука Морганы витиеватым элегантным почерком пишет эту записку, а вместе с ней – и наш смертный приговор.

Я должен был принять решение.

– Вы же сами ушли из лагеря! – рявкнула мадам Лабелль. – Чтобы искупаться, подумать только.

– Отсюда много миль до Шато ле Блан, – возразила Лу, и я почувствовал, что ей с трудом удается говорить ровно и спокойно. – Даже если вода смыла защиту Коко, даже если деревья нашептали Моргане, где мы, так быстро сюда добраться она бы не успела. Она ведь не может летать.

– Разумеется, успела бы. И ты бы успела, будь на то веская причина. Вопрос лишь в нужном узоре, который следует найти.

– А может быть, она уже была здесь и наблюдала за нами. Может, она все это время за нами следила.

– Это невозможно.

Я поднял взгляд и увидел, как потемнели глаза мадам Лабелль.

– Я сама заколдовала эту яму.

– Так или иначе, – сказала Коко, подбоченившись, – почему она просто не похитила Лу из ручья?

Я снова обратил взгляд к огню. Тоже хороший вопрос, даже лучше. Но все еще неверный.

Мне снова вспомнились слова Морганы. «Слезами зелеными плачет одна в гробу взаперти много дней». Ответ был прямо у нас под носом. Я тяжело сглотнул, размышляя о главном слове. «Гроб». Конечно же, в этом и был замысел Морганы. Скорбь обрушилась на ворота моей крепости, но я сдержал ее натиск, отмахнулся от осколка тоски, который грозил вот-вот пронзить мне сердце.

Медленно, размеренно я разложил все свои мысли и чувства по местам.

– Не знаю, – ответила Лу с досадой и стала расхаживать туда-сюда. – Это так… так на нее похоже. И пока мы не узнаем, как Моргана меня нашла – и чего она хочет, – здесь оставаться опасно. – Она резко обернулась к мадам Лабелль. – Вы правы. Нам нужно немедленно уходить. Сегодня же.

Она не ошибалась.

– Но Моргана уже знает, что мы здесь, – сказала Коко. – Что помешает ей просто последовать за нами?

Лу двинулась дальше, не сводя взгляд с тропы, которую протоптала в земле.

– Она попытается. Конечно же, попытается. Но к игре, которую она затеяла, еще не все готово – иначе она бы уже меня забрала. И до тех пор у нас есть время, чтобы сбить ее со следа.

– Восхитительно. – Бо закатил глаза и плюхнулся на свой спальник. – Над нашими головами висит невидимый топор.

Я глубоко вздохнул.

– Не такой уж невидимый.