Книга Мне нужен самый лучший! Как не испортить себе жизнь в ожидании идеального мужчины - Лори Готтлиб

Втайне от всех Джессика «гуглила» по ночам информацию о Дейве, но нашла не так уж много, помимо того, что он все еще учился в медицинской школе.

– Сижу по ночам у компьютера, как наркоманка, и думаю: это же смешно. Тоже мне, восхитительная жизнь полноправной женщины-одиночки в большом городе! Встречи с другими мужчинами и больший опыт мою жизнь не обогатили. Я любила свою работу – но могла найти такую же и в Чикаго. Вместо того чтобы заказывать себе еду из закусочных или обедать в ресторане с компанией одиноких подруг, я хотела готовить ужин Дейву, пока он ездит по вызовам.

Но она скрывала все эти чувства, потому что стыдилась их.

Наконец через три года Джессика нашла номер Дейва через коммутатор медицинской школы и набралась храбрости позвонить ему. Сердце у нее бешено заколотилось, когда в трубке раздался его голос.

– В ту же секунду, как он ответил, – рассказывала она, – мне показалось, что я снова дома. Я едва не разревелась.

Но потом, когда она сказала ему, зачем позвонила, Дейв надолго умолк. Теперь настала очередь разбиться сердцу Джессики. Дейв больше двух лет пытался забыть Джессику и наконец, месяцев за восемь до ее звонка, встретил другую. Они серьезно встречались. Она была на год старше Дейва – 27 лет, ординатор в больнице – и очень хотела встретить мужчину, за которого сможет выйти замуж.

Теперь Дейв женат на этой женщине; оба они – врачи-педиатры. От общего знакомого по колледжу Джессика узнала, что недавно у них родился сын.

В этом месте рассказа у Джессики перехватило горло.

– Я бросила его, потому что мне вдолбили в голову, что сперва надо устроить собственную жизнь, а потом уж делить ее с кем-то еще. Что сперва надо встречаться и осуществлять свои мечты. Что ж, вот она я – и по-прежнему мечтаю, что когда-нибудь встречу такого же, как Дейв.

Я могла бы подписаться под историей Джессики. Я тоже выросла с верой в то, что период после 20 – то самое время для экспериментирования с разными профессиями и разными мужчинами. А потом вдруг, откуда ни возьмись, на моем пороге объявится Тот Самый. Я даже не задумывалась о том, чтобы серьезно искать себе супруга в 20–25 лет – т. е. тогда на самом-то деле, когда я была наиболее востребована как партнерша. Моей целью было встречаться и «самореализовываться» до брака. Я и вообразить не могла, что когда-нибудь буду «самореализованной», но преисполненной горьких сожалений.

Как и Джессика.

– Я думала, что смысл этого таков: «Ты можешь получить все – но не в 23», – говорила она. – Но теперь, когда мне 29 и мне вроде как уже полагается иметь все, у меня этого «всего» нет. «Все» у меня было в 23! Проблема в том, что тебя осуждают, если ты выходишь замуж слишком рано; но потом, если ты оказываешься одиночкой в 30 или 35, тебя осуждают уже за то, что ты не замужем.

Она права: позор тебе, если не выждала достаточное время, и позор тебе, если ждешь слишком долго! Меня называли храброй за то, что я одна родила ребенка, когда мои биологические часы начали громко тикать, но это всегда говорилось с той интонацией, с какой называют «мужественным» ракового больного. Я слишком хорошо понимала, что многие считали меня этакой трагической героиней – если не персонажем нравоучительной притчи. А для некоторых женщин я была их самым жутким кошмаром. Может, они и не хотели быть связанными старомодными правилами, но при этом хотели традиционную семью. Женщины под и за 30, с которыми я разговаривала, казалось, были ошеломлены тем, что феминистские лозунги, с которыми они выросли, необязательно отражали их личные потребности и желания. Похоже, то, что им полагалось хотеть, и то, чего они действительно хотели, друг другу противоречило.

Вот как заморочили голову многим из нас!

Свидания без обязательств

Брук – 26-летняя жительница Бостона, работает над магистерской диссертацией в области феминистских исследований. Я рассказала ей, что всей душою ратую за усиление роли женщин – но меня удивляет то, что многие молодые женщины говорили мне, что, если не идешь на физическую близость с парнем к третьему или четвертому свиданию, он думает, что ты в нем не заинтересована, и исчезает с твоего горизонта. С каких пор, хотела я знать, отсутствие физической близости с человеком, которого ты знаешь в общей сложности, скажем, часов восемь, указывает на отсутствие заинтересованности?

Что еще важнее, я хотела знать, что в этом привлекательного для женщин, которые часто эмоционально привязываются к мужчинам, с которыми спят, или находят случайный секс по большей части неудовлетворительным? Что такого «равноправного» в сексуальной доступности «для всех»?

Брук вздохнула, будто я была старой перечницей.

– Это дает нам ту же свободу выбора, что и мужчинам, – объяснила она как нечто само собой разумеющееся.

– Ладно, – согласилась я. – Но является ли случайный секс тем, чего вы лично хотите?

– Нет, – признала она. – Но я бы хотела, чтобы любая женщина, у которой есть такое желание, была вольна его осуществить.

Тем временем выяснилось, что Брук жила со своим бойфрендом последние два года; а потом она призналась, что подумывает, не съехать ли от него в следующем месяце, когда ей стукнет 27.

– Я созрела для серьезных отношений, – заявила она.

Я поинтересовалась, что она подразумевает под «серьезными отношениями». Разве жить вместе – это недостаточно серьезно?

– Да все живут вместе, – отмахнулась она. – Тоже мне, большое дело!

И действительно, благодаря «свободе», которую мы нынче имеем, половина женщин в возрасте от 25 до 29 лет живут или жили с мужчиной. Что получают ориентированные на семью женщины, проводя свои самые «востребованные» годы с бойфрендом, а не с мужем? Я спросила, а зачем Брук вообще переехала к своему бойфренду, если она хотела брака, а не сожительства.

Она призадумалась.

– Полагаю, какая-то часть меня хотела, чтобы наше совместное проживание значило что-то такое, чего оно не значило, – созналась она. – Большинство людей, которые начинают жить вместе, не говорят о том, что это означает для их будущего. В смысле – говорят, но туманно, а не так, как если б они были помолвлены. Они просто съезжаются, потому что влюблены.

Любовь без планов на будущее – ура свободе! Но делает ли нас счастливее такая «свобода»?

«Свидание» как бранное слово

Сегодняшние одиночки говорят о романтической любви так, будто она – священный Грааль; но сохранилась ли у нас хоть какая-то романтика? Что случилось с ухаживанием? Само это слово звучало как архаизм для одиноких женщин, с которыми я беседовала, привыкших к «съему», «групповым свиданиям» и «привилегированным друзьям». Я даже не уверена в том, что понятие «ухаживание» применимо к тому, что происходит сегодня. «Свидание» каким-то образом превратилось в бранное слово («Это не свидание – мы просто идем попить кофе!»), и я представления не имею, что значит слово «ухаживание» в эпоху, когда люди говорят: «Мы не состоим в отношениях – просто встречаемся», – если проводят время и спят вместе. Иногда в свидании вообще нет ничего от настоящего «свидания». Тебя приглашают присоединиться к парню и его друзьям (и привести с собой привлекательных подруг!). Тебе звонят с сотового телефона и приглашают «потусоваться» и посмотреть видео у парня дома. Тебе предлагают встретиться за чашкой кофе на двадцать минут после его баскетбольного матча (что означает, что он заявится, благоухая потом, и позволит тебе расплатиться за выпитый тобой латте).