Книга Конкурс комплиментов и другие рассказы от первого лица - Наталья Нестерова

– Пусть, не мешайте!

Родная мать приветствует экзекуцию над собственным ребенком! Где это видано?

– Да вы! Вы! – задохнулась я от негодования и неожиданно бросила в лицо Панкиной то, чего ни при каких обстоятельствах нельзя было говорить. Даже после длительного заточения в лифте: – Вобла замороженная! Спирохета, а не мать!.. Извините, пожалуйста!

Похоже, Елизавета Григорьевна оскорблений не услышала, она напряженно смотрела через мое плечо и крепко держала меня за пояс.

– Отпустите, в конце концов! Что вы себе позволяете!

Нет, клещами уцепилась.

Пока я безуспешно пыталась вырваться, за моей спиной что-то происходило. Как Виктор захватил Гришу, я не видела. Бросив сражаться с чокнутой мамашей, вывернула голову. Гриша был зажат под мышкой Виктора, лицом к двери. Рука экзекутора взлетала вверх и опускалась, сложенный вдвое ремень хлестал мальчика ниже спины. Гриша тихо, по-девчачьи пищал. Виктор приговаривал с каждым ударом:

– Будь человеком! – (Хлесть удар.) – Будь человеком! – (Хлесть.) – Не будь гадом!..

Как ни была я шокирована происходящим, мой услужливый учительский ум вспомнил, что в Англии во многих школах разрешены физические наказания детей. И статья одного тамошнего педагога, воспевавшего кнут как действенное воспитательное средство, вспомнилась. Но в статье настойчиво, с апелляцией к детской психике подчеркивалось: хлестать розгами нужно конкретно, чтобы ребенок точно знал, за что страдает. Разбил стекло футбольным мячом – за стекло получи. Удрал с уроков – получи за самоволку. Не хочешь кашу есть – захочешь.

А Виктор порол Гришу неконкретно! В общем!

– Будь человеком! – (Хлесть.) – Ты не пуп земли! – (Хлесть.) – Уважай других!

Я поймала себя на абсурдном желании подсказать Виктору: «Это тебе, Гриша, за биологию! Это – за русский и литературу! Это – за математику!..» Но ничего подобного, естественно, не произнесла. Воскликнула гневно:

– Виктор! Прекратите немедленно!

Оживилась Гришина мама. На вид субтильная, Елизавета Григорьевна оказалась весьма крепкой физически. За пояс выволокла меня в коридор, там привалилась спиной к двери, не позволяя проникнуть в комнату. Спасти мальчика от избиения! Прекратить казнь!

– Вы в своем уме?

– Что вам нужно? – вопросом на вопрос ответила Елизавета Григорьевна. – Зачем пришли?

– Там, – показала я пальцем на дверь, – бьют вашего сына! Это – уголовное преступление! И мы с вами, как не оказывающие помощь страдающему ребенку, тоже несем ответственность!

– Что вам нужно? – повторила Елизавета Григорьевна.

Подобным тоном плохо воспитанные люди обращаются к непрошеным гостям. Значит, она видит во мне досадную помеху? Ну и пожалуйста! На меня навалилось усталое раздражение. Опустила глаза – запачканный костюм, такое впечатление, что меня на животе волокли по пыльному асфальту. Почти так, собственно, и было.

«Идите вы все к лешему! – подумала я устало. – Нравится тебе, что сына избивают? На здоровье! Семейка!»

Заговорила быстро, забарабанила, как Оля Сидорова из 5-го «А». Девочка обладала феноменальной способностью заучивать огромные куски текста из учебника, выстреливала их с пулеметной скоростью у доски. Но стоило задать ей отвлеченный вопрос, терялась, испуганно хлопала глазами.

– На вашего сына подготовлены бумаги для перевода в школу для детей с отклонениями психики. Настоятельно рекомендую не доводить до этого. Заберите документы в конце года и переведите его в другую школу. Таков мой совет.

– Все?

– Все.

– До свидания!

– До свидания!

Я ответила автоматически, не успела изобразить на лице, как отношусь к ее грубости, прямо сказать, хамству, как Елизавета Григорьевна скрылась за дверью комнаты. И тут я остолбенела от услышанного.

Экзекуция, очевидно, закончилась. И отчетливо прозвучало предложение Елизаветы Григорьевны:

– Не хотите чаю?

Конец света! Это она Виктору? Выставить учителя за дверь и привечать постороннего человека, который лупит ребенка!

Мое остолбенение длилось недолго, через минуту я вышла из квартиры.

На следующий день рассказала в учительской о происшедшем. Реакция коллег была точно такой, как и моя. Панкин заслуживает быть выдранным, но бить ребенка недопустимо! И никакого тут нет противоречия. Мало ли что тебе хочется! Ты – культурный, воспитанный человек, педагог и обязан держать свои эмоции в узде. У нас не Англия!

Самое поразительное – Панкин присмирел. Не превратился в идеального тихоню, но уже не срывал уроки. Напоминал обезвреженную бомбу, из которой вытащили взрыватель. На радостях учителя математики и английского поставили ему «четверки» в годовых контрольных. Мать Панкина документы забрала, их квартиру расселили, они переехали в другой район.

Позвони мне, позвони!

Говорят, незаменимых людей нет. Очень сомневаюсь! Кто мне мужа заменит? Уж не говоря о бесценности наших детей! И в производственной сфере встречаются работники, которые за пятерых трудятся. Например, Валя Кравцова – диспетчер нашего частного автопредприятия.

Вале двадцать два года – хорошенькая, стройненькая. Брючки в обтяжку, топик на бретельках, сзади – полоска голой спинки, впереди – пупочек обнаженный. Водители шалеют, глядя на Валю, и речь у них тянется, как в замедленном кино. Целую минуту «Это-о-о моя пу-утевка?» произносят. Но все знают, что Валя – девушка строгая, без глупостей. Работает реактивно: принимает заявки, выписывает путевки, шлет по долам и весям фуры с овощами и мороженым мясом, мазы-кразы со стройматериалами, перевозит на дачу и с дачи домашний скарб, формирует свадебные кортежи и даже подает к аэропорту бронированные «мерседесы» для VIP-персон с сомнительной биографией.

Вести беседы по нескольким линиям для Вали – обычное дело. Ее рекорд – семь каналов одновременной связи. Но в тот день, когда судьба отвернулась от девушки, перегрузки на линиях не было. Я потом Валю выспросила и знаю произошедшее в деталях. Звонила старушка и требовала неукачиваемый автомобиль для перевозки кота со слабым вестибулярным аппаратом. По другой линии взывал о помощи водитель, которого задержали на посту ГАИ и штрафовали за отсутствие техосмотра. Загорелась третья лампочка, Валя извинилась, попросила оставаться на линии и ответила на новый звонок.

– Здравствуйте, Валя! Это Олег. Как поживаете?

– Холосо, – вдруг от волнения стала картавить и шепелявить Валя.

– Я долго не звонил, потому что ездил в командировку. Как вы относитесь к идее поужинать со мной сегодня вечером?

Сердце у Вали оторвалось с привычного места, стало биться в грудную клетку. Затем, не сумев найти выхода, покатилось в пятки.

С Олегом она познакомилась месяц назад на дне рождения у подруги. Олег был юристом. Существуют ли настоящие полковники, о которых поется в песне, Валя не знала. Престарелые полковники ее не интересовали. Но Олег был настоящим юристом! Стройный, подтянутый, остроумный и умопомрачительно галантный. Он проводил Валю до дома, элегантно выпросил телефон и поцеловал на прощание руку. А потом пропал, в воду канул. Она представляла Олега в большом зале суда (как в американских фильмах), он – адвокат, блестяще защищает сирых, убогих (и при этом почему-то получает большие гонорары). Валя сидит в публике, которая после пламенной речи Олега подхватывается и устраивает овации адвокату. Потом они празднуют выигранное дело в интимном полумраке со свечами. Потом они… ну, как водится, как в тех же кино подробно показано.