Книга Настоящее прошлое. И снова здравствуйте! - Роман Злотников

Вечером, перед сном, бабуся прочитала мне эту статью. Вместо сказки. Я ее до того тоже просмотрел, но так, мельком. А тут бабуся прочитала мне ее своим хорошо поставленным, учительским голосом. Ну что сказать – кое-что интересное узнал, но галиматьи в ней было тоже очень много. Не то чтобы я был таким уж крутым специалистом по восточным единоборствам, но кое-что знал… Больше всего статья в «Науке и жизни» напоминала мне полулегальные брошюрки с приемами карате, которые стали во множестве появляться в начале восьмидесятых, во время бума карате, прокатившегося по Советскому Союзу после выхода на экраны страны фильма «Пираты ХХ века». Позже, в середине восьмидесятых, карате запретили, но это только добавило ему популярности. Тогда как раз началась перестройка, так что страна пошла в раздрай, и вскоре повсюду начали, как грибы после дождя, появляться всякие подпольные и нелегальные секции, «сэнсэи» которых рассказывали развесившим уши ученикам, будто карате запретили потому, что оно жуть какое грозное и потому проклятый советский режим приравнял его к боевому оружию. Боевое оружие ведь нельзя иметь. И карате заниматься тоже. Значит, приравнял… Вот в подобных секциях и ходили по рукам брошюрки с похожим содержанием. Но то подпольные секции, а это – официальный научный журнал, выходящий под эгидой Академии наук СССР… Неудивительно, что дедуся так скептически улыбался после того, как ознакомился со статьей.

Следующие несколько дней я поднимался по будильнику за полчаса до завтрака и делал свою привычную зарядку. Дед, встав, заглядывал ко мне перед туалетом и, поглядев с полминуты на мои неуклюжие движения, на которые я переходил, едва только слышал, как открывается дверь гостиной, усмехался и качал головой. Как бы там ни было, благодаря этому я получил возможность заниматься почти легально. Нет, если бы дед увидел весь мой комплекс, а потом снова взял в руки статью – я бы непременно спалился. Но даже случайно увиденное им полноценное одиночное упражнение уже можно было объяснить. А на большее я и не рассчитывал.

Так что план развития, который я составил в своей голове, начал потихоньку претворяться в жизнь.

Глава 3

– У-а-ау. – Я сладко зевнул и покосился на круглый жестяной будильник, стоявший на столе в шаге от моего кресла-кровати. Сегодня опять удалось проснуться до того, как он зазвенел. Я потянулся, а потом сел на постели и, протянув руку, хлопнул по торчащему сверху будильника никелированному рычажку. Кнопка ушла вниз, и внутри будильника что-то хрустнуло. Это означало, что он не будет звонить как оглашенный. И – да, звонить это означало именно звонить. То есть бить металлом по металлу. Получившийся звук мог поднять мертвого. И, кстати, я слышал одну байку, когда так и произошло. Врач со «Скорой» рассказал. Приехали они по вызову к лежащему на улице телу. Подбежали, перевернули – понятно. «Синяк» и уже отходит. Ну делать нечего – клятва Гиппократа, так что сразу же стали проводить реанимационные мероприятия. Ну там адреналин в сердце, разряд, искусственное дыхание, непрямой массаж и так далее. Бесполезно! Сердце запускается, чуть потрепыхается – и снова стоп. Мучились они мучились, хотели уж бросать, но тут из открытого окна, что располагалось над головой, считай, у трупа, раздается звук вот такого будильника. И этот труп внезапно зашевелился, захрипел и начал подниматься. Бригада «Скорой» сначала охренела, потом бросилась к нему, в машину ж надо и в больницу, а он вырывается и хрипит:

– Пусти! Мне на работу…

Вскочив на ноги, я сладко потянулся и прыжком переместился в центр комнаты, приготовившись к началу зарядки. Сегодня у меня знаменательный день. Весь последний месяц я уговаривал дедусю и бабусю на то, чтобы они записали меня в бассейн. Далось мне это нелегко. Пришлось даже пообещать бабусе, что я начну-таки есть манную кашу, которую я всю жизнь на дух не переносил. Но получилось. И вот сегодня я не пойду в сад, потому что мы после завтрака поедем с дедом в бассейн договариваться с тренером. Почему договариваться? Да потому что четырехлеток в секцию плавания не берут. И даже если им, как мне, уже четыре года и три с лишним месяца – тоже. Занятия в спортивных секциях здесь начинаются минимум с шести лет. Считается, что раньше организм ребенка еще не готов к восприятию физических нагрузок. На фоне того, что через пятьдесят-семьдесят лет в секции по футболу, тайскому боксу и тяжелой атлетике записывали даже трехлеток, подобные ограничения кажутся мне излишними. Ведь профессиональный тренер всегда может подобрать для ребенка такие упражнения, которые ему не навредят, а, наоборот, позволят развиваться лучше и быстрее. Неважно, как называется секция. А уж на плавании для этого полное раздолье… Подобный подход скорее всего обуславливался тем, что там, в будущем, работа тренера оплачивалась за счет денег родителей юных спортсменов. Здесь же за все платило государство. Так что часть секций вообще была бесплатной. А остальные стоили такие копейки, что о них стыдно было говорить. Например, месячная оплата за занятия плаванием в городском бассейне с длиной дорожки двадцать пять метров составляла… восемь рублей! Вследствие чего тренерам не было никакой нужды гоняться за учениками. Наоборот, чем их было меньше – тем им легче. Поэтому с шести лет – и точка!.. И, кстати, именно это ограничение было одним из основных аргументов дедуси и бабуси против того, чтобы согласиться идти со мной записывать меня в бассейн. Но я сумел их переубедить. Эх, теперь бы еще с тренером договориться… Но на этот счет у меня был веский аргумент – дедуся!

– Уже вскочил? – усмехнулась бабуся, когда я после своего сеанса «утренней гимнастики» (ни на что большее мои занятия пока не тянули) сунул нос на кухню. – Тогда иди мойся и садись завтракать.

Я сунул нос к плите.

– Ух ты – жареные булки! Я щас, ба…

Жареные булки моя бабуся делала такие, что пальчики оближешь. Она брала уже слегка зачерствевший батон, резала его на бутербродные ломти, обваливала их в кляре, состоящем из яйца, муки и каких-то еще секретных ингредиентов, после чего метала на сковородку. А когда они покрывались тонкой хрустящей корочкой – щедро посыпала их сахарным песком. Песок от горячих булок плавился и образовывал еще одну корочку, которая вкусно хрустела на зубах и таяла во рту. М-м-м – объедение!

После завтрака мы с дедом – он в костюме, а я в рубашечке с длинными рукавами и темных брючках, то есть оба-два такие солидные, выдвинулись в воинскую часть, на территории которой он держал свою «Волгу». Именно на ней мы и приехали из города со слегка режущим слух названием – Арзамас-16, в котором я имел честь появиться на свет. В связи с чем уже в двадцать первом веке заимел неслабый гемор. Потому как кроме того, что после распада СССР городу вернули его историческое название – Саров, параллельно с ним переименовали и область – из Горьковской в Нижегородскую. В связи с чем сведения в моем свидетельстве о рождении и в моем паспорте совершенно не бились друг с другом. Что регулярно становилось причиной всяческих юридических коллизий…

В бассейне дед сразу же направился к директору. Тот сидел на третьем этаже в не слишком-то и большом кабинете, одна стена которого была занята открытыми полками, заставленными массой разнокалиберных кубков, а вдоль второй стояли два застекленных книжных шкафа с совершенно нестыкующимся содержимым. Первый был буквально забит канцелярскими папками и тонкими брошюрами в бумажных обложках, озаглавленными «Нормы ГТО» или «Квалификационные требования судей» либо «Спортивные нормативы по гимнастике», а также какими-то спортивными журналами и подшивками газеты «Советский спорт», а во втором на полках солидно и вольготно разместилась мощные синенькие тома «Большой советской энциклопедии» и коричневые стандартные томики «Полного собрания сочинений В. И. Ленина».