Книга Конклав - Пенелопа Дуглас

Рика

Я выдыхаю дым, большая часть которого улетучивается в окно. Обычно выхожу на улицу, однако там до сих пор идет дождь, и я слишком вымотана, чтобы беспокоиться из-за одной сигареты, выкуренной в доме.

Миша. Дэймон. Уилл.

Студентка. Мэр. Тетя.

Сестра.

Опустив глаза, делаю очередную затяжку.

Майкл.

Хочется преуспеть во всем. Надеюсь, у меня получится.

При мысли о конклаве Дэймона в горле образуется ком. Прежде чем покинуть яхту, я должна буду кое о чем рассказать, только мне страшно.

– Мне немножко жаль, что ты выросла единственным ребенком в семье, – говорит моя мать, подойдя сзади, – а теперь, когда у тебя появился брат, он сразу же начал оказывать дурное влияние.

Она приобнимает меня за талию и улыбается, вздернув бровь при виде сигареты в моей руке. Засмеявшись, тушу ее о тарелку, которую принесла с собой. У нас с Дэймоном есть несколько заначек в разных местах, но не здесь. Полагаю, раз Ивар будет проводить больше времени в нашем доме, то и Дэймон тоже. Значит, можно сделать еще одну.

Я смотрю на черно-белые фотографии в серебряных рамках, расставленные на небольшом столике передо мной.

Мой десятилетний прадедушка запечатлен верхом на лошади на фамильном ранчо приблизительно в 1900 году. Провожу пальцем по его лицу, угольно-черным волосам и глазам.

– Иварсену достались волосы, – отмечаю я. – Но не глаза.

Глаза у него голубые, как у Уинтер.

– Нет, – отвечает мать. – Эта черта проявляется через несколько поколений. Ни у кого из ваших детей, твоих и Дэймона, не будет полного комплекта.

Моих детей. Внутри все болезненно сжимается.

Сделав вдох, быстро целую ее в щеку и отстраняюсь.

– Я заберу радионяню в свою комнату. Хочу знать, если он проснется.

После этих слов направляюсь к выходу.

– Когда ты ему расскажешь? – окликает мама.

Замерев, не оборачиваюсь. Мое сердце бьется чаще.

– Что расскажу?

– То, что завещание твоего отца включает тебя и всех моих детей. Когда ты скажешь Дэймону?

Плечи мгновенно расслабляются. Ох, она об этом.

Когда мать впервые упомянула о завещании, я была в бешенстве. Я не доверяла Дэймону и не собиралась допустить, чтобы он сгубил работу отца в порыве инфантильной истерики. Мне нужно было убедиться, заслуживает ли он доверия.

Пока его половину состояния я перевела в трастовый фонд для Ивара, однако…

Вероятно, мать права. Он грамотно распорядится деньгами. Если захочет.

Правда, у меня такое чувство, что Дэймон откажется от своей доли. Я в некоторой мере горжусь им. Из всей четверки он единственный, кто может смело заявить, что добился успеха исключительно своими силами. Дела у него идут хорошо. Вообще-то, я даже завидую его свободе. Он создает собственное наследие.

И все же… Дэймон должен знать. С моей стороны было неправильно скрыть это от него.

– Я разберусь с этим, – отвечаю ей и иду дальше.

Подумаешь, всего-то добавится еще один вопрос на повестку конклава. Девять друзей, запертых на яхте с алкоголем и гарпунами посреди ночи в открытом океане? Фантастическая идея.

Часть 2

Рика

Месяц спустя…

Я иду по длинному темному коридору, минуя каюты. Двигатели гудят у меня под ногами. Кажется, словно я одна на борту, но это не так. От этой яхты у меня всегда будут мурашки по коже, наверное.

Добравшись до последней комнаты, вынимаю свои AirPods, прислоняюсь к двери ухом и прислушиваюсь, только ничего не слышу. Обхватив ручку, медленно ее поворачиваю и открываю дверь.

На кровати под одеялом заметен силуэт. Я проскальзываю внутрь, не включая свет, кладу телефон с наушниками на комод и смотрю на нее.

Тусклый свет заходящего солнца просачивается сквозь жалюзи, отбрасывая полосатую тень на тело Алекс. Подхожу и тихо забираюсь на кровать и, оседлав девушку, нависаю над ней, опираясь на колени и ладони.

В последнее время она единственная, кто способен вызвать у меня улыбку. Разглядываю ее лицо, безупречную кожу, длинные ресницы. Вздернутый нос и румяные щеки. Алекс дышит спокойно, ее глаза не двигаются под веками. Она такая умиротворенная. Если честно, ей не дашь больше двенадцати, когда она спит. Девушка выглядит уязвимой. Невинной. Чистой.

Но стоит ей открыть глаза, и ты увидишь женщину.

Я провожу по ее носу кончиком своего. Алекс шевелится, а я улыбаюсь.

Один из стюардов сказал, что она первой поднялась на борт поздним утром, правда, я с ней еще не виделась, решив сначала позаниматься в тренажерном зале. Теперь же не могу больше ждать, пока она проснется. Медленно опустившись на Алекс, кладу голову ей на грудь и крепко ее обнимаю.

– Мммм. – Она ерзает подо мной, зевнув. – Если приходишь ко мне, благоухая парфюмом за семьсот долларов, ты не можешь ожидать, что все останется в платоническом русле, Рика. Это мучительная пытка.

Я смеюсь.

– Почему ты спишь?

– Потому что некоторые из нас работают по ночам. – Алекс вытягивает руки вверх и снова зевает. – К тому же сегодняшняя ночь для всех нас окажется долгой.

Да уж. Закрыв глаза, слушаю биение ее сердца. Я бы все отдала, лишь бы не выходить из этой каюты, просто бесконечно тянуть время, чтобы конклав так и не начался. Алекс – моя безопасная гавань.

– Тебя обнять? – спрашивает она.

Прежде чем я успеваю ответить, девушка заключает меня в объятия.

– Нервничаешь?

Я не отвечаю. Если не придавать этому большого значения, получится убедить себя, что я просто слишком остро реагирую. Тепло Алекс, одетой в камисоль, окутывает и успокаивает.

Она гладит мои волосы.

– Ты слишком молода для всего этого, знаешь?

Мы все слишком молоды. Да, я двадцатидвухлетняя аспирантка и мэр, ко всему прочему взявшая под контроль львиную долю своего наследства, включая бизнес и недвижимость, но у каждого из нас дел невпроворот. И, похоже, чем дальше мы движемся, тем больше опасностей возникает.

Меня снедает чувство вины.

– А ты слишком хороша для всего этого. – Слишком хороша для сложностей, в которые мы ее впутываем. – Мы тебя любим, ты же знаешь? – Я все еще не смотрю ей в глаза. – Ты – дыхание, кормящее волка.

Просунув руки девушке под плечи, поглаживаю ее большими пальцами, прижимаюсь еще крепче, потому что Алекс лучшая из нас. По-прежнему невинная. По-прежнему чистая, несмотря на всю мерзость, происходящую в ее жизни. Зато уже не уязвимая. Она всегда готова прийти на помощь, и я сомневаюсь, что без нее мы бы добились всего этого.