Книга Холодная рука в моей руке - Роберт Эйкман

– В любом случае, если вы их услышите, не смотрите на них, – громко и внятно произнесла экономка.

Прочие по-прежнему хранили молчание; никто даже головой не кивнул.

Более Роза ничего не смогла выяснить. Через некоторое время разговор продолжился, но язык был для Розы непонятен, а то, что удавалось понять, казалось ей откровенно глупым. Вскоре Роза покинула дом мадам Дюкен, оставив ее в обществе друзей.

Ныне, войдя в гостиную, она окинула взглядом стены, лишь наполовину окрашенные свежей краской, и еще не расставленную мебель, привезенную из Лондона. Разумеется, перевозка мебели обошлась недешево, но покупать новую мебель на острове было бы еще дороже. Наверное, новая мебель лучше смотрелась бы в этом доме и лучше отвечала бы здешним условиям, но подобная покупка окончательно истощила бы финансы Розы. Что касается стен, она взялась красить их сама, решив, что на первых порах, пока она не нашла для себя более подходящего занятия, это вполне сойдет; однако выяснилось, что малярные работы требуют немалых физических усилий, и, провозившись несколько дней, Роза отложила кисть до той поры, когда наберется сил. До сих пор она старалась не замечать, в каком плачевном состоянии пребывает комната, но сегодня это бросилось ей в глаза. Честно говоря, даже услуги мадам Дюкен были Розе не по карману, и она прекрасно это сознавала; но справиться в одиночку со всей работой по дому было невозможно, да и общество другого человека, жизнерадостного и энергичного, было для Розы необходимо. Помимо всего прочего, мадам Дюкен согласилась на крохотное жалованье.

Именно поэтому Роза и смогла ее нанять; о том, чтобы платить за услуги экономки, так сказать, согласно рыночному курсу, не могло быть и речи. Однако в данный момент в голову Розе впервые пришло любопытное соображение: возможно, дешевизна мадам Дюкен подобна дешевизне дома и отдает некоторой противоестественностью. Мир вокруг нас непривычен к дешевизне, и в ней всегда есть что-то подозрительное. Возможно, подумала Роза, она начинает сожалеть о том, что приехала сюда, взвалив на плечи бремя новых трудностей и хлопот, связанных с очередным «прожектом» – именно так называл все ее начинания Деннис. Все это было слишком хорошо знакомо Розе – сделав решительный шаг, она вскорости начинала в нем раскаиваться; но в этот раз ей казалось, что она ускользнула от своих демонов, почти на целый год ускользнув от самой себя. Однако сейчас ее душой, несомненно, овладел страх; вокруг было слишком много поводов для тревоги, и, как всегда в подобных случаях, Роза ощущала, что погружается в глубокую депрессию.

Она бросила взгляд на собственное отражение в окне гостиной. Освещение было вполне подходящим, и даже грязь, облепившая окно, помогала ей разглядеть себя, создавая именно ту степень четкости, которая требовалась. Роза всегда придерживалась мнения, что в этой жизни основной движущей силой является борьба противоположностей, иногда мелких, иногда значительных; прежде, взглянув на собственное отражение, она часто впадала в уныние, а ныне, напротив, была приятно удивлена тем, как хорошо выглядит. Давным-давно Роза уяснила: чем сильнее ее уверенность в себе, тем больше шокирует ее собственное отражение. Жизни свойственно стремиться к равновесию, как в значительных вопросах, так и в мелких (хотя Роза была бы весьма озадачена, если бы ей пришлось разграничить эти две категории). Сегодня собственная внешность ее порадовала. Она до сих пор сохраняла прекрасную, или, по крайней мере, пропорциональную фигуру; толстый пушистый джемпер весьма ей шел. Даже лицо еще не окончательно утратило миловидность, решила Роза, хотя его и обрамляли седые волосы. Хорошо, что у нее хватило ума коротко остричь эти самые седые волосы; когда-то рядом с ней был мужчина, которому нравились женщины с короткими седыми волосами – но, к счастью или нет, ее собственные были тогда длинными и ярко-рыжими. Седину, несомненно, следует коротко стричь; отрастая, она всегда выглядит неряшливо, к тому же делает свою обладательницу похожей на ведьму. Роза вновь вспомнила о мадам Дюкен, хотя волосы последней отнюдь не были седыми; напротив, они были черны как вороново крыло. «Кожа у меня на удивление гладкая для моих лет», – отметила про себя Роза (много лет назад она приняла решение, пока это возможно, не разговаривать с собой вслух). Она растянула губы в улыбке, хотя понимала, что улыбка непременно получится горькой. Однако та вышла не столько горькой, сколько робкой и испуганной. Роза улыбалась, как застенчивый подросток. Отражение в грязном окне тут же расплылось и утратило всякое сходство с ней. Роза отвернулась, вновь расстроенная.

Сняла пальто с крючка, прибитого к задней стороне двери, надела его и вышла на прогулку. Пальто у нее было весьма респектабельного вида, и даже дорогое. Роза по-прежнему тратила «на тряпки» значительно больше денег, чем «на дом» или на любую другую статью расхода. Она неизменно выбирала элегантные вещи в классическом стиле, простые, но изысканные, ибо обладала вкусом истинной леди. Хотя ее предшествующая жизнь распадалась на две части, и ни в одной из них не было места для истинной леди, Роза чувствовала: ее наружность должна свидетельствовать о том, что она леди от макушки до кончиков пальцев. Теперь, когда жизнь ее вошла в третью фазу и она пребывала в чистилище, именуемом Ла-Вид, Роза опасалась, что внешность – это практически все, что у нее осталось. Облик никогда не подводил, даже в тех случаях, когда у нее не оставалось ни гроша за душой. К счастью, внешность была вовсе не так независима от ее усилий, за исключением, разумеется, тела; требовалось лишь не позволять седым волосам отрастать и засаливаться, а рукам – становиться похожими, скажем, на руки мадам Дюкен. Было бы желание, она сможет прилично выглядеть до конца дней своих… Сделав над собой усилие, Роза попыталась отвлечься от мыслей об утреннем разговоре.

Она шла по узкой тропе, ведущей наверх, к скалистой вершине утеса, высоко поднимавшейся над осенним морем («Волны сегодня серые, как мои волосы», – подумала Роза); и тропа, и волны то резко вздымались наверх, то столь же резко устремлялись вниз. Роза шла не слишком быстро, но уверенно; тропа тянулась много миль, и виды, открывавшиеся по пути, были исполнены дикой красоты, от которой захватывало дух. Дорога походила на петляющие меж скал тропы Англии, прибрежные стежки, оставшиеся лишь в воспоминаниях. Крутые подъемы и спуски, которые заурядные пешеходы не имели ни сил, ни желания преодолевать, не представляли для Розы особой трудности; но необузданная красота дикой природы трогала ее мало, а скудная скальная растительность, полосатые камни, шершавые или же отполированные песком, не впечатляли ничуть. На все это она практически не обращала внимания. Почти каждый день, элегантно одетая, она бродила здесь, и если ей встречались прохожие, будь то люди, идущие с автостоянки, расположенной неподалеку, или же мужчины с ружьями, она никак не давала понять, что замечает их: ни кивка, ни шага в сторону, ни тени улыбки.

– Она похожа на привидение, – говорили встречные женщины, не понимая, что она действительно может быть привидением.

– Она ужасно бледная, правда? – спрашивали другие женщины у своих скучающих мужей.

Роза выходила на прогулку в любую погоду, ибо не относилась к числу людей, которые обращают на погоду внимание.