Книга Император из стали: Император и Сталин. Император из стали - Сергей Александрович Васильев

– Правильное, управляемое изменение курса валюты позволяет принять на себя удары рынка и не допустить пагубного влияния этих ударов на остальную экономику, – в такт словам покачивая трубкой, как будто диктуя школьный урок, говорил император, – а если искусственно зафиксировать курс, то вместо валюты начнёт колебаться сама экономика, а разве это правильно? Вы не согласны? У вас есть соответствующие расчёты и статистика? – и, не дожидаясь ответа на поставленный вопрос, добавил с нажимом: – У вас должны быть такие расчёты и такая статистика… Хорошо, – продолжал император, присев на краешек кресла, – вы говорите, что золотой рубль укрепил нашу денежную систему и способствует экономическому росту. Давайте рассуждать по-простому. Что требовалось для вывоза капитала за границу, если рубль нельзя конвертировать и он не имеет свободного хождения за границей? Требовалось закупить на территории России какой-то товар, вывезти и там продать.

Император опять встал и начал мерить каюту короткими кошачьими шагами в такт своим словам:

– Приобретение товара, произведённого у нас, поддерживает нашего, отечественного, производителя, позволяет создавать и содержать рабочие места, получать прибыль. А что теперь? Чтобы вывезти капитал, достаточно получить в банке наш золотой рубль и положить его в карман. А где же производитель наших товаров? Где учёт его интересов, господин министр? И не ваш ли это всеподданнейший доклад? – император раскрыл кожаную папку с замысловатым вензелем: – «Постепенный рост обрабатывающей промышленности в стране, всегда сопровождающийся удешевлением её продуктов, даст возможность и торговле пользоваться для экспорта не преимущественно сырьём, как теперь, а и промышленными изделиями, и наши нынешние потери в европейской торговле могут замениться выигрышами в азиатской. Народное благосостояние и государственные финансы, найдя себе сверх земледелия твердую опору в промышленности, приобретут значительно большую устойчивость и силу».

Ну, и как же народное благосостояние? Как мы собираемся обеспечить рост обрабатывающей, да и любой другой промышленности, если в приведённом мной примере они вообще никак не задействованы?

– Да… но… Ваше величество, – уже просто отбивался Витте, – взрывной рост экономики и благосостояния должны обеспечить иностранные инвестиции, которые находят наш золотой рубль крайне привлекательным и перспективным…

– На какой экономический рост вы рассчитываете? – уже сердито спросил император, упёршись взглядом в Витте. – Как этот рост спрягается с нашими возможностями наращивать золотой запас? Откуда будем брать золото для обеспечения эмиссии, господин министр, при вашем взрывном росте? У нас ежегодно добывается этого драгоценного металла на сумму от сорока до сорока шести миллионов рублей. И это при миллиардном бюджете! Этого недостаточно даже для обеспечения существующей денежной массы, куда уж тут до взрывной… Или опять кредиты?

Сергей Юльевич почувствовал, как по спине сползает мерзкий холодный пот. Если император заговорил про кредиты, это уже совсем горячо… А цифры, неприятные, гадкие цифры продолжали сыпаться на министра, как из рога изобилия.

– Есть, конечно, другой источник пополнения золотого запаса – внешняя торговля. За 1897–1900 годы Россия имела положительный торговый баланс, за исключением лишь 1899-го. Но за счёт уплаты процентов по заграничным займам, процентов на иностранные капиталы и с учётом сумм, расходуемых нашими подданными, а также военным и морским ведомствами за границей, общий баланс составил миллиард с четвертью рублей не в пользу России. Этот, уже неполный, миллиард мы и увидим потом в иностранных инвестициях, не так ли?

Витте сглотнул несуществующую слюну и закашлялся. Император улыбнулся, налил воды из графина и, заботливо протянув министру, продолжил, слушая, как стучат о стекло зубы Сергея Юльевича:

– За всё время реформ Россия уплатила процентов и срочных погашений по государственным и частно-промышленным бумагам 4,4 миллиарда рублей. Если к этому добавить расходы русских за границей – 1,37 миллиарда рублей, то окажется, что Россия за период с 1882-го по 1900 год перевела на Запад без малого 6 миллиардов рублей, и не абы в чём, а в золоте! А сколько получила в обмен инвестиций? Аж 788 миллионов рублей – 590 в акциях и 198 – в облигациях! Вам не кажется, что такой обмен сложно назвать равноценным?.. Таким образом, – вздохнул император, доставая последний листок с цифрами, – за неполные десять лет экономика России потеряла пять миллиардов двести двенадцать миллионов золотых рублей – больше, чем Франция заплатила Германии репараций за поражение в войне 1870 года, на которые Германия с успехом провела у себя индустриализацию… Вы не хотите никак прокомментировать баланс этих цифр, господин министр, а заодно назвать основных выгодополучателей, которые так прибыльно инвестируют в нас наши же деньги?

Витте почувствовал, как стены кабинета теряют свои очертания и расплываются. А ведь день так хорошо начинался…

– Сергей Юльевич, – откуда-то издалека донёсся голос самодержца, и этот голос был отчётливо ироничен.

«Чёрт, да он издевается! – птицей в клетке метались в голове Витте сумбурные мысли. – Надо собраться! Собраться и дать отпор! Не молчать! Только не молчать! Говорить всё, что угодно, лишь бы отвлечь… Хотя нет, отвлечь не удастся… А может быть, тогда упасть без чувств и сослаться на качку?»

– Сергей Юльевич, господин министр, – прозвучало ещё раз уже в непосредственной близости. Витте усилием воли сфокусировал зрение и отпрянул – на него смотрели глаза, чьи угодно, но только не хорошо знакомые глаза Николая II – голубые, скучающе-рассеянные глаза великовозрастного гедониста. Сейчас об этот взгляд можно было порезаться.

– Я не давал команды падать без чувств, господин министр, – глухим голосом продолжил император. – Я скажу, когда это можно будет делать, когда это будет правильно и даже необходимо, а пока не соблаговолите ли прояснить, чья была идея – приравнять долг в серебре к эквиваленту в золоте, да ещё по такому курсу, что наши обязательства увеличились сразу на пятьдесят процентов?

Сердце Витте ухнуло в преисподнюю. Эта «идея» материализовалась, когда при переходе на золото Россия перевела на новый золотой рубль и все свои прежние долговые обязательства, заключенные в серебряных рублях. Один только государственный долг по внутренним займам, перешедший большей частью в руки Ротшильдов, составлял в 1897 году три миллиарда рублей – в весе слитков серебра это 70 312 тонн. Переводя же этот трехмиллиардный долг на новый золотой рубль без оговорки, его вес в серебре увеличили на 25 304 тонны. Именно после этой операции Витте стал рукопожатным лицом среди банкиров, а вот теперь имеет риск стать своим среди каторжников.

Остаток разговора Сергей Юльевич помнил смутно. Встряхнулся он только в конце, когда император, насмешливо глядя ему в переносицу, попросил никуда не отлучаться и зайти ещё раз – вместе с министром путей сообщения для доклада, почему первоначальная смета Транссиба в 300 миллионов рублей уже сейчас превышена более чем в два раза?

Теперь министр финансов Российской империи Сергей Юльевич Витте сидел в приёмной, и ему было дурно. Точно так же дурно было и сидящему рядом с ним управляющему министерством на Певческом мосту – Владимиру Николаевичу Ламздорфу. Вопросы «Что делает МИД для урегулирования отношений с Китаем после восстания ихэтуаней и какую выгоду извлечёт Россия из участия в коалиции?» поставили дипломата в тупик, а контрольным выстрелом в голову оказался вопрос: «Что делает МИД для сбора информации о зверствах британцев в Южной Африке и каким образом он планирует использовать данные о тактике выжженной земли, концлагерях и прочих нецивилизованных методах войны против буров?»