Книга Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов

"Карим, любимый, – было выведено ровным женским почерком на вырванном из ученической тетрадки листке, – я молила и сейчас молю Аллаха, чтобы мы встретились с тобой, в раю. Мне сказали, что это обязательно случится, если мы погибнем, убивая неверных. Я иду в рай, счастливая, и буду ждать тебя там. Я молю Аллаха, чтобы ждать было недолго…"

Этой ночью Мумит, запершись в комнате, долго сидел у окна, невидящим взором глядя в темное стекло. Зайнаб впервые за все время их знакомства назвала его прежним именем. И цель выбрала, думая сделать ему приятное хотя бы напоследок… Он не плакал – разучился. Но сухой шершавый комок долго ворочался в горле.

Зайнаб была права – за смерть жены и детей он отомстил стократно. Но остановиться не мог. Если он не верил в Аллаха, милостивого и милосердного, то Юсеф и все остальные верили. Хотя они беспрекословно подчинялись ему, гордились им (Мумит не раз слышал, как его моджахеды хвалились перед другими своим командиром, называя его Масудом – удачливым), но стоило Мумиту сделать что-то не так… Из жизни, в которую он вступил, сбив два штурмовика, выхода было два. Первый: в рай к Зайнаб. Мумит не верил в рай, поэтому оставался второй – под белой буркой на родовое кладбище. Это если твой труп не достанется русским…

Когда он в очередной раз приехал к Хасану, они говорили долго.

– Я часто вспоминаю командира школы, который хотел расстрелять тебя, – сказал ему Хасан, – он не ошибался. Мне все труднее с тобой. Ты отказываешься использовать смертниц, хотя с ними работают все, не хочешь проводить диверсии в городах кафиров. С твоим умением планировать операции, ты мог бы достичь успеха даже без смертниц. Но ты не хочешь. Почему?

– Горцы не воют с женщинами и детьми, – устало ответил Мумит. – Это позор.

– А как другие воюют?

Мумит промолчал.

– Кафиры пришли на твою землю, они убили твоих детей, а ты боишься отплатить им тем же?! – раздраженно воскликнул Хасан.

– Есть только один человек, чьих детей я убил бы, – тихо сказал Мумит после долгого молчания. – Того, кто отдал приказ бомбить мою страну. Того, кто командует всеми русскими. Его самого я убить не смогу – хорошо охраняют. А вот детей можно попробовать.

– Так убей!

Мумит замолчал. Затем поднял глаза на Хасана, и тот невольно поежился, увидев в их серо-стальном блеске ответ.

– Ты и твои люди должны мне помочь…

* * *

Майским вечером фургончик с витиеватой надписью "Кавказский стол" и красочным рисунком румяного шашлыка на шампуре притормозил у подъезда обычного жилого дома. Из стоявшего неподалеку черного джипа тут же вышли двое плечистых мужчин в одинаковых черных костюмах, подошли.

– Документы! – строго потребовал один.

Водитель и пассажир, худощавый мужчина лет тридцати во фраке с галстуком-бабочкой, послушно протянули паспорта.

– Вдвоем будете работать? – спросил человек в черном костюме, внимательно разглядывая людей в салоне.

– Я один, – торопливо пояснил худощавый. – Он, – кивнул он в сторону водителя, – только поможет занести коробки.

Человек в черном стал листать странички паспортов, скривился:

– Валид Валид-оглы… Русского официанта не нашлось?

– Ресторан называется "Кавказский стол"…

На площадке третьего этажа гостей встретили еще двое. Молча проверили документы, коробки, затем, не спеша, обыскали.

– Что это? – спросил один из охранников, доставая из коробки несколько маленьких бутылочек.

– Уксус, вытяжки перца, кориандра… Приправы, – спокойно ответил Валид. – Пробовать будете?

Охранник свернул пробку одной из бутылочек, понюхал. Скривился.

– Кто будет работать с гостями? – спросил.

– Я.

– Каждый час будешь выходить на площадку, – не терпящим возражения тоном сказал охранник. – Мы осторожно заглянем, потом можешь продолжать. Все ясно?..

Ровно через час Валид выглянул на площадку. Охранник скользнул мимо него в квартиру и почти сразу вернулся.

– Когда будешь горячее подавать? – спросил заинтересованно.

– Уже разогревается.

– То-то пахнет вкусно, – вздохнул охранник. – Ладно, в следующий раз – через полтора часа…

Но прошло только двадцать минут, как Валид заглянул в зал, где стоял праздничный стол. Именинница, девочка лет шестнадцати, ее родители и гости сидели вокруг него неподвижно – кто, уронив голову меж тарелок, кто склонив ее на плечо соседа. Валид осторожно вытащил из-за стола худенькую девушку в брючном костюмчике, отнес ее в спальню. Сорвав покрывало с кровати, стащил простыни, разорвал и сделал длинную веревку. Обвязал ею девушку под мышки, вытащил в лоджию. Там открыл окно и негромко свистнул.

Снизу, из темноты, послышался такой же свист. Валид перекинул бесчувственное тело через парапет лоджии и быстро спустил его вниз. Скоро самодельная веревка дернулась – тело отвязали, и Валид, приладив край разорванной простыни к ручке рамы, перелез через парапет…

Час спустя он уже трясся вместе еще не пришедшей в себя девушкой в кузове грузовика, надежно укрытый от посторонних взглядов рядами коробок с телевизорами. Благополучно вырвавшись за пределы столицы, грузовик мчал на юг…

2.

Этой ночью Мумит долго не мог уснуть. Иголочка ощутимо покалывала висок, и он, пытаясь обнаружить просчет, вновь и вновь перебирал в уме события последних дней.

По спутниковому телефону он вышел на связь только раз – в первый день. После того, как Юсеф отрезал девчонке палец, он переслал по телефону видеозапись. На передачу ушло несколько минут. Это было небезопасно, но необходимо.

– Нельзя просто убить девчонку, – сказал ему Хасан, когда он приехал с планом операции. – Ее отцу будет сочувствовать весь мир. В своей стране он вообще станет героем, пострадавшем за родину. Надо, чтобы за девчонку заплатили. Много. Миллионов пятьдесят, не меньше. Тогда каждая русская мать, чей сын погиб на этой войне, ее родственники и другие люди поймут: жизни их детей не стоят ничего. А вот жизнь дочки президента…

– Так мы ее вернем? – удивился Мумит.

– Не обязательно. Но надо, чтобы она оставалась в живых хотя бы неделю. Они наверняка захотят удостоверить в этом, потребуют, чтобы она сказала несколько слов по телефону. Мы на это пойдем. О похищении сразу объявлять не будем, сообщение пошлем только на адрес Кремля. О видеозаписи умолчим. Пусть думают, что нам нужны деньги. А когда они их перечислят, мы расскажем все. Мир узнает, что из-за отцовских чувств он готов финансировать войну против своей страны. После того, как получим деньги, можешь делать с девчонкой, что хочешь. Например, взять в жены, – хохотнул Хасан и тут же подавился смехом, встретив взгляд Мумита.

– А если откажутся платить? – хмуро спросил Мумит.