Книга Путь генерала - Валерий Афанасьев

При этом Бонкр аппетитно облизнулся.

– Сгинь! Чтоб ты провалился, окаянный! Да лучше я до конца дней останусь старой девой!

Мадам Фри разбушевалась не на шутку.

– Ну нет так нет, – не стал спорить с ней Бонкр.

«Заговорщики» смеялись минут десять, вспоминая озадаченные лица тех, кто хотел разыграть Бонкра.

– Здорово все получилось! – заявил незадачливый спорщик.

– Да. Только если ты опять начнешь играть или заключать пари, я прибью тебя собственными руками, не дожидаясь, пока это сделают другие, – отозвался Саша.

Бонкр смутился и поник. Выглядело это слегка комично, если учесть, что он был в полтора раза выше Саши и вдвое шире в плечах.

– Все же обошлось хорошо. Ведь обошлось?

– Не знаю. Шутки подобного рода редко остаются без ответа.

– Да? А почему ты раньше не сказал?

– Жалко стало тебя, дурака.

– Думаешь, нам отомстят? – взволновался Кушен.

– Запросто могут бока намять.

– Ну это в любом случае лучше, чем женитьба на мадам Фри, – облегченно вздохнул Бонкр.

– Только ты забыл, что мы-то с Кушеном на указанной мадам жениться не собирались и влипли в эту историю по твоей глупости.

– Что же делать? – Бонкр поник.

– Чего уж теперь. Может, все обойдется.

– Ужинать в поселок пойдем? – спросил Кушен.

Финансовое состояние Саши и Бонкра оставляло желать лучшего – они так усиленно предавались смакованию блюд мадам Фри, что существенно порастратили скромные сбережения.

– Выходной заканчивается, – выдвинул новый аргумент Кушен. – Когда еще появится возможность выбраться из крепости?

– Ладно, пошли, – согласился Саша.

Слухи в гарнизоне распространялись поистине молниеносно. Через час после того, как сватовство не состоялось, солдаты уже знали о случившемся. Казалось бы, все вышло не так уж и плохо – розыгрыш удался на славу. Вот только разыгрывающей стороной выступила не та, которая себя такой считала первоначально. Поэтому осадок неудовлетворенности остался, невысказанные слова буквально висели в воздухе. Хотя что здесь скажешь…

Появление Бонкра, Саши и Кушена в кабачке не осталось незамеченным. Поначалу все было тихо, до тех пор, пока туда не пожаловали солдаты, успевшие вкусить тыквенки в одном из соседних заведений.

– Ха, не те ли это герои, которые вмешиваются в чужие споры?

– Сэт возьми! Это точно они!

Саша с Кушеном переглянулись. Как назло, Бонкр в это время как раз вышел, сказав, что скоро вернется.

– Давайте выпьем за боевое братство. – Саша попытался сгладить ситуацию. Увы, не удалось.

– Чтобы я?! С тобой? Да тебе еще трубить и трубить!

Говорун решил, что и так уже слишком много сказал, и перешел к действиям. От хука справа Саша увернулся, но это было только начало. Их с Кушеном зажали в угол. Удары сыпались справа и слева. О нападении не могло быть и речи, оставалось лишь обороняться по мере сил, пытаясь отразить хоть часть ударов.

Бонкр вернулся вовремя. Если бы не он, Саше и Кушену досталось бы по полной.

– Рас-сту-пись! – Подхваченная великаном скамейка просвистела в воздухе, сметая разом не менее пяти человек.

– Ветераны, вперед!

– Новобранцы, защищайся!

Через десять минут потасовка приняла массовый характер. На стороне проверенных в боях солдат был опыт, зато у новичков было численное преимущество.

Наводить порядок вызвали комендантский взвод. В результате Александра, Бонкра, Кушена и еще пару десятков человек отправили ночевать на гауптвахту.

– Ну вот, а ты говорил, что меня не посадят в кутузку, если я откажусь жениться, – проворчал Бонкр.

Соседи оглянулись на трех арестантов, которые совсем не к месту вдруг разразились смехом.

– Всему виной глупые шутки, – высказался Кушен.

– Да и бока нам все-таки намяли, – подтвердил Бонкр. Ему, пожалуй, досталось меньше других.

– Есть в этом деле один человек, который пострадал совершенно незаслуженно, – сказал Александр.

– Кто?

– Кто?

– Мадам Фри.

– Пфыр!

– Пфыр!

– Зря смеетесь. Вы просто не дали себе труда подумать. Она такая, какая есть. Быть может, она не очень красива, но нам-то она не сделала ничего плохого.

– Это так, – согласился Кушен.

– И готовит она хорошо, – добавил Бонкр.

Они снова рассмеялись, вспомнив о том, как Бонкр расхваливал блюда поварихи.

– Эй, что у вас там за веселье?! – Стражник постучал в дверь. – В кутузке не положено веселиться.

– Все-все, мы уже умолкаем.

– Может, ты прикажешь мне в утешение жениться на ней? – спросил Бонкр.

– Нет, это было бы лишним. А вот попросить прощения у нее будет уместно.

– Просить прощения у кухарки? – фыркнул Кушен.

– Экий принц крови выискался, – язвительно ответил Саша. – Да даже если бы ты был принцем, что это меняет? В первую очередь это надо тебе, а не ей.

– Это еще почему?

– Плохой поступок, в котором ты не раскаялся, тяжелым грузом ложится на сердце и мешает жить дальше. Вы как хотите, а я извинюсь.

– Я тоже, – сказал Бонкр, немного подумав.

Кушен отвернулся к стене, делая вид, что его это совершенно не касается.

– Кушен. Куше-е-ен.

– Ну чего вам? Между прочим, это была не моя идея.

– Да, это была моя идея, – согласился Саша, – за что прошу меня простить.

– Ладно, я с вами, – согласился парень.

Утро внесло коррективы в планы незадачливых шутников. Из кутузки нарушителей порядка выпустили, но новости были неутешительные, причем для всех. В курс дела новобранцев ввел комендант.

– Сегодня две сотни из вашего пополнения, усиленные полусотней кавалерии и полусотней стрелков, выдвинутся в заслон! Мы должны иметь полное представление о действиях неприятеля в округе!

Ого! Вот так тактика. Саша чуть не схватился за голову. Какой заслон? С их выучкой и полусотней кавалерии? Да, комендант, похоже, далеко не Александр Македонский. История повествует нам о десятках талантливых полководцев. Увы, она умалчивает о тысячах бесталанных, которые жили в то же самое время. Взять, к примеру, одну из самых кровопролитных войн – имена Жукова, Рокоссовского, Ватутина знают все. Но попробуйте-ка поинтересоваться у обычных людей, что им известно о тех, кто не сумел организовать оборону и угробил войска без всякой пользы и смысла? Печально это, очень печально. Особенно когда все это касается непосредственно тебя. Но кто его, Александра, будет слушать? Здесь и сейчас – никто.