Книга Бешеная - Александр Бушков

– Позвольте, я расскажу по порядку, –вежливо-непреклонно оборвала дама. – Банковское дело, знаете ли, милая,приучает к систематичности… Мы спускались вниз, я имею в виду, я и Герти, вподъезде было тихо, и мужской голос слышался вполне отчетливо. Я бы сказала,довольно возбужденный голос.

И отнюдь не тихий. Впрочем, оттого, должно быть, что онволновался, говорил довольно неразборчиво. Он очень волновался, я уверена. Аговорил… Про Сатану, про измену, про кровь. Пожалуй, эти ключевые моменты я бывыделила…

Она сделала короткую паузу, и Даша ринулась в брешь:

– Ключевые моменты – это как? Вы домысливали?

– Милая, в такой ситуации вряд ли стоит«домысливать», – сказала банкирша. – Речь шла о Сатане, о измене икрови – эти моменты определенно главенствовали. А интерпретировать, толковать идомысливать, простите, не собираюсь. Конечно, здесь возможны разныеинтерпретации. Допустим, измена Сатане карается кровью. Или – Сатана требуетизмены. И так далее. Я третий раз повторяю: если мне позволено будет выделитьключевые моменты, буду настаивать, что таковыми следует считать «Сатану»,«измену», «кровь», – она говорила весьма бесстрастно, словно и в самомделе привычно сводила дебет с кредитом. – Когда мы оказались меж вторым ипервым этажами, он, должно быть, нас услышал и замолчал. Пока мы проходилимимо, они молчали. Конечно, если бы девочка стала звать на помощь, я непременновмешалась бы: терпеть не могу в нашем подъезде всякого…

«Пожалуй, и вмешалась бы», – подумала Даша. Пофизиономии видно – из тех, кто непременно вмешается ради удовольствия прочестьдлиннейшую нотацию. Если, конечно, противник не особо грозен.

Должно быть, дама истолковала ее быстрый взгляд совершеннопревратно, потому что поджала губы:

– Заверяю вас, я бы вмешалась. Герти, знаете ли, можетвцепиться как следует, а у меня есть привычка носить с собой газовый пистолет –сейчас зима, гулять приходится в темноте…

– Какой? – спросила Даша.

– Пистолет? «Бригадир», – она глянула чутьсвысока. – Желаете посмотреть разрешение?

– Ну что вы, – сказала Даша.

Уж у этой-то все бумаги всегда в порядке. А кто-то толькочто чирикал, будто дамочки предпочитают револьверы…

– Итак, вы их увидели… – сказала Даша.

– Ну, как вы понимаете, я не могла остановиться и долгона них взирать. На помощь она не звала, хоть я и приостановилась, а Герти тянулна улицу… Девочку я рассмотрела лучше, она стояла лицом ко мне, спиной кбатарее, а вот мужчина отвернулся, такое впечатление, умышленно, шапка у негобыла нахлобучена на глаза, воротник поднят… знаете, как в плохом фильме. Дажеперчаток не снял.

– А что на нем было, кроме перчаток? – спросилаДаша.

– Светло-серое кашемировое пальто, по-моему, самуючуточку великоватое. Самую чуточку, – придирчиво уточнила она. – Инорковая шапка, не формовка, завязки четко просматривались. Вот брюки и обувь,простите, не рассматривала… Человек, я бы сказала, респектабельный, если вампонятно значение этого слова…

– Понятно, – сказала Даша. – А внешность?

– Я же только что говорила – поднятый воротник,нахлобученная шапка… Волосы, осталось впечатление, черные. То ли небрит, то липросто смуглый.

– Кавказец?

– В смысле? Ах да… Не знаю, не знаю. С одной стороны,что-то такое в форме носа, в оттенке волос, в этой, изволите ли видеть,небритости… Но, с другой стороны, ручаться могу, голос звучал совершенно наславянский манер. И еще… – она поколебалась. – Не исключено, у негона правой щеке то ли шрам, то ли ожог. Большой шрам или большой ожог. Опять-такинечто мельком увиденное, впившееся потом в подсознание, если вы понимаете, чтоя имею в виду…

– Понимаю, – повторила Даша. – А девушкабыла – та самая?

– Естественно.

– Как они стояли?

– Я же сказала…

– Я поняла, – терпеливо произнесла Даша. –Она спиной к батарее, он – к ней лицом… Я о другом. Он ее удерживал? Оттеснял кбатарее? Как он держал руки?

– Руки… руки… Да нет, вы знаете, кажется, не удерживал.Скорее уж держал руки в карманах.

– Как же вы рассмотрели, что на руках у него былиперчатки?

– Что? Ах да… Ну значит, то ли сунул руки в карманы,когда мы проходили, то ли, наоборот, вынул… Не могу же я помнить сфотографической точностью! Но девушку он не удерживал, уверена. Правда, стоял кней практически вплотную…

– И она не позвала на помощь, не бросилась в вашусторону?

– Ничего такого. Покосилась на меня мельком и опятьуставилась на него. Не думаю, чтобы она порывалась позвать на помощь.

– Ожог или шрам?

– Не знаю. Но какой-то крупный дефект определенноимелся. И что самое странное… – она задумалась, подыскивая четкуюформулировку. – Сам облик этого субъекта с чем-то для меня ассоциируется…

– Вы его видели прежде?

– Не знаю, не могу сказать… Но почему-то он для меняассоциируется с… с понятием «нечто уже виденное». Мне он незнаком, безусловно,не припомню никого с таким шрамом или ожогом…

– Значит, ни брюк, ни обуви не рассмотрели?

– Простите, нет.

– На девушке были шапка и шуба…

– Вот именно. Я же проводила потом милиционеров к… ктому месту. Когда они приехали – должна заметить, не столь уж и оперативно(капитан Черданцев благоразумно промолчал). Шуба, шапка, коса… вот тольконеизвестно, откуда на ней появился этот шарфик…

– Значит, в подъезде шарфика на ней не было?

– Не было. Могу ручаться. Он бы обязательно бросился вглаза.

– Вы вышли на улицу…

– И прошли меж гаражей на соседнюю. В сквер.

– Долго гуляли?

– Двадцать пять минут. Плюс-минус минута. Я, знаете ли,отношусь ко времени скрупулезно…

– Значит, когда вы их увидели в подъезде, было…

– Из квартиры мы вышли в… после шести пятнадцати, такбудет точнее.

– Так… – сказала Даша. – Плюс три-четыреминуты, чтобы выйти в сквер, и там двадцать пять минут… возвращались той жедорогой, да?

– Естественно. Собака, знаете ли, привыкает копределенному маршруту. Едва мы вышли из-за угла, я увидела в лучефонарика… – Даму явственно передернуло. – Узнала ее моментально.