Книга Буря и натиск - Артем Тихомиров

Стрельба прекращается.

…Эльф с чумазым, почти детским лицом под большими очками жмет на курок. Ничего. Передергивает затвор. Машина молчит. Передергивает дважды, обжигая пальцы о разогревшийся металл. На полу, свернувшись, точно змеи, лежат пустые ленты из-под дюбелей; повсюду металлические коробки для боеприпасов. Эльф оборачивается через плечо. Он не заметил, как подающий исчез. Позади – дверь, внутри укреплений шум, кто-то бегает, кто-то кричит, отдавая приказы. Пулеметы бьют по берегу, стараясь не подпустить атакующих гоблинов близко.

– Dael, voort! Voort! Yas’tea opi xobre![1]

Эльф открывает в нижней части гвоздемета небольшой отсек, где находятся генерирующие пусковые чары кристаллы. Один из них треснул из-за перегрева и слегка вышел из гнезда-замочка.

– Dael!

В какой-то момент стрелок ловит паническую мысль: что если зеленые уже взяли укрепление и он остался здесь один? Эльф срывает с лица очки, бьет ладонью по выскочившему кристаллу. Чары искрят, царапая кожу. Трещина еще не страшно. Вот если один из кристаллов полетит целиком!

Закрыть крышку, дернуть затвор.

Взгляд вперед. Прикушенная губа. Гоблины прут, несмотря на шквальный огонь. Санитары умудряются выволакивать раненых, хотя их самих подсекают на ходу. Трупов не меньше четырех-пяти десятков. Каски, рюкзаки, оружие усеивает берег.

Восходящее солнце освещает вспененную багрово-черную воду.

– Opi faerae swoor lasu! – взвизгивает подавальщик. Эльф влетает в дверь с двумя коробками гвоздеметных лент. – Knay brae otfeerk xonol![2]

Мина падает на скопление гоблинов, прыгающих из лодки на берег. В воздух фейерверком взлетает целый набор из частей тел и обломков дерева.

– Inkaer cirin tren! Tebenn iibo! Gaes knay?![3]– кричит гвоздеметчик.

– Lae, Glor, faby lattua! Knay xullea mer anooras – od’wumon! Gnuenn e Lafk hennk, bostis no ae morsnok![4]

Даэль укладывает ленту в горячий казенник дрожащими пальцами, косится в амбразуру. Отвратные зеленые рожи, расписанные полосками грима, заполняют все большее пространство.

И наступают, невзирая на огромные потери.

– Moarr![5]– Подавальщик бросается к двери и исчезает в коридоре, откуда тянется дым.

Глор направляет «эльронд» на зеленых, бегущих чуть наискосок в сторону его дота; ствол разражается очередью. Два гоблина падают, кровь вытягивается струей; одному сносит полголовы, другому отстреливает ногу в районе колена.

Глор издает радостный вопль, но оружие снова заклинило. Эльф стучит по нему рукой.

– Dael! Dael! Cirin![6]

По амбразуре лупят из ручных камнеметов. Бетонная пыль осыпает Глору лицо.

Две связанные между собой, снабженные липучими чарами гранаты появляются в узком отверстии снизу. Без труда пролетают сквозь щель шириной в тридцать сантиметров. Падают на пол. Катятся по свернувшимся лентам.

Эльф смотрит вниз, моргая, длинные ресницы дрожат; дергает ногой. Гранаты прилепляются к ней намертво. Гвоздеметчик кричит, пиная стену, стараясь избавиться от них.

Даэль вбегает в тесную комнатушку дота с запасным кристаллом в руке.

Глор с криком ломится мимо него к выходу. Подавальщик, сбитый с ног, падает навзничь. Гранаты взрываются.

…Пила прыгает на прежнее место, держа каску руками.

– Ну?

Мины продолжают рыхлить берег. Процент точных попаданий вырос. Две волны атаки уже захлебнулись в речной воде и крови. Несмотря на это, все больше подпехов появляется под насыпью, вне пределов досягаемости «эльрондов».

Пила отбросил от себя принесенную взрывом руку.

– Готово, попал! Внутрь! Замолкли, суки!

Из щели амбразуры с грохотом вытягивается сноп бетонной крошки, дыма и неузнаваемых фрагментов.

– Вторая, вторая! – орет кто-то сбоку.

– Двух «эльрондов» нет! – слышит Сказочник вопль капитана первой роты. – Лестницы тащите!

Гарь. Дымовое облако накрывает залегших у насыпи гоблинов. Дюбели бешено жужжат над головами. Вой. Ор. Ярость борется с болью.

Глухие удары стали о песок.

Пила сплевывает, скалясь в усмешке.

– Сержант! Надо подняться! Там я возьму свой огонек и вжарю этим малохольным! Теперь у нас есть дыра! Воспользуемся!

Приходится орать.

– Давай! Вон лестницы! – Сложив руки рупором, Сказочник зовет ползущих к насыпи рядовых. Завидев его, они встали, потрюхали, сгибаясь, одного тут же скосило очередью. Сорвало каску, часть мозга шлепнулась рядом с телом, похожая на кусок красной рыбы.

* * *

– Радист! Сержант ищет радиста!

Мормышу приходится ползти едва ли не по трупам, его отпихивают, рычат. Где-то по-пластунски, где-то на четвереньках – через мертвых и живых, попадая коленями и руками в грязно-кровавое месиво.

– Куда прешь, придурок! – Перед Мормышем выкаченные глаза и квадратный клыкастый оскал. – Правый фланг в полной жопе! Куда?!

Эльфы на амбразурах смогли поставить гвоздеметы так, что теперь достают тех, кто прорвался и залег у основания бетонной стены.

– Радист мне нужен! – Мормыш дергается, когда дюбель оцарапывает левую ногу. Словно здоровенная оса жалит плоть.

– Пошел ты! – Квадратный клыкастый оскал машет на него рукой. В это же мгновенье ряха гоблина разлетается осколками и лоскутками кожи.

Неподалеку, матерясь на чем свет стоит, подпех прижимает к себе культю.

Мормыш ползет дальше. Санитар с помощником перебинтовывают плечо солдату с окровавленным лицом. Тот похож на мертвеца. Бах! Мина лопается метрах в пяти от Мормыша. Кого-то отшвыривает, коверкая в полете. В уши рядовому словно вбили по острому металлическому костылю, боль пронизывает мозг. Перед глазами запечатлелась круговерть из песка, дыма, пыли.

Санитар лежит без головы. Его помощник бьется в агонии, выплевывая пузырящуюся красную пену. Перебинтованный, без сомнения, мертв.

Участок высадки первой роты похож на бойню под открытым небом. Перевернутые, разбитые лодки, изуродованные мертвецы. Кишки, растянутые лентами, похожи на гирлянды, которыми украшают елки в праздник Йоль. Мормыш прикидывает – там не меньше тридцати-сорока трупов, первая волна высадки почти вся уничтожена.