Книга Слуга Люцифера - Ольга Крючкова

О чём Ваноцца думала, так это как раз о первом причастии. Она боялась проводить его здесь, в Риме, мало ли что Лукреция скажет священнику.

– Думаю, мы проведём конфирмацию в Субьяко. Наверняка, там есть домовая церковь или часовня.

– Да, часовня. Ну, пусть будет так, как хочешь. – Согласился Родриго. – Похвально, что ты так хлопочешь о детях. Да, кстати Хуан и Цезарь уже взрослые мужчины и пора им заняться делом. Что скажешь, если я отправлю Хуана в Испанию, ему исполнилось семнадцать и он вполне может выполнять мои поручения.

– Прекрасно! А что с Цезарем?

– Мальчик, бесспорно умён и образован. Думаю, через год я добуду для него сан кардинала или архиепископа. Иннокентий VIII питает amor sceleratus habendi[23]и торгует кардинальскими сутанами направо и налево. Если немного подзатянуть ремешок, то вполне можно раскошелиться. Последний раз он просил за сан десять тысяч дукатов.

Ваноцца округлила глаза, названная сумма соответствовала её трёхлетнему доходу от сдачи в наём недвижимости.

– Если ты решил, что Цезарь станет кардиналом, так тому и быть, – женщина прильнула на грудь любовника.

– Ваноцца, ты ничего не просишь для себя, – заметил Родриго.

– У меня всего в достатке, – ответила La bella и поцеловала Родриго в волосатую грудь.

* * *

Ваноцца вернулась домой в карете Борджиа почти за полночь. Она потихоньку проскользнула в дом, чтобы не разбудить прислугу. Проходя мимо спальни Лукреции, она услышала голоса:

– О! Как ты хорош! Ещё! Я хочу тебя!

Мадонна замерла: голос дочери… С кем она?

– Моя королева! Ты всегда ею будешь… – вторил ей мужской голос.

– Скоро вернётся наша матушка, – проговорила обольстительница. – Хотя, какое ей дело до нас… Она опять потащилась к отцу.

– О-о-о! – Цезарь достиг апогея и упал на кровать рядом с сестрой. – Ты уверена, что рождена от Борджиа?

– Конечно, он постоянно засыпает меня подарками, хоть мать и лжёт, что покупает их сама. Я-то знаю, правду… Думаю, и ты с Хуаном – не дела Кроче. Мы все от Борджиа…

– Но почему наш отец, вернее сказать, Джорджио дела Кроче, ничего не предпримет, зная, что мать изменяет ему столько лет? – удивился Цезарь.

– Ему выгодно молчать. Он старше матери почти на двадцать пять лет и не такой страстный любовник как кардинал.

Ваноцца слилась со стеной: произошёл инцест[24], то, что она боялась более всего.

– Madre di Dio![25]… – шёпотом произнесла она и хотела перекреститься, но рука замерла в воздухе. Теперь женщина сомневалась, в праве ли обращаться к Богоматери.

* * *

На следующее утро Ваноцца вошла в спальню дочери, решительно настроившись на серьёзный разговор:

– Лукреция! Будь добра, перестань притворяться, что спишь.

– А, матушка вы… Все в этом доме притворяются… А я что хуже других?.. – проговорила она еле слышно, потягиваясь на кровати под шёлковым покрывалом.

Ваноцца поняла, разговора не будет, да и о чем говорить, ведь «дело» сделано. Она собралась с мыслями и пошла в атаку первая:

– Твой отец Родриго Борджиа желает забрать тебя и поселить в своём поместье Субьяко, что под Римом.

Лукреция встрепенулась: мать говорит правду, неужели?

– Собери вещи, возьмёшь с собой Сильвию и двух служанок. Отправишься завтра утром. И не вздумай перечить мне! – разъярилась Ваноцца.

Лукреция и не собиралась это делать, напротив, радуясь, что обретёт долгожданную свободу вдали от дома.

* * *

Поместье Субьяко, bonum avitum[26]Борджиа, было роскошным. Дом с фонтанами, скорее напоминал виллу, нежели укреплённые замки соседей землевладельцев. Лукреция наслаждалась его простором и красотой.

Она почти каждое утро садилась на лошадь и отправлялась на прогулку. Земли, принадлежавшие кардиналу, тянулись бесконечно, и Лукреция могла путешествовать по ним целыми днями в сопровождении молодой компаньонки Сильвии и двух guardia[27]. Они часто останавливались на привал, отдохнуть и перекусить.

Один из guardia по имени Антонио был молод, хорош собой и Лукреция возжелала его. Она встала с расстеленного покрывала и посмотрела на небольшую рощу в пятидесяти шагах от их импровизированного лагеря.

– Сильвия, давай, кто первая добежит до рощи, та получит награду.

– Какую, сударыня? – поинтересовалась компаньонка.

Лукреция протянула ей руку, компаньонка поднялась, и та зашептала ей на ухо:

– Антонио хорош, не правда ли?

Сильвия кивнула.

– Я хочу его… А ты?

Сильвия округлила глаза:

– Сударыня, я… – запнулась она, – не могу.

– Понятно, ты – девственница. Непростительное упущение, дорогая, тебе ведь почти шестнадцать. В твоём возрасте уже рожают детей. Раз так, то отвлеки второго guardia, а я уединюсь с Антонио в рощице. И не смей нам мешать!

* * *

Дни текли своей чередой, похожие друг на друга как две капли воды: подъём не ранее полудня, завтрак в постели, туалет, прогулки на лошади, обед, вышивание или чтение рыцарских романов и, наконец, ужин. Лукреция обрела свободу, но изнывала от скуки. Ей хотелось приключений.

Однажды она приказала наловить кроликов и выпустить их на полянке около дома, затем взяла арбалет и перестреляла всех до единого. Сильвия украдкой рыдала, ей было жаль невинные создания. Лукреция же обозлилась на неё и чуть не ударила арбалетом с размаху: компаньонка увернулась по чистой случайности.

Неизвестно, чем бы закончилась скука госпожи, если бы в один из погожих сентябрьских дней, у ворот виллы не появился герольд верхом на лошади:

– Послание от графа Асмодео ди Неро[28]для госпожи Лукреции дела Кроче!

Лукреция надломила печать из сургуча и прочла:

«Signora![29]

Я – граф Асмодео ди Неро. Мой замок находится в десяти милях от Субьяко и известен как Creazione[30]. Послышав про вашу красоту, я дерзнул отправить сие послание, дабы выразить надежду, что вы посетите моё скромное жилище и удостоите счастья видеть истинную perluna[31].