Книга Малек - Джон ван де Рюит

Допив вторую бутылку вина, он провел меня в свой кабинет, от стены до стены заваленный книгами. Он вручил мне «Над пропастью во ржи» американского писателя Дж. Д. Сэлинджера и приказал прочесть книгу за неделю. Перед уходом он заставил меня прополоскать рот с зубной пастой и попросил о вине никому ничего не рассказывать. Я шел к зданию школы, крепко прижимая книгу к груди и стараясь не дышать.

Червяк пригрозил наказать меня за то, что я не выполнил свои послеобеденные обязанности.

18.00. Человек Дождя по-прежнему не появлялся. Укушенный позвонил его матери. (Гоблин рассказал, что отец его умер, когда Верн был еще маленький — возможно, поэтому он и чокнулся.)

20.00. Укушенный по одному вызывал нас в свой кабинет и задавал вопросы о Человеке Дождя. Я рассказал, что Верн был немного странным и что прошлой ночью он жевал носок, но я и не подозревал, что он на грани нервного срыва (тут я соврал — мне просто смелости не хватило признаться, что Верн просто-напросто ненормальный). Укушенный спросил, не подвергался ли Верн когда-либо «эмоциональным или физическим запугиваниям». Я покачал головой. (Еще одна ложь! Эта школа превращает меня в настоящего обманщика.)

Щука нанес нам ежедневный визит и заявил, что это мы виноваты в исчезновении Человека Дождя. Он считает, что тот покончил с собой и его привидение вернется в нашу спальню, чтобы отомстить. Затем он плюнул на стену и ушел, издавая жуткие потусторонние звуки.

Январь кончился, а я все еще жив. Одним месяцем меньше — осталось пережить еще десять!

1 февраля, вторник

Верн так и не вернулся. Укушенный то и дело проводит совещания с Лутули и Глокеншпилем. Преподобный Бишоп даже провел в часовне молитвенную службу за здравие моего пропавшего соседа. Мы посчитали, что должны прийти, чем, ясное дело, тронули преподобного до слез. Он был особенно рад видеть Жиртреста и даже предложил ему зачитать отрывок из Библии.

Часами изучал гигантский словарь в библиотеке и наконец обнаружил, что то слово, которое говорил Папаша, на самом деле пишется как «аллегория» и означает «иносказание, символ или метафору».

Перед отходом ко сну Джулиан сообщил, что Геккону удалили из задницы большой камень в больнице Грейс в Питермарицбурге. И попросил молиться о его заднице, сказав, что сам лично никогда о ней не забывает. С усмешкой он выключил свет и ускакал прочь, напевая песенку «АББЫ» «Подарите мне мужчину в полночь».

2 февраля, среда

По-прежнему нет новостей от Человека Дождя. Мнения в школе разделились пополам. Половина мальчиков верит

Щуке и считает, что он мертв. Другая половина верит Саймону и его теории о том, что Верн — инопланетянин и был всего лишь плодом нашего воображения. А по-моему, он просто сел на ночной поезд и уехал домой. Хотя зная Верна, можно ждать и самого неожиданного.

Всей школе приказали собраться в общих гостиных — новый президент де Клерк[15]должен был произнести свою первую парламентскую речь. Лысый белый африканец сообщил гражданам страны, что намерен изменить порядок в Южной Африке и покончить с апартеидом. Одним щелчком своих пухлых пальцев он вернул запрещенный Африканский национальный конгресс и заявил, что освободит Нельсона Манделу. Белым мальчикам, глядевшим в телевизор, было не особенно важно, что он говорит, но судя по лицам четверых черных, включая нашего главного старосту Лутули, то были великие и невероятные слова. После выступления старшеклассники собрались на улице и стали серьезно обсуждать речь, держа руки в карманах. Гэвин, староста, живущий под лестницей, кажется, рассердился и тихо разговаривал с Грегом Андерсоном, рассеянно поглаживая Барри, свою ручную лягушку. Лутули с другими чернокожими мальчиками прошагали по двору, взволнованно переговариваясь. Горячий ветер разметал бумаги и листья по галерее, и в воздухе повисло предчувствие опасности, точно что-то вот-вот должно было случиться.

15.00. Тренировочный матч с командой пятнадцатилетних. Я сбил четыре калитки хитрым крученым броском с ноги. Тренер команды пятнадцатилетних — не кто иной, как Укушенный. Его весьма впечатлило мое выступление. И куда меньше то, как я отбивал (отбивал первым, и на этот раз не было никаких незасчитанных мячей, которые могли бы меня спасти). Нас разбили на 56 очках; Саймон заработал нам 41. Папаша сказал, что мы старались как могли, но продули лучшим и более опытным игрокам. И добавил, что, если мы проиграем команде колледжа Дрейк в воскресенье, он распустит команду и отрубит нам головы.

Кое-как наспех сделал домашку, чтобы поскорее вернуться к «Над пропастью во ржи». Это клевая книга о парне, который не ладит со сверстниками и убегает из школы. Невольно вспомнил о Человеке Дождя. Интересно, где он сейчас и чувствует ли он себя счастливее, чем когда был здесь? Как легко быть Холденом Коулфилдом — убежать и скитаться в большом незнакомом мире. Дикая игра моего воображения была резко прервана Бертом, который вызвал Рэмбо подраться на кулаках. Рэмбо выиграл, и взбешенный Берт приказал ему написать эссе на пять тысяч слов об уважении к старшим.

3 февраля, четверг

Глокеншпиль собрал в большом зале экстренное школьное собрание. Ожидая услышать трагические новости о судьбе Человека Дождя, мы поплелись в зал, приготовившись к худшему. Вместо этого наш директор разразился тирадой о вандализме и разрушении собственности. Со свирепым видом он разглядывал ряды лиц перед ним. Никто не осмеливался встретиться с ним взглядом, отчего все мы казались виноватыми. Он проревел, что кто-то сунул банан в выхлопную трубу его «тойоты-крессиды», и когда он завел мотор, тот взорвался. Я глядел в пол, чтобы ненароком не встретиться с кем-нибудь глазами и не прыснуть со смеху. Школьные работники за спиной Глокеншпиля сидели с мрачным видом, хотя я и заметил, что Папаша краем губ улыбался — ему так же хотелось расхохотаться, как и всем нам.

Директор потребовал, чтобы вандал немедленно поднял руку и принял наказание, как мужчина. Разумеется, никто в здравом уме не согласился поднимать руку в присутствии этого охваченного приступом ярости ненормального. Повисло долгое молчание: все озирались, не выдаст ли себя нарушитель. Но никто не признался, поэтому взбешенный Глокеншпиль сел на стул и заявил, что все будут ждать в зале, пока преступник не признается.

09.00. Преступник так и не признался. Вся школа сидела в смущенном молчании, кроме Папаши, который беззаботно развернул утреннюю газету. Но есть и плюсы — мы уже пропустили двадцать минут сдвоенного урока математики у Психа.

09.45. Все еще ждем. Очень завидую Папаше, у которого есть газета. Жаль, что не захватил «Над пропастью во ржи». С начала урока математики прошло шестьдесят пять минут. Вот бы нарушитель продержался еще сорок пять…