Книга Невеста Темного - Елизавета Соболянская

С другой стороны зала общего водоема не было – только множество маленьких ключиков. Возле каждого сидела красавица, и тут уж я не стала медлить – провела рукой с обручальным перстнем по глазам. Девушки почти не изменились – стали чуть менее манящими, но все же сохранили человеческие черты.

– Нимфы это, – буркнула служанка, – они в этих краях только в замке жить могут, холодно им. А эти мокрохвостые на зиму в озеро спать уйдут, благо, водяной тут добрый, привечает.

– Значит, в замке живут те, кто не выживет зимой за его пределами? – мне стало легче.

Я-то подумала, что вся нечисть Темных земель живет здесь.

– Да и эти певчие птички весной по родникам разбегаются, – кивнула на нимф гоблинша, – а как вода холодеет, возвращаются. Летом то у них работы хватает – поля поливают, сады, самые сильные дождики устраивают, если засуха.

– А утопленницы? – поинтересовалась я, опасаясь даже смотреть в сторону бассейна.

– Да эти прибежали на Темную леди посмотреть, – отмахнулась Зисса, – им-то водяной всегда работу найдет, а зимой спят они подо льдом.

Я тихонько облегченно выдохнула.

Дальше был гномий зал. Тут выставлялись крупные красивые самоцветы, удивительные друзы, с потолка свисали низки образцов пород и поделочные кристаллы. Окон в этом зале не было совсем, зато на каждой полке в каждой нише прятался шахтерский фонарик с отражателем, свет которого падал на камни, подчеркивая их красоту и блеск.

Вот тут я бродила долго. Не то, чтобы я очень увлекалась геологией или драгоценностями, но этот зал пленял, и оторваться от созерцания было трудно.

Оружейный зал тянулся так далеко, что я вздохнула – бродить среди стоек с алебардами, кривыми оркскими ятаганами и гоблинскими дубинками не хотелось. Зисса поняла мой вздох правильно и подвела к витрине с «дамскими безделушками». Тут был кастет, замаскированный под набор крупных перстней, веер с лезвиями вместо планок, шпильки с разнообразными приспособлениями от стилета, до флакона с ядом, браслет, из которого при нажатии на один из камней, выскакивали лезвия. В общем, весьма любопытный и опасный арсенал.

Я все потрогала, погладила, метнула пару шпилек в мишень и вздохнула – такую красоту муж мне точно не даст, а хотелось бы иметь в шкатулочке пару таких вот изящных штучек. На моих глазах шпильки вдруг раздвоились. Я ахнула, а гоблинша удовлетворенно проговорила:

– Ну, вот и польза пошла! – потом схватила пару шпилек неотличимых от «витринных» и воткнула мне в волосы: – Вам очень к лицу, миледи!

Следующие залы выглядели более традиционно и скучно. Очевидно, они были просто гостиными, на случай появления в замке людей. А вот бальный зал, украшенный разноцветным камнем и удивительными серебристыми драпировками, мне очень понравился.

– Паутинный шелк! – гордо сказала Зисса и поведала, что это ее соплеменники ловили редких пауков-птицеедов, держали их в корзинках и сытно кормили, пока нимфы своими нежными ручками ткали эти полотнища.

Я же вспомнила, как Мария-Элла хотела на свадьбу белье из паутинного шелка, но даже её состоятельный жених не мог себе позволить такой роскоши. Паутинный шелк называли золотом королев, а в замке Темного лорда им отделаны стены! Насколько же богат мой супруг?

За бальным залом шла столовая, выложенная резными панелями из темного дерева. Оказалось, что это не резьба, а работа эльфов. Они умеют уговорить дерево расти, повторяя показанный им узор, а потом сбрасывать отросшую часть, словно пересохшую кору. Я увлеченно погладила стену, которая действительно ощущалась, как кора дерева, нагретая на солнце.

Рядом со столовой располагалась буфетная комната. Здесь все было традиционно – шкафы, набитые серебряной и золотой посудой, тонкие скатерти и салфетки из беленого льна, отделанного тонкой вышивкой или кружевом, а еще здесь была великолепная и хрупкая посуда из порцелана! Я даже коснуться ее побоялась, а вот Зисса спокойно взяла в руки чашечку, расписанную узором, заставляя меня вздрогнуть.

– Не бойтесь, миледи, – поспешила она меня успокоить, – это не столичный фарфор, в руках не развалится, это наши умельцы делают.

– Умельцы? – заинтересовалась я, рассматривая причудливо расписанный сервиз.

– Милорд наш в столице жил, пока в Академии учился, вот и надоело ему, что чашки в руках крошатся, и вазы вдребезги разлетаются, едва их заденешь. Велел поначалу все металлическими заменить, да только чай пить из серебряной чашки неудобно. А потом поехал он в дальние края, нашел мастеров, которые порцелан этот делали, разузнал у них примерно, что к чему, а как вернулся, в лаборатории засел и давай эксперименты проводить. Духов огненных загонял просто! Полевики да лесовики замучились ему глину таскать. После уж водяной помог – и песку мелкого намыл, и глины белой раздобыл где-то, а там и эльфы подключились, очень уж они художничать любят. Так что теперь у нас эта посуда крепкая, красивая и какая захочется. Господин наш ее иногда королям да герцогам дарит, или на диковинки меняет.

Это было необычно. Конечно, благородные лорды старались добиться процветания своих земель, но чтобы самому возиться песком и глиной, такой энтузиазм встречался не часто. Мое представление о супруге пополнилось новыми деталями.

После буфетной мы осмотрели галерею с портретами предков Темного лорда, а потом заглянули в библиотеку. Ошеломленная размерами комнаты я встала в центре и, покружилась, пытаясь оценить многоярусные шкафы, упирающиеся в потолок, удобные кресла у камина и многочисленные стенды, украшенные бережно расправленными старинными свитками, рукописными книгами и странными предметами, покрытыми непонятными мне закорючками.

– Милорд многое привез из путешествий, – любовно оглядывая бесценную коллекцию, говорила гоблинша. – Мы-то поначалу не понимали, зачем он бумажки разные везет, а как запустили к нам болезнь с коровами да овцами, а господин в своих книгах лекарство нашел, так и поняли, для чего он это все собирает.

– Болезнь? – я поежилась.

Когда я была маленькой, в наших краях случилась эпидемия непонятной болезни. Люди кашляли, покрывались сыпью и, если выживали, долго двигались медленно, шатаясь от слабости. Мы тоже болели, подцепив заразу от деревенских мальчишек, с которыми гоняли взапуски по нашему саду. Только бессонные ночи, которые мама проводила у наших постелей, позволили нам выжить, а в деревне многие умерли.

Потом, конечно, это забылось, но до сих пор я побаивалась заразы.

Гоблинша, видимо, разделяла мои опасения и, понизив голос до шепота, поделилась:

– Говорят, король соседский разгневался, что милорд ему не продал самоцветы за бесценок, вот и подговорил магов наслать болезнь на скот и пригнать его к нашим границам. Животное-то пересечь защиту может. Они у нас частенько тут от охотников прячутся порой. Вот и эта скотинка больная зашла к нам и померла, а зараза осталась. А господин свои свитки полистал, да и нашел лекарство! А уж как животина болела страшно, вся покрывалась пузырями…