Книга Домик на побережье - Сара Вуд

– Но до тебя мне далеко. Ты обо всех заботишься. Платишь Люси, хотя ее помощь тебе вовсе не требуется.

– А ты разве не поступил бы так же? – удивилась она. – Да и любой на моем месте?

– Далеко не каждый. Большинство людей прежде всего заботятся о собственной выгоде.

– Только не здесь. Мы помогаем друг другу. Люси нужно стать поувереннее. Знакомиться с людьми. Я учу ее готовить. Хочу, чтобы она поехала учиться туда же, где училась я. Тогда у нее будет цель в жизни. Кстати, ты собирался мне помогать.

– Отлично. Хотя я совершенно не умею готовить. – Адам взглянул на картошку, словно перед ним лежали ручные гранаты.

– Вот и научишься, – угрюмо буркнула Триш. – Есть вещи, которые должен уметь делать каждый будущий муж.

Хотя представить себе Адама и Луизу на кухне было просто невозможно. Разумеется, они наймут прислугу. И что тут такого?

Однако Адаму, судя по всему, напротив, очень понравилась эта мысль. Воодушевленный ее предложением, он мигом очутился у стола.

– А ну-ка, подвинься! – весело воскликнул он, желая поскорее приступить к своим обязанностям.

Адам с увлечением принялся за картофелину. Подозревая, что от той сейчас ничего не останется, Триш быстро поймала его за руку.

Она ощущала малейшее его движение каждой клеточкой тела, не могла думать ни о чем, кроме сжигавшего ее желания.

Напуганная силой собственных чувств, она уставилась на кучку картофельных очисток, силясь вспомнить, о чем только что говорила.

– Не надо срезать таким толстым слоем, – с деланым недовольством сказала она, указывая на жалкие остатки картофелины в его ладони. – Все, что под кожурой, съедобно!

– Точно. Просто я отвлекся, – приветливо улыбнулся Адам.

Триш сердито нахмурилась. Не хватало только, чтобы рядом с нею он мечтал о Луизе!

– Ну, так впредь будь повнимательнее.

Адам повиновался. Придвинувшись вплотную, он склонился к ней. Триш чувствовала исходившие от него тепло и аромат, ощущала опасную близость его обнаженного тела. Его руки касались ее рук. Красивые руки. Мускулистые, покрытые темными шелковистыми волосами. От этих прикосновений ее пробирала дрожь.

– Ты удивительный человек, Триш, – произнес он так тихо, что она невольно склонилась к нему, чтобы разобрать слова.

– Я знаю, бабушка тоже считает, что я странная.

Глупо, несправедливо испытывать столь сильное влечение к чужому мужчине.

– Я сказал – удивительный.

Слова словно исходили из самого сердца. Возможно, так казалось, потому что он говорил очень тихо.

Стараясь вести себя естественно, Триш говорила себе, что не стоит преувеличивать и искать скрытый смысл в его словах.

– Почему ты так обо мне говоришь? – удивилась она.

– Что именно?

– Что я необычная.

– Потому что ты не боишься брать на себя ответственность, тогда как другой человек на твоем месте не решился бы. Тебе ведь было совсем немного лет, когда пришлось ухаживать за больной матерью. Ты рассказывала, что она умерла, когда тебе было пятнадцать. А как ты справлялась со школой?

– Вполне сносно. Естественно, я завалила больше экзаменов, чем следует. Бабушка тогда еще была помоложе, и ее не мучил артрит. Она обслуживала постояльцев и ухаживала за мамой. А я училась в школе на острове Святой Марии.

– Нелегко проделывать такой путь каждый день.

Он слушал с искренним участием, словно ему и впрямь было интересно побольше разузнать о ее жизни. Заметив это, Триш продолжила:

– Но я и не ездила туда каждый день. Это же просто невозможно! Особенно зимой! У нас дети ходят в школу на Треско до одиннадцати лет. А потом, как и все ребята с других островов, поступают в пансион на острове Святой Марии и живут там с понедельника по пятницу. Когда мама болела, я ухаживала за ней только во время каникул и в выходные, покупала продукты и готовила на неделю вперед: всякие пирожки, тушеные овощи, пудинги. Убиралась в доме, стирала и гладила, чтобы бабушке не приходилось потом возиться.

– А я и не знал. Ты никогда мне не рассказывала.

– Мы ведь думали только о Кристин. Некогда было рассказывать. И потом, не могла же я при ней говорить о своей матери, которая тоже умерла от рака.

– Мы навалили на тебя столько забот. И ты ни от чего не отказывалась, – задумчиво сказал Адам. – Ухаживала за матерью, потом за моей женой, а теперь за бабушкой. Тебе никогда не хотелось подумать о себе? Освободиться?

– Но я и так свободна! – рассмеялась Триш. – Мне нравится то, что я делаю. – В ее глазах зажглась нежная улыбка. – Если те, кто тебе дорог, нуждаются в тебе, ты с радостью приходишь на помощь. И это вовсе не обуза!

– Наверное, ты повзрослела раньше своих сверстников.

– Наверное, да. Мы все здесь постоянно чем-то заняты. Держимся вместе. Жизнь сложная, но в ней много радостей. Когда была жива мама, дом всегда был полон смеха. К нам все время заходили друзья, рассказывали, чем они занимались, или всякие веселые небылицы.

– Теперь я понимаю, где ты научилась так обращаться с людьми.

Взяв ее за подбородок, он пристально посмотрел на нее.

– Что ты делаешь? – испуганно воскликнула она.

– То же, что собирался сделать, когда появилась твоя бабушка.

Триш словно онемела. В его глазах горело желание. Смущенная, она опустила ресницы. Ее непреодолимо влекло к нему.

– Нет, – прошептала она. И тут же, чувствуя, что вот-вот уступит, отчаянно закричала: – Нет! Оставь меня, Адам!

Он отпустил ее, судя по всему отнюдь не обескураженный полученным отпором. Определенно, он не собирался отказываться от своих намерений. Она взволнованно схватила миску с травами, но тут же поставила на место: уж слишком дрожали руки. Ужасно. Они оба вели себя не лучшим образом.

Он явно знал о ее чувствах. Адам догадался, поэтому он и пытался поцеловать ее. Наверное, подумал, что она сама его поощряет. В конце концов, он ведь мужчина, а воспламенить в них страсть нетрудно, такова уж их природа. Сейчас она оттолкнула его. Но стоит ему проявить чуть больше настойчивости, и она уже не сможет устоять.

Он помолвлен, упрямо повторяла себе Триш.

– Пожалуй, я распакую вещи, приму душ и сделаю несколько звонков перед обедом, – спокойно сказал Адам, но при этом уголки его губ тронула чуть заметная лукавая улыбка. Он отодвинул от двери стул, взял рубашку и вышел из кухни.

Триш приготовила обед. Сделала вид, что занята, когда около семи он спустился немного выпить. Подала ему первое, ни словом не нарушив напряженного молчания. Это становилось невыносимо. Они словно находились внутри мощного электрического поля.

– Тебе… не нравится? – с тревогой спросила она, заметив, что он не притронулся к супу.