Книга Омен. Знамение - Дэвид Зельцер

– По-моему, овчарка. Красивая? Мы нашли ее в лесу.

– Собака, неожиданно присмирев, легла у ее ног.

– Кто дал вам разрешение…

– Я подумала; что нам может пригодиться сторожевая собака, и мальчик очень любит ее.

Торна, стоявшего в напряжении у стены, еще трясло, и миссис Бэйлок не смогла сдержать своего любопытства.

– Она вас напугала?

– Да.

– Видите, какая она хорошая. В смысле, как сторож. Поверьте, вы будете мне благодарны за нее, когда уедете.

– Куда я уеду? – спросил Торн.

– Разве вы не собираетесь в Саудовскую Аравию?

– Откуда вам известно про Саудовскую Аравию?

Она пожала плечами.

– Я не знала, что это такая тайна.

– Я никому не говорил о поездке.

– Миссис Гортон мне рассказала.

Торн кивнул и снова посмотрел на собаку.

– Она не будет никого беспокоить, – заверила его женщина. – Мы будем кормить ее объедками…

– Я не хочу, чтобы она оставалась, – отрезал Торн.

Миссис Бэйлок посмотрела на него с удивлением.

– Вы не любите собак?

– Когда я захочу иметь собаку, я сам ее выберу.

– Но мальчику она очень нравится, сэр, она ему нужна.

– Я сам решу, какая собака ему нужна.

– Дети считают животных своими защитниками, сэр. Остальное их не интересует.

Она посмотрела на него так, будто собиралась сообщить какую-то очень важную вещь.

– Вы… хотите еще что-то сообщить?

– Я не осмеливаюсь, сэр.

Но ее вид обеспокоил Торна.

– Если вы что-то хотите сказать, миссис Бэйлок, я с удовольствием вас выслушаю.

– Нет, сэр. У вас и так много дел…

– Я сказал, что выслушаю вас.

– Мне кажется, что ребенок чувствует себя одиноким.

– Почему он должен быть одиноким?

– Его мать не очень благожелательно относится к нему.

Торн застыл при этом замечании.

– Вот видите? – сказала она. – Мне не надо было говорить.

– Не очень благожелательно?

– Мне кажется, она не любит его. И он это чувствует.

Торн промолчал. Он не знал, что сказать.

– Мне иногда кажется, что у Дэмьена никого нет, кроме меня, – добавила женщина.

– Я думаю, что вы ошибаетесь.

– А теперь у него есть собака. Она ему нравится. Ради ребенка не выгоняйте ее.

Торн посмотрел вниз на огромного зверя и покачал головой.

– Мне не нравится эта собака. Завтра же выставите ее.

– Выставить – куда? – в изумлении спросила она.

– Отдайте собачникам.

– Но они же УБИВАЮТ их!

– Тогда просто вышвырните. Чтобы завтра ее не было.

Лицо миссис Бэйлок окаменело, и Торн отвернулся. Женщина и собака смотрели ему вслед; в их глазах горела ненависть.

5

Торн провел бессонную ночь. Он сидел на террасе спальни и курил, вкус сигарет был ему уже отвратителен. Из комнаты доносились стоны Катерины, и он задумался над тем, с каким демоном борется она во сне. Не вернулся ли это старый демон депрессии, который снова начинает преследовать ее?

Чтобы не думать о действительности, Торн начал размышлять и погрузился в свои фантазии, позабыв о реальных заботах и тревогах. В мечтах Торн провел всю ночь напролет.

Когда Катерина проснулась, раненый глаз распух еще сильнее и совсем закрылся. Уходя, Торн посоветовал ей все же обратиться к врачу. Больше они ни о чем не говорили. Катерина молчала, а Торн был занят проблемами нового дня. Оставалось собрать кое-какие мелочи для поездки в Саудовскую Аравию, но предчувствие, что ему не следует уезжать, угнетало Торна. Он боялся. За Катерину, за Дэмьена, за самого себя, и не мог понять почему. В воздухе ощущалось напряжение, казалось, что жизнь висит на волоске. Торн раньше никогда не задумывался о смерти, прежде она витала где-то очень далеко. Но сейчас сознание, что его жизнь каким-то образом находилась в опасности, занимало все его мысли.

В лимузине, по дороге в посольство, он небрежно заполнил бланки страховых полисов и набросал кое-какие указания, которые необходимо было соблюсти в случае его смерти. Торн делал это автоматически, не замечая, что подобное происходит впервые в его жизни. И только теперь, закончив писать, Торн вдруг ощутил страх; оцепенев, он просидел в напряженной тишине до тех пор, пока автомобиль не подъехал к посольству. Предчувствие чего-то страшного не покидало Джереми.

Лимузин остановился, и Торн вышел из него, дождавшись, пока машина уедет. Он увидел, как к нему стремительно приближаются двое мужчин. Один щелкнул фотоаппаратом, а другой принялся сыпать вопросами. Торн направился к посольству, но они встали у него на дороге.

– Вы читали сегодняшний «Репортер», мистер Торн?

– Нет, не читал…

– Там есть статья о вашей няне, о той, которая спрыгнула…

– Я не видел.

– В ней пишут, что няня оставила после себя записку.

– Чепуха.

– Посмотрите в эту сторону, пожалуйста. – Это сказал Дженнингс, он быстро передвигался и щелкал фотоаппаратом.

– Дайте мне пройти, – попросил Торн, когда Дженнингс преградил ему дорогу.

– Это правда, что она принимала наркотики? – спросил второй репортер.

– Конечно, нет.

– После вскрытия в крови было обнаружено лекарство.

– Это было лекарство против аллергии, – ответил Торн, стиснув зубы. – У нее была аллергия…

– Говорят, там была передозировка…

– Не двигайтесь секундочку, – попросил Дженнингс.

– Уйдите же с дороги! – зарычал Торн.

– Это наша работа, сэр.

Торн шагнул в сторону, но они продолжали его преследовать и снова преградили путь.

– Она принимала наркотики, мистер Торн?

– Я уже сказал вам.

– А в статье говорится…

– Мне наплевать, что говорится в этой статье!

– Прекрасно! – воскликнул Дженнингс. – Еще секундочку не шевелитесь!

Он слишком быстро придвинул фотоаппарат, Торн резко толкнул его и вышиб из рук Дженнингса. Фотоаппарат с грохотом разбился о тротуар, и на какое-то мгновение все застыли, пораженные резкой вспышкой гнева.

– Неужели у вас нет никакого уважения? – выдавил Терн.

Дженнингс опустился на колени и снизу вверх взглянул на него.