Книга Глубокий поиск. Книга 2. Черные крылья - Иван Кузнецов

Очнулась я при свете серого утра в просторном помещении с окном. Помещение было завалено постелями, рюкзаками, множеством вещей: одна из спален немцев. Никого. Нет, кто-то всё же ворочается в углу. Молоденький монашек в заношенной, тёмной от грязи рясе – моя «сиделка». Я быстро прикрыла веки, пока он ничего не заметил, и прислушалась к себе.

Физическое состояние хорошее, сознание – ясное. Всё произошедшее вчера в тайных покоях монастыря казалось нереальным – сродни тяжёлому сну, а недавний сон – ярким и осязаемым. Прокачала энергетические каналы и чакры. Энергия шла легко.

После того случая я больше не видела настоятеля. В первые дни в монастыре, ещё до появления немцев, я ощущала интерес к своей персоне некоего высокого духовного лица и была убеждена, что настоятель лично сканирует меня – с любопытством и весьма непринуждённо. Теперь же, после испытания свечами и ящиком, никакой высокопоставленный лама рядом с моим энергополем не появлялся. Ламы больше не устраивали мне мрачных и устрашающих проверок, а относились по-прежнему доброжелательно. Не то с облегчением, не то с чувством выполненного долга, они «сдали» меня своим гостям.

Начальник же немецкой экспедиции, наоборот, принялся экспериментировать с моими способностями на разные лады. Он придумывал испытания, сходные с тем, чем я занималась в Лаборатории: всяческие «угадайки», считывание информации, предсказания. Как правило, мне всё это давалось легко и нравилось. Я должна была показать «товар лицом» – большую часть своих возможностей! Атмосфера игры, увлечённости делом напоминала Лабораторию, и мне порой становилось стыдно от того, что в общении с матёрым фашистом я не испытываю гнева и отвращения. Меня так и учили, что не должна испытывать, но всё же… Вместе с тем я не успокаивалась: в душе жила насторожённость и готовность к подвоху. Но подвохов герр Кайенбург пока не устраивал. Единственной темой, которую он старательно обходил в своих занятиях со мной, был спиритизм. Он уже тогда смекнул, что с моей помощью можно выведать кое-какие нужные рейху секреты, и не собирался заниматься этим, находясь на чужой территории.

Ещё он вовсю подтягивал мой неважный немецкий: похоже, хотел произвести фурор своей «находкой» идеальной во всех отношениях немецкой девочки со сверхспособностями.

Члены экспедиции жили в лучшем крыле большого корпуса, предназначенного для сезонных паломников, приходящих в монастырь по большим праздникам. Существовали достаточно автономно, готовили здесь же. Я теперь столовалась с ними. Когда у них было настроение посетить общую трапезную, мы шли группой. Немцы редко посещали общие молитвенные собрания, но меня отпускали и даже поощряли туда ходить, однако это уже не было непререкаемо обязательным требованием, как в первые дни моей жизни в монастыре.

Гости из Третьего рейха вели бурную деятельность в окрестных горах и долинах по сбору образцов всего, что попадалось: флоры и фауны, почвы и воды, местного фольклора и рецептов. Собравшись толпой, они были страшно шумные, горласто-крикливые, но во время экспедиций-вылазок вели себя осторожно, сосредоточенно и тихо. Часть специалистов никуда не ходили, а проводили дни в общении с ламами и изучении старинных манускриптов обширной библиотеки монастыря.

Увидев, как один из членов экспедиции возится с рукописью на тибетском, я спросила, что там написано.

– Здесь записаны древние легенды о достижениях героев прошлого. Целый другой мир.

– Как в Эддах?

– Ещё необычнее. Когда вернёмся в Отечество, расшифруем рукопись, и ты обязательно её прочтёшь!

Ко мне они относились сочувственно, как к хрупкому ребёнку, которому много испытаний привелось пережить. У большинства в Германии были жёны и собственные дети. Отцы, судя по их разговорам в часы досуга, гордились детьми, забавлялись от души и добродушно хвалились друг перед другом. Отношение ко мне было также и осторожно-предупредительным, как к очень юной девушке. Между тем эти взрослые, увлечённые делом мужчины не знали, чем меня занять, и я была по большей части предоставлена самой себе.

Слоняясь без дела по монастырю в перерыве между коллективными молитвами, я решила совершить прогулку. Никто не ограничивал моих перемещений. Я спросила привратника, можно ли выйти за ворота. Получила утвердительный ответ, но сочла за благо уточнить, впустят ли меня обратно, когда вернусь. Впустят. Хорошо. Рисковать и уходить далеко я не собиралась: за три месяца, проведённых в пути, я достаточно нагулялась по тибетским долинам и ущельям. Мне нужно было отойти подальше от лам, чтобы попытаться выйти на связь с девчонками.

Красивая зелёная луговина покрывала склон, расположенный напротив монастыря, – через узкий, неглубокий отрог ущелья. Там не было человеческого жилья, не пасся скот. Оттуда монастырь лежал как на ладони – не заблудишься, а если тебя хватятся, то легко найдут. Эта луговина давно манила меня своей уютной уединённостью.

Я расположилась прямо на траве. Напротив открывался вид на монастырь, расположенный ниже. Размеры монастыря издали особенно впечатляли, а изъянов в виде обшарпанных стен, обветшалых, налепленных друг на друга хозяйственных построек, выгоревших на солнце линялых красок, вонючих, загаженных задворков – не было видно. Монастырь предстал во всей своей исконной цельности и величественности.

Вот я и одна! Так долго ждала этого момента!

Села, скрестив ноги, как во время коллективной молитвы, и принялась настраиваться, вспоминая последовательно специальные удобные образы, которые маркировали мысленную связь с девчонками. Подготовившись и почувствовав, что канал открыт, я собралась позвать Лиду: она у меня первая на связи. Если по каким-либо причинам не ответит, надо звать Женю. «Слышать» меня могут одновременно и обе. Время – не оговорённое, но девчонки всё равно ждут: так задумано.

«Будь осторожна! Ничего не предпринимай!»

Только в трансовом состоянии ты можешь так отчётливо считать даже тот сигнал, которого меньше всего ждёшь. До чего знакомая энергетика! Светлая, чистая, лёгкая, осторожная, определённо женская… Конечно! Ольга Семёновна! Ёкнуло сердце: отчего она на связи, что случилось?!

«Всё в порядке. За тобой следят».

Знакомая энергетика улетучилась так же внезапно, как появилась, а я открыла глаза и посмотрела в сторону монастыря. Вон, стоит посреди двора, вальяжно уперев руки в боки, и смотрит в мою сторону герр Кайенбург – начальник экспедиции. Он не прощупывает меня, не сканирует. Он просто смотрит. Да только он – видящий! Чего и следовало ожидать.

Я принялась скоренько соображать, что же он увидел. Мою ауру – поле человека, погружённого в транс или медитацию. Это только хорошо. Понял ли он, что я устанавливаю канал связи? Мог. Но я не успела никого вызвать. Может, я взывала к знакомому духу или к высшим силам. Ольгу Семёновну он определённо не считал, поскольку та вычислила его раньше и закрылась.

Человек, который просто наблюдает тебя мысленным взором, очень легко прикасается к тебе. Такое наблюдение запросто «зевнуть», если оно не окрашено эмоционально: острым любопытством, тяжёлой злобой, обожанием. Что видит человек в таком случае? Изменения в твоём поле, твои наиболее яркие энергетические связи, прямой контакт – как реальный, так и мысленный. В принципе, всегда можно сослаться на духовное общение с немецкой прапрабабушкой. Но лучше не рисковать, не привлекать внимания к своим связям на тонком плане.