Книга Голос крови - Клаудия Грэй

— О сэр, вам не стоит беспокоиться! Я запрограммирован записывать все важные переговоры и, как вам известно, в совершенстве владею более чем семью миллионами…

— Да-да, мы знаем. — Лея жестом велела дроиду замолчать и заставила себя снова переключиться в режим дипломатии.

Кастерфо питает к ней такое же отвращение, как и она к нему. Что ж, это по-честному. Главное, чтобы у него хватило здравого смысла прикусить язык и позволить ей все уладить.

Члены магистрата (оба — никто) из кожи вон лезли, приветствуя высокопоставленных представителей Новой Республики.

— Для нас огромная честь, — заявил член магистрата Тоста, прижимая когтистую руку к сердцу, — лично принимать у себя в гостях прославленную принцессу Лею Органу!

— Но разумеется, мы ничуть не меньше рады приветствовать сенатора Кастерфо, — прошипел член магистрата Ксун, — который за недолгий срок работы в сенате уже успел заслужить всеобщее уважение.

Всем остальным членам делегации тоже досталось немало комплиментов. Никто даже настаивали, чтобы пилоты и секретари тоже присутствовали на торжественном обеде. От приглашения отказалась только Грир, сказав, что ей необходимо остаться возле кораблей. Причем она так отнекивалась, что со стороны должно было показаться, что Грир просто не хочет никуда идти. Хотя на самом деле она четко следовала указаниям Леи.

Встречающие повели их обедать. Лея с Кастерфо шли впереди, Корри и Джоф за ними, а члены местного магистрата продолжали петь хвалы Новой Республике, военным подвигам принцессы Леи, нарядам гостей и так далее. Даже C-3PO перепала щедрая порция славословий: какой удивительный дроид! Сколько он всего умеет! Неужели он действительно помогает принцессе уже столько лет? Потрясающе!

К счастью, C-3PO единственный из всей делегации был падок на подобные комплименты. Остальные держались начеку, пока никто уводили их все дальше в подземные лабиринты Бастазы. Вся жизнь на этой планете была сосредоточена в гигантских туннелях, прорубленных в каменной толще. Потолок высоко вверху изгибался, образуя арки, своды и купола. Отполированный камень сверкал и переливался; слои породы на срезе складывались в абстрактные узоры из черных, красных и серых пятен. Серый камень был всех возможных оттенков. Ветер в туннелях налетал непредсказуемыми порывами, иногда он теребил длинное платье Леи, но сильнее всего дул под потолком.

«И этот ветер вверху подхватывает и уносит все звуки», — поняла Лея. Иначе каждое слово еще долго отдавалось бы эхом от каменных стен.

Откуда берутся эти странные воздушные потоки? По-видимому, их создает технология управления климатом. Те, кто здесь живет, позаботились, чтобы их мир хранил свои секреты.

— Вас ждет обед в одном из наших самых роскошных заведений, — заявил Тоста. Его кричаще-яркие одежды, отороченные золотыми лентами, затмевали даже сверхмодный наряд Кастерфо. — Среди всех радостей ночной жизни, которыми Бастаза вскоре снискает себе известность.

«Ясно. Риннривин Ди не хочет, чтобы кто-нибудь из вас сумел пошептаться с делегацией сената», — мысленно усмехнулась Лея.

— Ах да, вы же стараетесь привлекать туристов с других планет, верно? — спросила она.

— Долгое время на рынке азартных игр в нашей части Галактики царила монополия недостойных дельцов, — вмешался Ксун. — Сегодня мы предлагаем гостям куда более изысканные развлечения.

Он не преувеличивал. Вскоре Лее и остальным предложили пройти сквозь огромные двери, разграничивавшие помещение и «улицу». За дверями открывался просторный зал. Колонны, богато украшенные резьбой и кусочками блестящей мозаики, поддерживали потолок, терявшийся метрах в пятидесяти над головой. Тысячи гостей, уютно расположившись у овальных столиков, ели, пили и делали ставки. Дроиды-крупье проворно сдавали карты, крутили колеса рулетки и объявляли выигрыши и проигрыши. Из-за нарядных медного оттенка корпусов они казались скорее украшениями казино, чем его оборудованием.

— Вот мы и пришли. — Тоста указал чешуйчатой рукой на столик в самом центре зала. — Мы даже позаботились, чтобы на столе было риосское медовое вино в честь сенатора Кастерфо.

Лея взяла бокал, не рассыпаясь в благодарностях. Ей нравилось медовое вино, но наслаждаться его сладостью, пока Кастерфо распускает перья, поддавшись на лесть никто? Увольте, что-то не хочется.

— Нас ждет только обед? — спросила она. — Или нам представится возможность отведать лучшего, что может предложить Бастаза?

Никто не смогли скрыть растерянности.

— Сенатор Органа, — начал Ксун, — нижайше извиняюсь, но если вам не по вкусу наш прием…

— О, что вы, все просто великолепно! — Лея радушно улыбнулась и показала на игровые столы. — Но после того как мы отведаем вашего угощения, нельзя ли нам немного попытать удачу?

Оба никто тут же расплылись в искренних улыбках.

— Ну разумеется! — воскликнул Тоста. — Какие игры вы предпочитаете, достопочтенный сенатор?

— Сабакк, если не возражаете.

Никто разулыбались пуще прежнего, явно почуяв легкую наживу. Сабакк — весьма хитроумная игра, и у хозяев в ней всегда имеется преимущество. Но это не проблема для того, кого учили этой игре Хан Соло и Лэндо Калриссиан.

— Ну в самом деле, — прошептал Кастерфо, наклонившись к Лее, — неужели, по-вашему, подобное поведение достойно сенаторов? Мы ведь должны подавать пример благопристойности!

— Здесь не уважают благопристойность. Здесь уважают ловкость, хитроумие и мастерство, — сказала Лея. — А если вас так волнует наша репутация, попробуйте поменьше разглядывать публику на верхней галерее.

На широком балконе над ними прогуливались скудно одетые личности минимум четырех различных полов.

— Я не… Я не хотел… — Бледная физиономия Кастерфо вспыхнула от смущения. — Просто гости заведения там, наверху, так и норовят привлечь наше внимание.

— Разумеется. Потому что это не гости. Думаю, владельцы казино назвали бы их независимыми подрядчиками.

Лея не отказала себе в удовольствии проследить, как на лице Кастерфо медленно проступило понимание: он только что строил глазки жрецам и жрицам продажной любви. И при этом без намерения заключить сделку, что на любой планете является грубейшим оскорблением. Достопочтенный сенатор ссутулился в кресле, явно разрываясь между смущением и обидой.

Обед оказался весьма недурен: подавали блюда, популярные во многих мирах и приготовленные со знанием дела. Лея вежливо болтала о «развитии экономики» с их хозяевами-никто, не столько прислушиваясь к их ответам, сколько подмечая, чего они недоговаривают. К примеру, Тоста и Ксун часто упоминали о неких инвесторах, но ни разу не обмолвились, кто эти инвесторы и в чем состоит их финансовая заинтересованность. Они расхваливали Новую Республику в выражениях, которые популист мог бы счесть весьма льстивыми, — «уважение к независимости миров», «минимальное вмешательство во внутренние дела», — но, с точки зрения Кастерфо, это звучало почти оскорбительно. Он сидел в растерянности, явно не понимая, как должен вести себя в подобных обстоятельствах порядочный центрист. На самом деле никто, конечно, не пытались выразить свою приверженность популистам. Просто давали понять, чтобы чужаки не совали свой нос в их дела.