Книга Леонхард фон Линдендорф. Граф - Юрий Корнеев

А на ужине творилось черт-те что. В зале настоящее столпотворение. И офицеры с женами, и офицеры без жен, и жены без офицеров. Не считая девиц. Человек полста. Но все кучковались у стен, за стол никто не садился. Только Ами сидела во главе стола. Ну да, с таким животом не покучкуешься. Ну и Эмма рядом с ней – куда уж без нее-то. Я сел рядом с женой. Слуги тут же стали накрывать на стол.

– Ами, у вас так всегда, что ли?

– Не всегда, но часто. И так много народа – первый раз. Обычно мы с девочками собираемся. Иногда кто-нибудь приводит мужей, когда они свободны от службы. Вчера приема не было, так как вам надо было отдохнуть после возвращения. Скажи что-нибудь людям, Лео.

Пришлось подниматься и произносить речь. Вернее, тост, так как с бокалом в руке речи не произносят. Поздравил всех с завершением похода. Поблагодарил тех, кто оставался, за службу по охране города. В общем, обычное бла-бла. Но все были очень довольны. Потом начался ужин. Я быстро поел и сидел, не зная, куда себя деть. Как-то не привык я к таким сборищам. Никогда раньше на таких не присутствовал. В принципе все правильно, Ами молодец – все-таки у нас графский двор, и так и должно быть. Да и офицеры у меня все, можно сказать, от сохи, и учиться этикету им где-то надо. Дома их, конечно, благородные жены дрессируют, но и практика нужна. Хотя она и мне нужна. Лео-то в прошлом этикетом тоже не очень заморачивался. При каком-нибудь герцогском или императорском дворе меня вообще за дикаря примут, но туда, надеюсь, я не попаду. Очень бы не хотелось. Ладно, буду терпеть.

Но долго терпеть не пришлось. Ами поковырявшись немного в тарелке, поднялась и, сославшись на неважное самочувствие, отправилась к себе. Я, естественно, пошел ее провожать. Посидел у нее полчасика и слинял. Проскочил незаметно в кабинет. Ну, это я думал, что незаметно. Не успел я устроиться в своем неудобном кресле, как в кабинет проскользнула Ирма и тут же уселась ко мне на колени. Ну, я же не железный. Больше месяца без женщины. И это с моей вечной юношеской сексуальной неудовлетворенностью… Я ее тут же на стол и завалил. Хотя кто кого завалил, еще вопрос, так как в итоге я на жестком столе и оказался, а она как раз на мне. Правда, потом уже стало непонятно, кто на ком. Как со стола-то не свалились… Но долго мы развратом заниматься не стали. Через полчасика Ирма выскользнула из-под меня, где она в конце концов оказалась, оделась и собралась уходить. Я ее, конечно, пытался задержать, но ничего не вышло. Сказав, что сейчас сюда наверняка припрутся Курт с Гюнтером, она убежала, взяв с меня обещание, что ночью я приду к ней в комнату.

Курт с Гюнтером и в самом деле вскоре заявились. И до самой ночи мы с ними прорабатывали план операции по захвату Дуйсбурга. Конечно, какой бы гениальный план ни был, предусмотреть все невозможно. Тем более в нас троих гениальности не было ни на грош. Если только Курт со временем не станет хорошим тактиком. Но что есть, то есть. Хотя бы попытались, и то хорошо. Правда, никто из нас не сомневался, что эта операция завершится успехом. Но хотелось бы поменьше потерь. Я собирался сам возглавить наши войска в этой заварушке, но они меня отговорили. Хотя, если честно, не так уж я и настаивал. Ничего там сложного нет. Курт и сам прекрасно справится. Да, собственно, и любой командир полка справился бы, но пусть уж Курт поруководит. Очень уж редко ему выпадает самому покомандовать. Пора его приучать к самостоятельным действиям. Вот пусть и мотается. А я лучше дома посижу – граф я или не граф?

Наконец выпроводив своих гостей, я отправился к Ирме. Наша разминка на столе кабинета меня только распалила, и подходя к ее комнате, я уже весь трясся от желания. Меня буквально корежило. А закрыв за собой дверь и увидев раскинувшуюся на кровати Ирму, я вообще потерялся. В себя пришел только часа через три. Ирма лежала рядом без движения и тяжело, с каким-то утробным хрипом, дышала. Поцеловав ее, я кое-как оделся и на ватных ногах побрел к себе в спальню. И только под душем немного пришел в себя. Да и то лишь потому, что вода была чуть теплой. Зато до кровати дошел уже более-менее бодро. Только лег, и сразу вырубился.

Проснулся довольно поздно. То есть для меня поздно. До завтрака еще больше часа. Наполнил ванну. Горячая вода уже была. Так весь час и провалялся в ванне. Даже зарядку не делал. К завтраку вышел уже в нормальном состоянии. Да, дали мы жару с Ирмой ночью. Интересно, как она-то себя чувствует? Сейчас и узнаю. Вошел в обеденный зал. Все уже были за столом. А вот и Ирма. Сидит бодрая и довольная. Надо же, а когда я ночью уходил от нее, она была чуть жива. Да, женщины и в самом деле как кошки, восстанавливаются мгновенно. Вот и замечательно, а то уж я боялся, что выведу ее из строя как минимум на день. А судя по ее взгляду, она не прочь повторить все и сегодня ночью. Ну уж нет, сегодняшняя ночь – Эльзы. Она, конечно, не менее темпераментна, но досуха выпивать своего господина все-таки не будет. Думаю, от нее я уйду в лучшем состоянии, чем от Ирмы.

После завтрака я, наконец, отправился на завод. Там на несколько часов меня взял в оборот Хайнц. Мы прошли по всему заводу, по всем закоулкам. Он мне рассказывал о том, что они уже сделали, и что еще планируют сделать. И мне совсем не было скучно. Наоборот, мне все было очень интересно. Несколько раз поспорили с ним, чуть ли не до ругани, но обошлось – вовремя он вспомнил, с кем говорит. Но я на него нисколько не обижался. Да разве можно сердиться на настоящего мастера? Тем более он предлагал в общем-то дельные идеи, просто они были пока не ко времени. Например, остекление новых цехов. Не литейных, а металлообрабатывающих. Цеха-то планировалось строить новые, из кирпича, вот он и хотел заложить сразу и остекление. Правильно, конечно. В теплую погоду открытые оконные проемы давали достаточно света, но зимой проемы приходилось закрывать ставнями, и работать в темноте становилось невозможно. Использовали масляные светильники, но они давали мало света. Нет, пользовались и свечами, но очень редко, только при производстве особо точных работ – слишком уж дороги свечи. А гробить зрение своим мастерам я тоже не хотел, они товар штучный. Подготовить хорошего мастера – и долго и дорого. Но стеклить цеха сейчас – это что-то. Это мне в такую копеечку влетит, что я даже представить не могу. Сейчас стеклят только церкви и замки у аристократов. У меня и в замке-то застеклен всего один этаж. Но разумное зерно в рассуждениях Хайнца было, и я, хоть и поорал на него немного, в конце концов с ним согласился. Тем более неплохое оконное стекло делали недалеко, в Кельне. Сейчас стеклодувы просто выдували стеклянный цилиндр, потом разрезали его и раскатывали. Стекло получалось так себе, но свет пропускало. Ладно, подумаю еще и посоветуюсь с Гюнтером.

В цехах металлообработки к нам присоединился Дитмар. Их я тоже все обошел. Когда-то у Хайнца было лишь два покосившихся сарая с каким-то подобием станков. Сейчас сараев аж десять. И довольно крепеньких. Правда, опять же деревянных, но уже принято решение строить кирпичные здания. В каждом сарае стояло по три-четыре станка на одном валу от водяного колеса. Станки уже приняли более-менее привычный для меня вид. Все, что я знал о станках, Дитмару рассказал когда-то. Знал я, правда, не так уж много, но по нынешним временам и не мало. Я ведь когда-то, еще в той жизни, даже поработал на станках. У нас в школьной мастерской стояли старые станки, кстати, как раз немецкие. Их после войны из побежденной Германии привезли. А когда они выработали свой ресурс, передали школам. У нас стояли токарный, фрезерный и сверлильный станки. На них мы иногда и работали, под присмотром учителя по труду, конечно. А после работы обслуживали их, чистили, смазывали. Учитель объяснял их устройство, даже спрашивал нас потом о рассказанном, но разве в мальчишеской голове что-то могло надолго задержаться? Тем более то, что казалось, никогда не пригодится. Оказывается, пригодилось. Вот все, что помнил об этих станках, я Дитмару и рассказал. А он уже усовершенствовал свои старые станки. И получилось у него очень неплохо. Во всяком случае, производительность возросла намного. Правда, сам я за такой станок встать все-таки не решился. Так, издали посмотрел, и все.