Книга Кошка для дракошки - Лидия Демидова

— Есть! — и потащил меня за руку в замок. — Я знаю, где взять одежду для тебя.

Феликс бежал по ступенькам, и я едва поспевала за ним. Мы поднялись на второй этаж и оказались на широкой площадке с большими окнами с двух сторон. А перед нами был арочный вход в величественный зал с зеркальными стенами и темным паркетным полом. Потолок украшала огромная многоярусная хрустальная люстра, состоящая, наверное, из тысячи подвесок-капелек, которые в свете солнечных лучей переливались всеми цветами радуги. Справа и слева от входа было расположены две абсолютно одинаковые зеркальные двери.

— Это танцевальная комната, — пояснил Феликс, а затем показал на вход справа. — Здесь проходят вечера для взрослых, меня обычно сюда не пускают, но я подглядывал.

После этих слов невольно улыбнулась, представив, как маленький проказник, подсматривает за взрослыми. Мы прошли через зал, и малыш продолжил дальше знакомить меня с расположением комнат в замке:

— Там большая столовая, а этот кор-р-ридор — ведет в наши спальни.

Именно туда мы и направились. За зеркальной дверью оказалась винтовая лестница с резными перилами, ведущая наверх. Белоснежные стены были украшены росписью цветов всех оттенков красного. В середине каждого, располагался небольшой круглый камень, излучающий рассеянный свет, и даже, несмотря на отсутствие окон, здесь было очень светло и уютно.

Лестница вывела нас на площадку третьего этажа. С нее в две стороны уходили длинные коридоры с множеством дверей. Феликс потащил меня в правое крыло. На светло-бежевых стенах висели портреты в золотых рамках, с которых на нас смотрели гордые, величественные мужчины и прекрасные женщины. Внезапно, мальчик резко затормозил и открыл одну из дверей. Прежде, чем я успела что-то спросить, он подтащил меня к большому массивному, даже можно сказать громоздкому, шкафу из темного дерева. Остановившись, ребенок отпустил мою руку и «сверкая», как золотая монета, распахнул дверцы.

— Вот!

На полках стопками лежали футболки, майки, накрахмаленные рубашки, а на плечиках висели элегантные мужские костюмы. Пока я с изумлением рассматривала вещи, Феликс выдвинул два нижних ящика. В одном лежали носки, в другом — белье.

— Это одежда папы. Думаю, он будет не пр-р-ротив, ну или был бы не пр-р-ротив, — поправился Феликс.

— Что-то я в этом сомневаюсь, — скептически произнесла я, осматриваясь. Спальня была выдержана в темных тонах и обставлена массивной мебелью — большая кровать в центре, письменный стол у окна с удобным креслом, книжные полки вдоль одной из стен. Даже если бы я не знала, кому принадлежит эта комната, то сразу бы сказала, что хозяин мужчина. Уж слишком все было строго и просто, но в тоже время изысканно.

— Бер-р-ри, — ребенок пихнул меня в бедро. — Ты же не можешь так ходить.

В его словах была доля правда и, вздохнув, я полезла в шкаф. Все вещи мне были велики, и я с трудом подобрала себе две футболки и какие-то штаны на завязках-тесемках. С бельем все обстояло намного лучше, я нашла несколько закрытых упаковок, созданных при помощи эльфийской магии. Оно относилось к спортивному классу и представляло собой — тонкие трусы-шортики и майку. Но самая главная отличительная черта этого белья была в том, что оно принимало форму тела своего владельца. А когда я нашла обыкновенные сланцы из коры пробкового дерева, то едва не закричала от счастья.

— Феликс, скажи, а где можно принять душ? — спросила я, искренне надеясь помыться и переодеться в свежие вещи.

— А может сначала поедим? — мальчик состряпал такую несчастную обиженную рожицу, что во мне проснулась совесть.

— Давай. В гостиной остался вчерашний ужин. Ты любишь мясо?

— Очень.

— Ну, тогда идем, — покидая спальню, прижимая вещи к себе, как самую важную драгоценность, я мечтала о горячем душе.

— Ты можешь жить тут, — Феликс толкнул дверь напротив, и я увидела уютную небольшую спальню, оформленную в приятных бело-розовых тонах. — Здесь есть ванна и балкон. А тут обитаю я, — он открыл соседнюю комнату — детскую в голубых тонах с множеством игрушек на полу и полках.

Положив вещи на кровать в своей новой спальне, я улыбнулась малышу:

— Идем завтракать?

* * *

Феликс с аппетитом уплетал вчерашнее мясо, хватая его с тарелки прямо руками, совсем забыв о столовых приборах и хороших манерах. А я смотрела на него и думала о том, как же мы будем жить в этом замке вдвоем... Нет, то есть, втроем, что-то совсем я забыла о сумасшедшем папаше, почему-то потерявшем мозги.

Я практически не умела готовить. В этом просто не было необходимости. Уборкой, стиркой и другой домашней работой занималась нанятая отцом прислуга, и поэтому сейчас я совсем растерялась.

Дети моего мира оборотней развивались намного дольше, чем дети других рас долгожителей. Это было связанно с особенностью созревания нашей второй сущности, которой требовалось для формирования несколько лет. До достижения совершеннолетия наш жизненный год был примерно равен двум годам жизни других рас, а после жизнь текла так же, как и у других долгожителей. Как и многие дети из обеспеченных семей я обучалась в элитной частной школе. Нас там учили экономике, праву, точным наукам, языкам, пению и танцам, и даже были предусмотрены уроки ведения домашнего хозяйства, но на них-то нас учили управлять прислугой и быть женами богатых мейев, которые должны разбираться в деликатесах, винах и в меню для фуршетов. В детстве я часто крутилась на кухне, мешая нашему повару, и он, чтобы направить мою бурную деятельность в нужное русло поручал мне несложные задания — помешать суп, порезать овощи на салат, вытащить косточки из ягод, но... я никогда в жизни ничего не готовила сама.

Конечно, мне-то несколько дней можно и поголодать — это даже полезно для фигуры, но мальчику... и его неадекватному папашке, который — не факт, что он быстро очухается и вернет себе нормальный облик, питаться надо нормально. Интересно, если не кормить дракона, может он сам начнет искать себе пропитание? Должны же быть у него хоть какие-нибудь инстинкты самосохранения.

— Вкусно? — автоматически спросила я, наблюдая, как Феликс с жадностью запихивает в рот очередной кусок мяса. Видимо, он действительно сильно проголодался.

— Очень. Пр-р-равда папа всегда говор-р-рит, что маленьким детям полезно есть кашу, но я ее не люблю, — мальчишка допил сок в стакане, шмыгнул носом и самым наглым образом вытер жирные руки о футболку, оставляя на ней грязные следы.

— Ты что делаешь? — возмутилась я. — А кто это стирать будет?

Меня мама с детства ругала за подобные выходки, и сейчас я сама не заметила, как повторила эту фразу, таким же строгим тоном, как и она когда-то. Мальчик замер, стыдливо опустил глаза и насупившись, пояснил:

— Я забыл о салфетках. Пр-р-рости.

— Ладно, — махнула рукой, пододвинув к нему салфетницу. — Постарайся больше так не делать. Это очень плохая привычка. Ты же уже взрослый. Кстати, а сколько тебе лет?