Книга Упрямая гувернантка - Энн Мэтер

— Ваш кофе, фройляйн!

Она неуклюже обернулась и приняла налитую им чашку. Ей пришлось пересечь зал и по его предложению добавить сахар и сливки. Софи тоже пила кофе, без стеснения наливая в чашку густые сливки, и на некоторое время в зале воцарилась тишина. Затем Виктория решительно попрощалась и взбежала по лестнице к себе.

В ее отсутствие кто-то разжег камин, и в скромных апартаментах стало тепло и уютно. Виктория сняла сапоги, пальто и второй свитер и устроилась у камина, чтобы согреть руки у огня. Поразительно, если подумать. Ведь она находится в замке Райхштейн менее суток! Столько всего случилось, что кажется, после Лондона прошла целая жизнь.

С нарастающим напряжением она обдумывала проблему с Софи. Неудивительно, что бывшим гувернанткам изоляция пришлась не по вкусу. По мнению Виктории, это всего лишь удачный предлог. Девочка практически неуправляема, и трудно решить, как лучше с ней справиться. Успешное избавление от двух гувернанток, несомненно, придало ей ощущение собственной значимости, которое нелегко будет преодолеть. Конечно, Виктория могла возложить свои проблемы на барона, сделав его ответственным за хорошее поведение Софи, но это было не лучшим решением. Девочка начнет еще больше презирать Викторию за неспособность справиться со своими обязанностями. И рано или поздно найдет способ дискредитировать ее в глазах барона. Она уже доказала, что такое возможно. Без женщины в доме Софи совершенно отбилась от рук. Если у Виктории не будет полной свободы действий в отношении Софи, мира между ними не видать.

Но главная трудность состояла в том, как завоевать доверие барона. Сейчас она просто пришелец, временный пришелец, если Софи преуспеет, и поэтому пока следует ограничиться целью доказать, что она сможет справиться с поставленной задачей.

Она села за стол с Марией и Густавом, барон с дочерью опять отсутствовали. Когда Виктория невзначай упомянула это обстоятельство, выяснилось, что Софи с отцом едят в кабинете, где девушка уже побывала.

— Герр барон, как правило, обедает в кабинете, — объяснила Мария, раскладывая ломтики домашней ветчины по тарелкам. — Иногда, в виде поощрения, разрешает присоединиться к себе кому-нибудь из слуг.

— Понятно. — Виктория поморщилась и приступила к вкусному супу, который Мария налила на первое. Невольно она почувствовала легкое разочарование, что не знала этого, когда барон предложил ей обедать в своей комнате. Она думала, что все едят в кухне, и знание, что это не так, несколько обескураживало. «Это на руку Софи, — прозорливо подумала Виктория, — приравнивает меня к Марии и Густаву и ставит барона и дочь в совершенно другое положение. Но затем она успокоенно сморщила нос. Какая ей разница, где он ест? Кухня не хуже, чем любое другое место в этом мавзолее, по крайней мере, не в одиночестве. Но при этом до нее окончательно дошло, что теперь она считается только домашней прислугой. Виктория улыбнулась, представив возможную реакцию тети Лори. Крестная, очевидно, воображает, что гувернантка дочери барона фон Райхштейна окружена необыкновенным комфортом.

Днем Густав и хозяин принесли сундук. Когда они ушли, Виктория с любопытством открыла его. Снаружи в оконную раму бились снежные вихри, но в комнате было тепло и уютно, и девушка была рада чем-нибудь заняться.

Она развесила одежду в просторном старом гардеробе в углу комнаты, затем склонилась над сундуком, чтобы проверить, что осталось. Виктория привезла с собой несколько книг: некоторые — давно любимые, которые могла многократно перечитывать, другие — давно купленные, но на них не хватало времени. Хотя она редко шила для себя, но делала это неплохо и привезла с собой ткань для своего хобби. Она думала, что у баронессы фон Райхштейн или ее портнихи есть швейная машинка, но поскольку эта надежда явно не оправдалась, следует набраться терпения и шить все необходимое вручную. Возможно, размышляла она, это и к лучшему. Если шить на швейной машинке, то за долгие свободные часы ткань скоро кончится. На самом дне сундука она нашла маленький магнитофон на батарейках. Виктория совсем забыла, что взяла его. Когда девушка поняла, что при желании может послушать музыку, ее настроение значительно улучшилось. Вытащив магнитофон, она нажала кнопку, и в воздухе разлилась лирическая баллада, особенно модная в этом сезоне.

Улыбаясь про себя, Виктория в качестве завершающего штриха поставила на стол фотографию тети Лори и выложила набор гребней, подаренных три года назад на ее двадцать первый день рождения. После этого она заперла сундук и с трудом задвинула его в угол комнаты, под окно. Получилось лишнее сиденье, к тому же сундук слишком велик, чтобы стоять в другом месте. Затем она взяла один из новых романов и устроилась у камина. Было очень приятно просто сидеть за книгой, и спустя некоторое время тепло от огня разморило ее, Виктория отложила книгу и закрыла глаза. Очевидно, она заснула, так как очнулась от стука в дверь. В комнате уже стемнело. Оказалось, Густав пришел разжечь камин. На его вопрос, где она будет ужинать, Виктория ответила, что спустится. Как ни уютно в комнате, одиночество легче принимать малыми дозами, и она поняла, что рада сойти вниз, размять ноги и поговорить с Марией.

Когда ужин кончился, ей тем не менее пришлось вернуться к себе. Простившись с Густавом и Марией, она пошла по коридору в большой зал. Она не собиралась искать общества барона или его дочери, но там были собаки и, кроме того, ее заинтересовала отделка стен. Фриц подбежал лизнуть ее руку, дружески виляя хвостом. Хельга подошла тоже, видимо, понимая указания Фрица, что девушке можно доверять. Виктория изучала ножны какого-то большого ножа, как вдруг во дворе замка послышался шум автомобиля. Она подумала, что это, вероятно, возвращается из своих разъездов барон. Но когда тяжелая дверь со скрипом открылась, молодой голос произнес: «Хорст! Wo sind Sie?[14]» — Виктория поняла, что ошиблась. Вошедший молодой человек был темноволос и выглядел ровесником Виктории. При виде девушки выражение его лица изменилось, и весьма привлекательные губы расплылись в виноватой улыбке.

— Ferzeihen Sie, фройляйн, — проговорил он с поклоном, — ich suche der Baron[15].

Виктория улыбнулась в ответ.

— Боюсь, я не говорю по-немецки, герр… — Она с сожалением развела руками.

Молодой человек нахмурился:

— Ich verstehe[16], вы английская гувернантка, ja?

Виктория кивнула:

— Верно. Я Виктория Монро. А вы?

Молодой человек подошел к ней, стаскивая толстые водительские перчатки.

— Конрад Циммерман, фройляйн. Как у вас говорят, рад знакомству. — Он тепло пожал ей руку. — Я врач, из деревни, понимаете? Мы с бароном друзья. Играем в шахматы.

Когда молодой человек вышел на свет, Виктория поняла, что он старше, чем ей сначала показалось, и ему под тридцать. Доктор Циммерман был худощав, среднего роста и поэтому казался моложе.