Книга Великая Парагвайская война - Вячеслав Кондратьев

Однако на такие условия, равносильные поражению, диктатор идти не желал. Вместо того, чтобы «расплатиться с казино» и вынести из поражения поучительный урок (а, возможно, попробовать повторить в будущем, подготовившись более тщательно), он решил снова поднять ставки и все же прорваться в Уругвай, а там, опираясь на штыки своей армии и поддержку «бланкистов», вернуть власть свергнутому президенту Агирре.

Ради этого парагвайским солдатам предстояло пройти через Корьентес, то есть начать войну еще и с Аргентиной, доселе нейтральной, но Лопеса это не испугало. Легкий успех в Мату-Гросу кружил головы, парагвайцы переоценили свои военные успехи и категорически недооценили скорость, с которой Бразилия почти в три раза увеличила свою армию. И Лопес поверил, что под его руководством Парагвай сумеет в одиночку одолеть сразу две крупнейшие державы континента.

6

Бросок на юг

18 марта Лопес зачитал в конгрессе манифест об объявлении войны Аргентине. Депутаты послушно завизировали этот акт, а заодно и ратифицировали задним числом объявление войны Бразилии. Также впервые в истории Парагвая конгрессмены присвоили президенту звание маршала и постановили вручить ему «Золотой жезл чести» как символ маршальского достоинства.

В тот же день парагвайцы захватили аргентинский пароход «Сальто Ориентал», зашедший в Асунсьон с коммерческим грузом. На него поставили четыре 18-фунтовые карронады и включили в состав парагвайского флота, а аргентинцы узнали об этом лишь через несколько недель.

Еще одним невольным «рекрутом» в парагвайскую флотилию стал итальянский пароход «Кавур». Это 200-тонное винтовое судно английской постройки тоже пришло в Асунсьон по торговым делам и было принудительно выкуплено у его владельца. «Кавура» переименовали в «Иберу» и оснастили таким же вооружением, как и «Сальто Ориентал».

В те времена телеграфной связи между Аргентиной и Парагваем еще не было. Доставку официальной корреспонденции из Асунсьона в Буэнос-Айрес осуществляли дипкурьеры. Им приходилось совершать долгий путь почти в тысячу километров по рекам Парагвай, Парана и заливу Ла-Плата, на южном берегу которого стоит столица Аргентины. Из-за малой скорости тогдашних судов этот путь мог занимать неделю, а то и больше.

По неизвестной причине курьер с извещением об объявлении войны отплыл из Асунсьона только 29 марта. Также неизвестно, какого числа он прибыл в Буэнос-Айрес и вручил документ президенту Митре.

Аргентинцы утверждают, что это произошло уже после фактического начала военных действий. Однако есть версия, что Митре получил манифест не позднее 10 апреля и несколько дней скрывал его, чтобы иметь повод обвинить Парагвай во внезапной и вероломной агрессии. Как бы там ни было, а для жителей города Корьентес – столицы одноименной аргентинской провинции – война оказалась полной неожиданностью.

На рассвете 13 апреля ранние прохожие в Корьентесе могли заметить, что по реке Парана со стороны Парагвая к ним движется колонна из пяти пароходов. С тех пор как Лопес-старший ослабил «железный занавес», этот городок, расположенный в десятке километров от границы, нередко посещали парагвайские торговые суда, но всегда поодиночке, а сразу пять кораблей под парагвайскими флагами аргентинцы видели впервые. Еще более необычным было то, что на палубах толпились солдаты в красных мундирах.

К Корьентесу приближалась эскадра команданте Педро Игнасио Месы в составе корветов «Такуари», «Парагуари» и канонерок «Игуреи», «Ипора» и «Маркиз де Олинда». На подходе к порту «Такуари» и «Маркиз де Олинда» свернули влево и направились к стоявшим у причала аргентинским кораблям – корвету «25 Мая» и коммерческому пароходу «Гуалегуай».

На «25 Мая» в тот момент было 80 человек команды. Приблизившись вплотную, «Такуари» застопорил машины и дал ружейный залп по высыпавшим на палубу аргентинским морякам. Несколько человек упали, другие, сообразив, в чем дело, начали прыгать за борт. С «Такуари» быстро перекинули абордажные мостики, и буквально за считанные секунды корвет был захвачен.

Губернатор провинции Корьентес Мануэль Игнасио Лагранья

Парадный портрет президента Аргентины Бартоломе Митре

Капитана Карлоса Массини, его помощника Доминго Оливьери и еще 47 не успевших спастись членов экипажа заперли в кубрике. Большинство из них ждала смерть в плену и лишь немногие дожили до освобождения. На корабле закрепили буксир, и «Такуари» с трофеем присоединился к флотилии.

Захват «Гуалегуая» прошел еще быстрее, так как это судно стояло в ремонте с разобранной машиной, а весь его экипаж, за исключением капитана Северино Рамиреса и двух матросов, был временно распущен. Трое аргентинцев успели спрыгнуть на причал и убежать, прежде чем абордажная партия «Маркиза де Олинды» высадилась на палубу. Плененный корабль взяли на буксир, а эскадра развернулась и ушла с добычей обратно в Парагвай, сделав на прощанье несколько выстрелов из пушек.

На следующий день флотилия вернулась и высадила десант в три тысячи солдат под командованием полковника Венцеслао Роблеса, который быстро и без помех занял город. Как ни странно, гарнизон этого стратегически важного населенного пункта составляла лишь неполная рота охраны в количестве 50 человек под командованием майора Дезидерио Сосы.

Узнав о десанте, губернатор провинции Мануэль Игнасио Лагранья немедленно покинул свою резиденцию и вместе с семьей бежал из Корьентеса. Его примеру последовали военные, чиновники и полицейские.

15 апреля к десантникам присоединились 800 кавалеристов, переправившихся через Парану и прибывших в город по суше. В дальнейшем парагвайцы продолжали наращивать силы, пока в районе Корьентеса не собралось примерно 25 тысяч солдат и офицеров.

Аргентинцам было нечего противопоставить этому войску. Страна оказалась совершенно не готовой к вторжению. Ее вооруженные силы состояли всего из 3000 пехотинцев, 3200 кавалеристов и 520 артиллеристов, причем почти вся эта невеликая армия находилась на юге страны, участвуя в непрерывных войнах с индейцами.

Пришлось делать ставку на добровольцев и наемников. Когда газеты Буэнос-Айреса вышли с аршинными заголовками о захвате Корьентеса, народ повалил к президентскому дворцу с требованием немедленно дать отпор агрессору. Митре выступил перед собравшимся с зажигательной речью, призвав записываться в армию и закончив свое выступление лозунгом: «Сегодня – в казарме, через неделю – в Корьентесе, через три месяца – в Асунсьоне!» Толпа ответила восторженными криками. Уже к маю в добровольческие батальоны вступило более 20 тысяч человек. Однако их, как и бразильских волонтеров, требовалось вооружить и обучить.

С оружием неожиданно помогли парагвайцы. В порт Буэнос-Айреса зашло направлявшееся в Асунсьон судно «Эсмеральда» под парагвайским флагом, груженное закупленными в Европе мушкетами. Его экипаж еще не знал о начале войны, а потому без опаски пришвартовался к причалу. Разумеется, судно и груз немедленно конфисковали, а экипаж – интернировали. Но этого было мало, а потому аргентинцы отправили в «старый свет» делегатов для закупки стрелкового и артиллерийского вооружения, а заодно и для вербовки «солдат удачи».