Книга Неудержимая страсть - Линн Грэхем

За последние несколько дней Лео звонил два раза. Оба раза Энджи отказалась разговаривать с ним, чем неприятно шокировала Эпифанию, для которой Лео был царь и бог и заслуживал, по ее мнению, всеобщего обожания и уважения. Экономка поначалу была очень словоохотливой, пока Энджи не дала ей понять, что ее не интересуют подробности из жизни Лео.

Чем меньше ей будет известно об идиллическом детстве Лео, о его гениальном уме и головокружительном успехе, столь неожиданном после трагической гибели его родителей, жены и маленькой дочки, тем для нее будет спокойнее. Поменьше эмоций, и то, что еще осталось от прежней привязанности, само собой отомрет, решительно сказала себе Энджи. Любовь давным-давно прошла, и все же Лео до сих пор сохранил способность больно ранить ее сердце.

Лео остановился, глядя на Энджи, сидевшую на крыльце. Джейк первым увидел его, подскочил и помчался через площадку с восторженным воплем:

– Дядя Вофф приехал!

Трудно сказать, кто из них был больше удивлен таким неожиданным приветствием. Энджи так и застыла, но Лео тоже растерялся. Она внимательно следила за ним: этот человек безумно любит детей, но с ее ребенком не желает иметь ничего общего. Лео подхватил Джейка на руки, а мальчик, не умеющий притворяться и скрывать свои истинные чувства, крепко обхватил его ручонками за шею.

– Поставь его на землю… – Энджи осеклась, только в этот момент осознав всю тяжесть собственной лжи. Видеть отца и сына в объятиях друг друга было для нее как нож в сердце.

– Каждый раз, когда вижу его, я думаю о тебе и Дрю, – угрюмо проговорил Лео, опуская восторженно визжащего мальчугана на землю. – Но твой сын в этом не виноват. И надеюсь, у меня достанет мужества признать свое поражение.

– Ты о том старом приключении? – ядовито спросила Энджи, но предательская дрожь выдала ее. – Приятно видеть, что ты признаешь свое поражение… тем более что я тогда тебе совсем была не нужна…

– Я отпускал тебя не для того, чтобы преспокойно стоять в стороне и наблюдать за твоими шашнями с моим кузеном! – осуждающе бросил Лео.

– Оставь меня в покое! Ты вышвырнул меня, как вчерашнюю газету.

Лео стиснул зубы.

– Ты можешь быть очень грубой.

– Этому научил меня ты.

Опять Дрю, с горечью подумала Энджи. Лео совершенно твердо убежден в том, что именно его кузен – отец Джейка. Энджи кашлянула, больше не в силах сдерживать свое любопытство: ей смертельно хотелось узнать, как и при каких обстоятельствах Лео впервые услышал, что она была беременна.

– А когда Уоллес сказал тебе про мою беременность?

Черная бровь удивленно приподнялась.

– Он мне ничего не говорил… по крайней мере пока я сам не затронул эту тему.

Энджи непонимающе нахмурилась.

– Тогда как!…

Лео бросил на нее почти сочувственный взгляд.

– Дрю не удержался и рассказал мне все. Он просто хвастался своей победой…

– Х-хвастался?… – не веря своим ушам, пролепетала Энджи.

От Лео не укрылся пунцовый румянец, заливший ее щеки, но он истолковал это по-своему.

– Вероятно, считал, что ему ничего не грозит. К тому времени ты уже уехала из поместья… и, насколько я понял, он дал тебе денег на аборт. Не сомневаюсь, кузен был уверен, что ты благополучно избавилась от ребенка и этот вопрос закрыт.

Энджи замерла. Так вот, значит, что окончательно убедило Лео, что не он отец Джейка.

– Если тебя это утешит, скажу, что я его ударил, – небрежно сообщил Лео.

– Ты ударил его?… – переспросила Энджи. Она никак не могла понять, для чего Дрю понадобилось совершать это ужасное предательство. Сделав глубокий вдох, она пробормотала: – Ну и слабак же ты, если он еще жив!

Лео откинул голову и громко расхохотался.

Испуганная таким неожиданным ответом, Энджи подняла голову и… увидела его таким, каким он был тогда, в тот давно прошедший уик-энд. У Энджи даже перехватило дыхание от улыбки, смягчившей его жесткие черты. С учащенным дыханием, она просто сидела и смотрела на него, беспомощная, словно птица, пойманная в сеть птицелова.

Лео посмотрел на часы и сдвинул брови.

– Как только ты будешь готова, мы выезжаем в Деверо-Корт.

Эти слова вернули Энджи к действительности. Устыдившись того, что на время здравый смысл покинул ее, она поднялась на ноги.

– Я никогда в жизни не прощу тебе того, что ты заставляешь меня вернуться туда.

– «Чтоб добрым быть, я должен быть жестоким»[2], – сухо процитировал Лео. – Если бы ты оказалась настолько глупой, чтобы снова исчезнуть, пока меня не было, неизвестно, удалось бы мне тебя разыскать.

Энджи не слушала его; в ее воображении живо возникли картины тех унижений, которые ей предстоит пережить в Деверо-Корте. Уоллес примет своего правнука, несмотря на его сомнительное происхождение. Ее отец считал, что она опозорила его, и отказывался признавать ее своей дочерью. Для Самуэля Брауна, как и для его хозяина, тот факт, что Джейк – ребенок незаконнорожденный, был подобен бельму на глазу.

Оказаться воровкой было еще большим грехом в глазах человека, верой и правдой служившего семье Невилл много лет, и отец сам лично передал бы собственную дочь в руки полиции, когда у нее обнаружили ту злополучную миниатюру.

– Энджи…

Девушка проглотила стоявший в горле комок.

– Я хочу, чтобы ты пообещал, мне, Лео, что, как только кончится этот проклятый визит, ты подыщешь мне какую-нибудь работу.

– Тебе не нужно будет работать. Твое будущее уже обеспечено. Либо я буду содержать тебя, либо Уоллес.

– Никто меня не будет содержать.

– Мое предложение остается в силе, когда бы ты ни захотела его принять.

Энджи отвернулась.

– Ты просто удивительно настойчив.

Лео запустил пальцы в ее светлые волосы и осторожно повернул к себе. В его черных глазах сверкало неприкрытое желание.

– Не настойчив, а голоден… очень, очень голоден.

Он стоял так близко, что ноздри Энджи затрепетали от его запаха, такого знакомого и родного. Тот же самый голод снедал и ее, но она понимала, что, стоит только ей забыть об осторожности, физическое влечение заведет ее слишком далеко.

Лео выглядел безупречно в дорогом костюме с иголочки. Его не было всего четыре с половиной дня, а Энджи показалось, что прошла целая вечность. Желание взять трубку, когда он звонил, только чтобы услышать этот глубокий чувственный голос, мучило ее, заставляло стыдиться самой себя. Энджи стиснула руки в кулаки так, что ногти вонзились во влажные ладони. Ей смертельно хотелось дотронуться до него.