Книга Земля Без Короля - Эд Гринвуд

Владычица Самоцветов щелкнула пальцами одной руки (этот жест всегда и всюду обозначал окончание чего-то), опустилась на кушетку и вновь принялась рассматривать своих пленников темными тревожными глазами. Тысячи драгоценных камней, сверкавших за ее спиной на платьях, казалось, усиливали мрачную тяжесть ее взгляда, словно из темноты за ворами наблюдало множество суровых глаз.

Не случилось ничего волшебного, по крайней мере такого, что квартирмейстер или латник смогли бы увидеть или почувствовать, но мерцание молний замедлилось и угасло, одновременно прекратились и болезненные уколы. И все равно невидимая сила прижимала пленников к стене так же мощно, как и прежде.

— Почему вы оказались здесь? — спросила баронесса Серебряное Древо так спокойно, как, вероятно, обсуждала с камеристками, какого цвета платье в этот день лучше подойдет к ее волосам. Ее тончайшая ночная рубашка совершенно не скрывала отличных пропорций прекрасной фигуры. Суровое выражение не портило красоты темных глаз, бровей и лица, при взгляде на которое захватило бы дух даже у покойника.

Покойника…

В комнате воцарилась полная тишина. Краер облизал губы, сделал над собой усилие, чтобы не смотреть на висевшее в четырех дюймах от его носа крыло лебедя, сделанное из алмазов, соединенных слоем толщиной с его сжатый кулак, и решился заговорить:

— Госпожа, допускаю, что вам это может показаться неправдоподобным, но нас нанял ваш владетельный отец, чтобы проверить обороноспособность Женской Башни…

Изящные пальцы правой руки чуть заметно пошевелились, и у квартирмейстера сперло в груди от внезапного приступа боли, разлившейся по всем его членам с той скоростью, с какой огонь охватывает лужу масла. Он почувствовал, что его руки и ноги непроизвольно задергались, когда жестокая сила прошла через все его существо и — слава Троим! — исчезла. — В это очень трудно поверить, сударь, — холодно ответила Эмбра Серебряное Древо, — и из ваших уверений мне совершенно ясно, что вы незнакомы с… с порядками ведения хозяйства в этом доме. Мое терпение не беспредельно. Любезные господа, было бы желательно услышать от вас честные и прямые ответы.

Подняв левую руку с колена, она пошевелила пальцами, безмолвно напоминая о подвластных ей силах. Тут и там на стенах посверкивали зеленым огнем изумруды, словно стремились подтвердить могущество своей хозяйки.

Краер старательно стер с лица гримасу боли, почти непринужденно улыбнулся наследнице Серебряного Древа и уверенно произнес:

— Конечно, вы правы. Примите мои извинения, госпожа. Вы должны понимать, что нам предложили несколько вариантов того, что мы должны рассказать, не открывая правды. На самом деле волшебник Гадастер Мулкин, еще до того, как поступил на службу к вашему отцу, имел нескольких учеников, и одному из них — вы, несомненно, понимаете, что я предпочел бы в данный момент не называть имен, — Гадастер кое-что пообещал, нечто такое, что он должен был унаследовать после того, как великого мага не станет. Нас послали, чтобы мы нашли и доставили это нечто, и-и-и…

На этот раз его вздох больше напоминал всхлипывание, которое перешло в негромкое хлюпающее стенание, а квартирмейстер, сотрясаясь всем телом, скорчился у стены. Краер, широко раскрыв глаза, следил за тем, как его собственная правая рука сама собой, сделав неловкое, но быстрое движение, ударила его по лицу. Удар оказался настолько сильным, что из глаз у него брызнули слезы, а в ушах зазвенело. Эта ведьма заставила его стукнуть самого себя по зубам.

Латник взревел, стиснул зубы и ринулся вперед. Вены на его шее вздулись. Ему удалось почти на полшага отодвинуться от стены, прежде чем магическая сила отшвырнула его назад с такой силой, что голова глухо ударилась о стену, а несколько ниток жемчуга от сотрясения сорвались с места и с громким стуком упали на стоявший под ними столик.

Красиво очерченные губы снова сжались в ниточку, а затем прозвучали холодные, как лед, слова:

— Мое терпение скоро лопнет, любезные господа. Постарайтесь как следует обдумать свои слова, потому что они решат вашу участь.

Краер кивнул и открыл было рот, чтобы снова заговорить, но Хоукрил опередил его.

— Хватит лжи, — прохрипел он. — Госпожа, меня зовут Хоукрил Анхару, я латник, а это мой друг Краер Делнбон, войсковой квартирмейстер. Полагаю, что в войске вашего отца таких называют снабженцами. Мы служили Золотому Грифону и немного промедлили с возвращением с Иеремборских островов после поражения, а когда вернулись, обнаружили, что Долина сильно переменилась. Наши животы урчат от голода, наши кошелки пусты. Мы уже много раз слышали о высокородной даме, платья которой усыпаны драгоценными камнями… Вот вам чистейшая правда. Хотелось бы знать, достаточно ли ее, чтобы можно было бы рассчитывать если не на снисхождение, то хотя бы на быструю смерть?

Ему показалось, что владычица Серебряного Древа чуть ли не улыбнулась, но тут ее глаза вновь вспыхнули.

— Есть ли у вас какие-нибудь друзья, союзники или пособники здесь, на острове? — спросила она.

— Нет, — решительно замотал головой Хоукрил.

Владычица Самоцветов взглянула на Краера.

— Вот, видите, как это делается, господин квартирмейстер? — без злости или издевки сказала она. — Я давно замечала, что истинная правда — большая редкость в Аглирте. И я ценю ее. — Она перевела взгляд на Хоукрила. — И каковы же ваши планы на будущее?

Девушка подняла тонкую руку, сложив пальцы чашечкой, как будто держала на ладони огонь, не причинявший ей никакой боли.

Краер видел перед собой лишь короткое и непроницаемо темное будущее, в котором им предстояло выполнить какую-нибудь смертельно опасную, грязную работу в качестве никчемных рабов этой стройной девушки.

— О нет, госпожа, — забормотал он, — Нет! Лучше убейте нас здесь и сейчас, если вам так хочется, но…

Раздраженное властное движение руки заставило его умолкнуть. Оба воина видели лишь гневный блеск в глазах владычицы Серебряного Древа, когда она подалась вперед, чтобы еще раз всмотреться в их лица. Гнев и что-то еще, возможно, нарастающее волнение? А затем (им показалось, что это было чуть ли не импульсивным порывом), она приказала:

— Сядьте! Сядьте и слушайте.

Эмбра снова взмахнула рукой, и сила, прижимавшая обоих мужчин к стене, внезапно исчезла. Они с трудом сумели удержаться на ногах, а волшебница молниеносными жестами сплела еще одно заклинание.

На пол рядом с ними с громким стуком, как будто желая тем самым обратить на себя внимание, грохнулись два позолоченных табурета, а со столика, стоявшего в стороне, взвились два графинчика и, описав величественные параболы, повисли в воздухе перед пленниками. Те тревожно уставились на них, и даже после того, как пара изящнейших чаш проплыла невысоко над полом и, пританцовывая, повисла рядом с графинами, ни один, ни другой не пошевелились, чтобы прикоснуться к сосудам.

Правильные черты прекрасного лица Владычицы Самоцветов исказились раздражением и недовольством. Она пошевелила двумя пальцами, словно подзывала кого-то, и сердито воскликнула: