Книга Сын Солнца [= Пожиратели крови] - Ольга Игоревна Елисеева

Принц шел по нескончаемым галереям между массивных колон, послушно поворачивая то вправо, то влево. Однажды ему пришлось пересечь просторный двор, посредине которого высилась пирамидка из необожженного кирпича-сырца. На ее вершине только что закончилось жертвоприношение, и окровавленное тело с вырванным сердцем скатилось по ступенькам под ноги Принцу Победителю. «Полдень», — подумал он. Два деловитых жреца, буднично судача о домашних делах, спустились вниз и подхватили мертвеца за руки и за ноги, чтоб занести в расположенную по соседству дверь.

Акхана передернуло. За свою жизнь он привел в Атлан тысячи и тысячи пленных. Этого взяли вчера. Творец жесток. И не ему, акалелю, решать, как искупить вину людей за то, что они живут против воли того, кто их создал. В голове принца всплыли строки из старого трактата «Ко ситаль» — «Первый вздох»: «Тот, кто сделал нас, ненавидит нас, и только боги осмелились восстать. Чтоб сражаться, им нужны силы, нужна пища. Их надо кормить!» Акхан поморщился. «Полдень», — повторил он и, не оборачиваясь, зашагал дальше.

— Господин мой, — мальчик-провожатый склонился перед принцем, — подождите здесь, Халач Виник призовет вас.

Акхан огляделся, выбирая, куда бы сесть. Но ничего похожего на табурет, или хотя бы вязанку тростника, покрытую пестрой шерстяной циновкой, поблизости не было. Акалель присел на корточки в углу, разглядывая причудливые барельефы, покрывавшие низкий потолок открытой веранды. Пернатые змеи с птичьими головами и высоко поднятыми крыльями поддерживали большой солнечный диск.

Гулкий удар медного гонга вывел Акхана из задумчивости. Из-за квадратного проема двери величественно выплыла фигура в синем балахоне. Халач Виник, верховный жрец, повелитель Шибальбы сам приветствовал Принца Победителя. Акалель тут же вскочил на ноги, готовясь произнести одно из 27 возможных почтительных приветствий, обращенных к «теням бессмертных», но старик жестом остановил его.

— Подойди.

Акхан сделал два шага и застыл, стараясь не дышать одним воздухом с «живой тенью».

— Ближе. — сдавленные голос старика не был ни радушен, ни враждебен. — Нас ожидает священная трапеза. Ты заслужил право разделить пищу с богами. — Белые невидящие бельмы жреца смотрели поверх склоненной головы Акхана.

Два бритоголовых раба с обрезанными ушами внесли золотой трехногий столик и расставили табуреты. На стол водрузили огромное дымящееся блюдо. В золотистом жирном соусе плавали кисти рук только что принесенной жертвы, богато сдобренные красным перцем.

Принц пододвинул ногой табурет и сел.

— Ты почти ничего не ешь. — сказал слепец, напряженно вслушиваясь.

— Прошу прощенья, — тихо произнес акалель, — но я все еще нездоров. — Он осторожно выловил длинный стручок и с хрустом опустил его в розовую кемийскую соль, стоявшую на столе совсем по другому случаю. Эффект был поразительный, принцу показалось, что теперь он может выдыхать пламя, как лемурийский колдун на ярмарке. — У меня все еще нет аппетита, — хрипло выдавил из себя Акхан, мучительно оглядываясь по сторонам в поисках воды. Не тут-то было. Жидкость для ополаскивания рук плескалась в только что принесенном золотом тазике, но пить ее акалель не решился. Не то чтоб он стеснялся слепого, просто хлестать воду с благовониями — не лучше чем глотать перец с ароматической солью.

Схватившись рукой за горло, Акхан ждал следующих вопросов Халач Виника и молил Атлат, чтоб старик отвлекся от идеи угостить его ритуальными конечностями.

— Как твоя голова? — спросил жрец. — Священный змей не слишком сильно стиснул тебе лоб?

— Нас не даром зовут меднолобыми. — усмехнулся принц, радуясь, что слепец больше не прислушивается к хрусту костей с жертвенного блюда. — С моей головой все в порядке.

— Ты был без сознания. — настаивал Халач Виник. — Какие видения тебя посещали?

— Я не помню, — солгал Акхан, — возможно, никаких.

— Этого не может быть. — покачал головой жрец. — Священное животное отметило тебя. Более того, после соприкосновения с тобой, оно ушло от нас навсегда в вечные воды. Ты должен был получить какие-то знаки.

— Я не помню. — твердо повторил принц. — Возможно, это и так, но когда я пришел в себя, у меня в голове клубился только туман.

— И ты не хочешь ни о чем меня спросить? — осведомился жрец. — Человеку нелегко разобраться в тех символах, которые посылаются свыше. Для нас же они словно развернутый свиток.

На мгновение Акхан заколебался. Ему о многом хотелось знать, но острое врожденное недоверие воина к жрецу взяло верх.

— Если я о чем-то вспомню, я сообщу вам, — он поклонился.

— Что ж, — натянуто улыбнулся старик, — хоть тебе и нечего мне поведать, у меня есть для тебя подарок.

Он взял медными щипцами лежащий на столе маленький колокольчик и позвонил в него. Тяжелый полог на другой стороне веранды откинулся и в открывшуюся дверь стайкой вплыли девушки в белых хлопковых накидках, скрепленных на плечах серебряными застежками.

— Это кои, — с усмешкой сказал старик, — белые кои, младшие жрицы в храме Луны. Ты слышал о них?

— Да, — выдохнул принц, — но никогда не видел.

— Их видят немногие, — довольная улыбка искривила синеватые губы владыки Шибальбы, — лучшие из них для богов, иные для смертных. Их учат музыке, пению, искусству приносить радость на ложе. Самые способные узнают больше. Но эти совсем еще дети.

Крошки застыли, не смея двигаться дальше. Одного роста, необыкновенно изящные и грациозные, они казались воплощенными дочерьми Атлат. Их лица, затененные кисточками длинных париков выглядели по-детски серьезными. При ходьбе два куска ткани, служившие им одеждой, открывали точеные, не тронутые солнцем тела, отливавшие благородной желтизной старой слоновой кости.

Принц восхищенно прищелкнул пальцами.

— Выбирай. — сказал жрец.

Первая из девочек приблизилась и опустилась на мозаичный пол перед Акханом. Ее остренький подбородок вздрагивал от волнения. Взгляд акалеля жадно скользнул по хрупким обнаженным плечам и вдруг споткнулся. На голой коже предплечья маленькой кои красовалась тонкая черная татуировка.

— Что это? — едва слышно спросил принц.

— Мертвая голова, — ответил за девушку верховный жрец, поняв, о чем говорит его гость. — Ты удивлен, что боевой символ атлан украшает руку белой кои? — старик довольно закивал. — А разве может быть знак, лучше выражающий сущность ночного светила?

Акхан не слышал слов жреца. Он расширенными от удивления глазами смотрел на оскаленную голову медузы со вставшими дыбом змеиными волосами и высунутым языком. Таками рисунками атлан покрывали круглые щиты на бортах своих боевых кораблей, но сейчас в памяти принца всплывал другой знак. В неровном свете ночника это черное пятно на левом плече Лальмет казалось ему огромной ночной бабочкой, украшавшей руку возлюбленной. «Значит она была коей?»

— Ты уже видел этот символ? — в голосе жреца не было тревоги. Но было что-то такое, от чего акалель вздрогнул.