Книга Раса - Даниэль Зеа Рэй

— Они не ужасные… Елена… Это всего лишь рубцы…

— Моя спина… Я ненавижу ее…

Я остановился и взглянул ей в глаза:

— Елена, перестань так говорить!

Она стала всхлипывать:

— Лайо, я так боялась…..что когда ты увидишь…..ты больше не захочешь меня.

— Так вот, почему ты плачешь? Глупенькая! Для меня не существует в Мире человека, более желанного, чем ты! Твои глаза, губы, руки — все это часть тебя. И твоя спина — это тоже часть тебя. И она тоже сводит меня с ума.

Она набросилась на меня. Ей не хватало воздуха, она задыхалась, но продолжала меня целовать. Я чувствовал привкус соли на ее губах, ее вкус, ее тело, как оно льнуло ко мне. Я захотел почувствовать ее в своих руках, и с силой оттянул задний край майки, запустив под нее обе руки. Я держал ее, ощущая шероховатости на коже, оставленные стеклом, чувствовал, как волна жара разливается по ее телу. Руки сами скользили по ее спине. Я терял над собой контроль. Медленно, мои ладони опустились вниз и с силой прижали ее бедра ко мне. Она застонала. Я понял, что это — моя точка кипения. Я убрал руки и аккуратно отстранился.

— Елена, ты меня погубишь, — прошептал я и зашел в воду по пояс. Я закрыл глаза и стал глубоко дышать. Следовало отогнать от себя картинки, в которых разум рисовал ее обнаженной, обвивающей меня своими ногами и стонущей от удовольствия. Елена подошла ко мне сзади, обняла и прижалась всем телом.

— Лайо?

— Да, — сдавленно ответил я.

— Ты в порядке?

Я выдохнул и открыл глаза.

— Да, уже да.

Глава 7

Никто не видел, как мы вернулись. Елена порядком замерзла и сразу же побежала в ванную греться. Я решил воспользоваться душем. Мне нравилось, как вода под напором била прямо в лицо, и я уперся руками в стенку душевой кабины.

Я бы многое отдал за ее присутствие здесь. И не только потому, что мысли о близости с ней навязчиво заполняли мою голову. Скорее, мне просто хотелось, чтобы она никогда меня не покидала, даже отправляясь в душ.

Мне надоело стоять и я сел прямо на пол кабины. "О чем она думает сейчас? Может быть, о том же, о чем и я?" В этих делах у меня было достаточно опыта. Но на этот раз все как будто впервые. До этого я никогда не влюблялся. Так, просто приятно было с кем-то проводить время. Секс и никаких обязательств. Каждый знал, на что шел. Просто и понятно. Но с ней обязательства были самым главным. Стремление заботиться о ней всегда стояло на первом месте. Даже в самых непристойных своих фантазиях, я всегда смотрел на ее лицо. Я получал удовольствие, представляя, насколько бы ей было хорошо со мной. Ну почему судьба сделала ее человеком? Я на двести процентов был уверен в том, что моя любовь и мое вожделение к ней ничто иное как импринтинг. Неужели природа ошиблась, связав меня с человеком?

Я подумал о Гарриет и Джошуа. Насколько им повезло. У их любви было будущее: две половинки обязательно создадут одно целое и их род продолжиться, чтобы также соединиться с кем-то еще. У меня с Еленой никогда не будет детей, а значит, наше чувство, не найдя отражения в маленьком создании, умрет вместе с нами. Готова ли она пожертвовать этим ради меня? В праве ли я лишать ее самой большой радости в жизни — радости быть матерью. С другой стороны, сколько в Мире детей, которые тоже нуждаются в любви? Значит, выбор все-таки есть. И будущее тоже есть. Да, пускай эти дети не будут нашими от природы, но они будут нашими детьми, а мы их родителями. Я готов пойти на это ради моей любви к ней. А готова ли она пойти на тоже самое ради меня? На сердце стало тяжело. Наверное, раз она все еще рядом со мной, она готова, так же, как и я.

Ночь пролетела быстро. Все утро я ждал, когда Елена выйдет на пляж. Но ее все не было. Я решил, что после вчерашнего, она, скорее всего, еще спит. Все собрались под навесом только к обеду. Отдохнувшие, они были в прекрасном настроении.

— Джошуа, где Елена? — спросил я.

— Не знаю. Я думал, ты более осведомлен о ее местоположении, чем я, — с ехидством заметил он.

Гарриет как-то странно посмотрела на меня и вдруг ее прорвало:

— Лайо, о чем вы двое только думаете? Это что, серьезно? Она же человек! Она сестра Джошуа, наконец!

Все оторопели. Похоже, что Гарриет вдруг огласила то, о чем все остальные думали молча. Это взбесило меня. Гарриет продолжала:

— Это не нормально, Лайо. Эти отношения бессмысленны. Завтра ты пойдешь погулять и встретишь свою единственную сверхновую. А что будет с ней, ты подумал?

Я не мог больше это слушать и заорал:

— Кто дал вам право лезть в нашу жизнь? Кто решает, что нормально, а что нет! Ты, Гарриет, может ты, Джошуа? Мама? Отец?

— Лайо, успокойся, мы не хотим никого обидеть, — стал заступаться за всех Джошуа.

— Нет, обидеть вы не хотите. Вы просто молча смотрите на нее и наслаждаетесь своим хваленым превосходством. Вы что думаете, я с ней в игры играю? Так? Вы поэтому все молчали?

Тут не выдержала мама:

— Сыночек, не надо! Мы подумали, что это пройдет. Она красивая девушка, умная. Естественно, ты увлекся. Но все заходит слишком далеко. Мы беспокоимся за вас обоих. Не забывай, она всего лишь человек.

— "Всего лишь, человек!" Мама, ты только послушай себя. Кто из вас дотянет до ее уровня? Да вы понятия не имеете, что значит быть человеком среди таких, как мы. Вы жалеете ее? Пожалейте лучше себя. Вы, одаренные природой, бледно смотритесь на фоне той, кого она обделила.

— Лайо, перестань. Ты ведь знаешь, что мы так не думаем, — запротестовала мать.

— А я не знаю, мама. Хотите правду? Я люблю ее! У меня импринтинг с человеком. И я очень надеюсь, что она так же сильно любит меня. И если она ответит мне "да" сами знаете где, я стану самым счастливым сверхновым на этой чертовой Земле! А все остальное — не ваше дело. И больше никогда, слышите, никогда не смейте лезть в мою личную жизнь. Вам ясно?! Вам всем ясно?!

Все стояли как вкопанные и с ужасом в глазах смотрели на меня. Я никогда не позволял себе разговаривать подобным тоном.

— Да, и еще, — добавил я, — если я узнаю, что хоть кто-то даже намеком спросил у Елены про наши с ней личные отношения, пеняйте на себя.

Гарриет подошла и обняла меня:

— Лайо, прости нас. Прости меня. Мы хотели как лучше.

Мама тоже подошла и обняла меня:

— Сыночек, никто больше вам слова не скажет. Прости нас.

Меня трясло. Чувство негодования и злобы распирало изнутри. Я отстранился от них и пошел вдоль пляжа. Какое разочарование! Я-то думал, что они все понимают. А если и не понимают, что хотя бы ума им хватит, чтобы не лезть. Я остановился метрах в пятидесяти от них и просто стал смотреть на воду.

Всеобщее молчание нарушил крик Джошуа.