Книга Слово павшего - Дарья Гущина

– Мне пора, сердечно рад знакомству. Теплой вам воды поутру.

И он исчез, мгновенно слившись с рекой. А я поспешила вернуться в домик Марфы, выкурив по дороге пару чудом не промокших сигарет, и лишь после того немного пришла в себя. Вот и доэкспериментировалась на свою голову… Хорошо, хоть без страшных последствий.

Тащить воду в дом я не стала. Наплевала на правила приличия и, возможно, подглядывающих за мной соседей, и разделась прямо на крыльце, повесив джинсы на одни перила, а майку – на другие. Авось к утру высохнут и не придется начинать путешествие в мокрой одежде… И, кстати о птичках: меня ведь спозаранку разбудить обещались – опять же не высплюсь.

Стараясь не шуметь, я тихонько приоткрыла дверь, прошмыгнула в терем, на цыпочках обогнула стол, едва не налетев в темноте на услужливо подвернувшуюся табуретку, и на ощупь нашла нужную лавку. Сверху, на покрывале, обнаружился какой-то балахон вроде ночнушки, который я и надела, дабы утром не смущать никого видом своего исподнего, и с удовольствием нырнула под одеяло. Неужели…

Лавка оказалась узкой и жесткой, но я и этому обрадовалась. Поворочавшись, я умудрилась привычно свернуться калачиком, зевнула и закрыла глаза. Врядли, конечно, уснув здесь, проснусь в своем мире, но кто знает: сегодняшний безумный день неким удивительным образом научил меня верить в чудеса и ждать их появления. Или не научил, а просто напомнил об их существовании, про которое я однажды забыла? Все может быть в этом диком, непостижимом и до боли знакомом мире.

Утро началось с того, что я ужасно замерзла. Поворочавшись и не нащупав одеяла, я попыталась натянуть на себя простыню, когда из-под моей головы таинственным образом исчезла подушка. А затем – прозвучал строгий, смутно знакомый голос:

– Касси, вставай! – Ма-ам, ну дай еще поспать!.. – спросонья заныла я. – Я не пойду сегодня на экзамен, я ничего не успела выучить…

– Вставай, у тебя и без него дел хватает!

– Не встану! – заупрямилась я. – Нет у меня больше никаких дел! Я… – Я зевнула и уткнулась носом в жесткий матрас – Мам, я спать хочу, имей совесть!..

– Ты так уверена, что я твоя мама? – в голосе зазвучал скрытый смех.

– А кто ж еще? – буркнула я.

– У вс-сех бывает, – сочувственно заметил второй голос, тоже – смутно знакомый.

Стоп!.. Я порывисто села. Не может быть! Где я нахожусь? Я ошалело уставилась на дымящийся самовар, протерла глаза и воззрилась на древнюю-древнюю старушку, стоявшую у моей постели с подушкой в руках. Ах, елы-палы… Ну конечно же! Ничего мне не приснилось, и в свой мир посредством сна я не вернулась… Вот засада-то! И ведь придется вставать, хотя на улице – еще даже и не рассвело.

Я зевнула, покорно встала, ухватив со стола пачку сигарет, и, шатаясь и путаясь в длинном балахоне, ни автопилоте выползла на крыльцо. Плюхнувшись на ступеньку, закурила и мрачно уставилась на желтоватую полоску рассвета, едва заметную на фоне темно-синего неба. Сколько сейчас времени? Часа четыре утра. Ну от силы полпятого. Зачем вставать в такую рань, не понимаю. Толку от раннего вставания, если днем я не удержусь и обязательно засну где-нибудь в лопухах посреди дороги, наверстывая упущенное? Верно говорят: «совы» – спят до полудня, но бодрствуют весь день и полночи, а «жаворонки» – спят всю ночь встают в шесть утра, но все равно потом спят до полудня… И кем выгоднее быть? То-то и оно.

Сырой ветер, дувший со стороны реки, пробирал до костей. Замерзнув, но немного приободрившись, я затушила сигарету, потянулась, попрыгала и вернулась в дом, где Марфа уже успела накрыть на стол. Я с удовольствием унюхала запах свежих пирожков и, быстро умывшись ледяной водой из бочки, села на знакомую табуретку. Чем-чем, а отсутствием аппетита я никогда не страдала и зачастую он просыпался еще раньше меня.

Позавтракали мы очень быстро. Вернее, завтракала я одна, а целительница суетилась, собирая мне в дорой продукты в большую сумку. Интересно, и как я ее потащу? На себе, что ли? От весьма неприятных перспектив путешествия по жаре, да еще и с такой бандурой под мышкой у меня даже аппетит пропал. Я в расстройстве допила чай и огляделась в поисках джинсов и майки, но вместо них узрела незнакомые серые штаны и рубаху вроде почти моего размера. Подозрительно…

– А где мои вещи?.. – начала я и запнулась, замети виноватый взгляд Марфы.

– На улице их оставлять не надо было, – как бы оправдываясь, наставительно изрекла она.

– Их что, украли?! – изумилась я. – Да кому же они нужны-то, Господя-я-я?!

Действительно, кому придет в голову воровать старые, потертые и дырявые джинсы, которые я не выкинула-то лишь потому, что дома более приличные вещи носить жалко, все равно порву или вымажу в чем-нибудь? И с майкой – та же история… Но поди ж ты – какая-то скотина позарилась и слямзила!

– Кому-то – да нужны, – целительница пожала плечами. – На экзотику всегда и везде спрос есть.

– Узнаю – прокляну, – мрачно пообещала я, скептически оглядывая новые шмотки.

Штаны в итоге оказались мне великоваты в талии и несколько длинноваты, а рубаха наоборот – тесновата в груди, но больше на меня ничего подходящего не нашлось. Зато ботинки подобрали почти по размеру, а мои носки чудом уцелели после ночного налета неизвестных грабителей и даже высохнуть успели. Напоследок Марфа всучила мне черную кепку а-ля привет из семидесятых годов и наставительно рекомендовала вообще ее не снимать, дабы не схлопотать ненароком солнечный удар. Я тяжко вздохнула, закатала длинные штанины и рукава, взяла под мышку тяжелую сумку и в сопровождении Марфы вышла на крыльцо.

– Удачи тебе, Касси. – Марфа задумчиво посмотрела на меня и грустно улыбнулась. – Ни пуха ни пера.

Я чуть не брякнула «к черту», но успела бдительно прикусить язык. После вчерашнего свидания с рогатым иноземцем у меня совершенно пропала охота практиковать подобное. Да, за собственным языком придется теперь основательно следить, а то ведь ляпну не подумав – хлопот потом не оберешься…

Не удержавшись, я обняла на прощание добрую целительницу, покорно выслушала ее напутствия и поплелась искать терем Порфирия. Дойдя до деревни и обернувшись, я увидела Марфу: стоя на крыльце, она быстро смахивала слезы и с затаенной печалью смотрела мне вслед. Вспоминала, как сама много лет назад так же, как и я сейчас, уходила из чужого дома в неизвестность? Возможно.

Деревня еще спала. Я медленно брела по дорожке, изо всех сил пытаясь не уснуть на ходу и смертельно завидуя людям, мирно спящим в теплых постелях. Везет же… И не надо никуда тащиться в такую рань… Лишь в двух или трех домах я заметила тусклые огоньки свечей. Один из теремов принадлежал старосте, а сам Порфирий поджидал меня у крыльца, маясь от безделья и поминутно зевая. Я со злорадством отметила, что он спросонья успел натянуть только штаны и рубаху, да и те – шиворот-навыворот, а сапоги – по понятным причинам – перепутал, и левый красовался на правой ноге, а правый – на левой. Ха-ха…