Книга Ветер. Ножницы. Бумага - Нелли Мартова

Софья потянулась и чмокнула его в щеку.

– Эмиль, я делаю дверь, – сообщила она.

– Я знаю, – он снова удивил ее. – Ты хочешь о чем-то меня попросить.

– Через тебя можно сделать заказ для Семена?

– Сделаем, не вопрос. Но тебе все равно нужна моя помощь.

– Ты мне поможешь?

Магрин взял большую ягоду, макнул в сливки, неспешно отправил в рот.

– Мне нужно семь дверей, – пояснила она. – Если ты не хочешь помочь, я поищу кого-нибудь другого.

– Ничего не получится.

Софья вздрогнула.

– Я хочу сказать, без меня все равно ничего не получится, – пояснил он. – Ты не справишься сама с силой потока… тебе понадобится помощь моей организации, иначе последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Не говоря уже о том, что такое дело нельзя провернуть без официального согласия с нашей стороны. Дверь я могу сделать, это не проблема.

– А в чем тогда проблема?

– Давай сделаем так: я приду, куда ты скажешь, в нужное время, и мы все решим на месте.

– Хочешь сказать, ты все решишь как надо?

– Я ведь согласился прийти? – ответил он вопросом на вопрос.

Уф! Отчего с Эмилем все так? Минуту назад было легко и просто, а теперь стало неимоверно сложно.

– Знаешь, я за тебя тоже рада, – Софья хитро улыбнулась.

Он ответил мягким теплым взглядом и потянулся за следующей ягодой.

* * *

После разговора с дядей Сашей Инга сразу же помчалась в мамину квартиру, но никого там не застала, только нашла в раковине две грязные чашки. Эта девица, ко всему прочему, еще и свинья порядочная. Инга вымыла чашки и раковину, потом зачем-то помыла полы, выкинула остатки засохшей сирени. Остаться ждать здесь или явиться в назначенное время? Инга все-таки решила вернуться домой. В маминой квартире она будет слишком нервничать, а ей надо отдохнуть, набраться сил перед встречей с соперницей.

– Кррасавец! – встретил ее попугай. – Павлуша – красавец!

– Красавец, только хромаешь, – буркнула Инга.

– Красавец! – подтвердил тот. – Павлин!

Дверь Инга сделала. Она понятия не имела, как должен выглядеть заказ, поэтому просто вырезала из серой бумаги прямоугольник и нарисовала на нем ручку и почему-то глазок. Кто знает, как повернется разговор, у нее на руках должны быть все аргументы. Она разглядывала свою дверь и вспомнила, как возле подъезда дома на Гагарина, 21, чуть не столкнулась ранним утром с девушкой, которая показалась ей смутно знакомой. Где она видела ее раньше? Инга включила компьютер, залезла в Интернет. Она искала подборки новостей о странном случае во «Дворце связи». Пересмотрела с десяток видеосюжетов, пока не нашла тот самый. Вот она, эта девица, – тощая, бледная, с дикими глазами, жмется к стенке, а толпа вокруг напирает, ломится к прилавкам. А на стене рядом висит плакат. Дио мио, это же ее рук дело! Что же она там устроила?! Да разве можно таким психопаткам быть V. S. скрапбукерами! Инга просто благое дело сделает, если спасет мир от этой сумасбродной девицы с ее дикими шуточками. Инге сразу же стало легче. На ее стороне – не только ее законные права, но и здравый смысл.

Инга выглянула в окно. Трубу еще не закопали. От этого на душе стало спокойнее. Еще не все шансы потеряны, она будет бороться до последнего. Завтра, быть может, она наконец-то увидит родителей. Странно, но при мысли о долгожданной встрече Инга не испытывала ни радости, ни предвкушения, ни облегчения. Наверное, слишком настроена на борьбу, на тяжелый день, слишком сконцентрирована, чтобы позволить себе эмоции.

Она посмотрела на бронзовые ножницы и подумала, что ей может понадобиться помощь. Она позвонила тете Марте, та не удивилась и пообещала прийти. Инга даже не спросила насчет Тараканища – не все ли теперь равно?

Она улеглась в постель и подумала, что не сможет заснуть, но едва закрыла глаза, как провалилась в тяжелый, глубокий сон. Ей не снилось ровным счетом ничего.

* * *

Софья делала свою лучшую открытку. Никогда еще родная нота внутри нее не звучала так громко, в унисон с ветром за окном, с мерцанием луны в облаках, с биением сердец людей, что спят за чужими окнами без штор, с дыханием крадущегося по крыше кота, с размеренным ритмом движения на ночных улицах, с пульсом города. С вибрациями всего мира она ловила сейчас резонанс. Поток преломлялся в ее руках мощными лучами, и, когда Софья пропускала его сквозь себя, становилось тяжело дышать. Она доверилась Меркабуру вся, без остатка, не замечала хода времени, не отдавала себе отчета, что делают ее руки, только сохраняла тонкое ощущение каната под ногами, ловила баланс. «Держаться», – шептала она себе. И она держалась. Едва чувствовала, как поток перетаскивает ее на другую сторону, как нарочно будила в себе любопытство. Вспоминала, как ей удавалось найти созвучное в коллегах по работе, и внутри разгорался жадный азарт, возвращал ее к реальности, и тогда перед ней проступали очертания еще не готовой открытки. И снова ее подхватывал поток, уносил в неизвестные дали, и опять она выныривала обратно, цеплялась за светлеющее небо, за разноцветные корешки книг на полках, за открытку для мамы, что лежала на столе. Вверх-вниз, как на качелях, из одного мира в другой, главное, не терять связь и, целиком погружаясь в волшебный мир, все время помнить, пусть самой крохотной частицей сознания, что где-то есть другая жизнь, реальная, такая же увлекательная, такая же нужная.

Она колдовала всю ночь. Что-то делала, выбрасывала, отрывала, стирала, снова вырезала, клеила и рисовала. Когда Софью захлестывал поток, свет от бронзовых рукояток слепил глаза. Мансарда превратилась в настоящую Мастерскую. На диван она рухнула в шесть утра, забыв выключить свет, и проспала до самого обеда.

* * *

В пять часов в квартире Надежды Петровны собрались четыре человека. Софья специально пригласила тех, в ком была уверена, заранее. Они должны были привести в действие открытку все вместе, все семеро, но сначала ее нужно будет доделать.

Тетя Шура в реальности оказалось в точности такой же, как в своих визитках. Она уже успела достать из кармана пирожок в засаленной бумажке, и теперь по всей квартире витал запах лука и жареного теста. Дверь тети Шуры смело можно было использовать в качестве эскиза дизайна для семейного ресторанчика или кулинарии – она мастерски нарисовала витраж с аппетитными фруктами и пирожными. Семен оказался удивительно приличным на вид парнем и выглядел старше своего возраста – в брюках, пиджаке и рубашке он смахивал скорее на молодого менеджера, чем на школьника. Он тихо сидел в уголке дивана и читал что-то с экрана карманного компьютера. Его дверь с множеством хитрых запоров можно было описывать в фантастическом триллере. Дядя Саша принес самую простую и симпатичную дверь – из тонкого шпона, хоть в игрушечный домик вставляй.

Софья сидела за столом, ловила поток, пыталась соединить двери. В присутствии чужих людей ей трудно было настроиться, получалось не сразу. Когда дело наконец-то пошло, к ней подошла тетя Шура с пирожком в руке и закатила глаза кверху, не переставая жевать. Софья не возмутилась – она почувствовала поддержку, как если бы кто-то помогал ей настраивать музыкальный инструмент, на котором она собирается играть. Вскоре первые четыре двери были собраны. Вокруг них клубился плотный поток, как облачко пара над горячим камнем. Тетка отошла в сторонку, разглядывала скромный набор посуды в кухонном уголке.