Книга Тайны ветра. Книга 1. Маяк чудес - Нелли Мартова

– Наше чаепитие сильно затянулось. Пора всем возвращаться!

Мы обнялись с Неужели, я объяснила Аркадию, что вернусь к нему в квартиру попозже, попрощалась с Лилианой и помахала рукой Илье.

Бумс! Это ударили друг в дружку две мохнатые лапы в боксерских перчатках, висящие под чудным зайцем на стене. В комнате остались мы трое: я, Серафим и моя неизменная спутница Аллегра.

Манул прикрыл глаза и произнес:

– Я знаю, где ты была. Рассказывай.

– Серафим, – сказала я, – мне нужно знать, когда отсюда ушла Эльза.

– Вместе с Брецелем, – ответил он. – Знаю, о чем ты сейчас подумала. Я тоже обратил внимание, что они друг с другом знакомы.

– Ты думаешь, она заодно с маммонитами?

– У меня недостаточно информации. Рассказывай.

Можно ли было передать словами все то, что произошло в открытке с черной шкурой? Смог бы понять это кто-то, кроме меня и Аллегры? Я даже не знала, с чего начать. Так много всего случилось, что теперь я с трудом припоминала последовательность событий.

Когда же дошла до воспоминания Софьи о Старой Кошарне, спросила:

– Серафим, неужели Тварь могла появиться из-за желания, которое загадала Софья? Что такого могло быть в том листе бумаги? Чего она хотела? Я не верю, что все это началось из-за нее.

Манул приоткрыл глаза и с любопытством посмотрел на меня.

– Веришь ты или нет, не имеет никакого значения. Рассказывай дальше.

Как могла, я обрисовала ему мою встречу с фальшивой Аллегрой, обернувшейся жуткой черной птицей. Подозреваю, это был довольно путаный и весьма эмоциональный рассказ, но манул не перебивал меня и не переспрашивал.

Я не упомянула лишь о том, что это Эльза оставила для меня открытку самоубийцы, и, если бы не она, я бы не ускользнула втихаря с Маяка. Была ли записка от Магрина настоящей? Чего на самом деле хотела Эльза – сдать меня прямо в лапы Маммоне и заодно впустить Брецеля на Маяк, или она все-таки и вправду надеялась, что я найду слабое место Твари?

Когда я закончила, Серафим открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.

– Ты чего-то недоговариваешь, – мягко сказал он.

Я промолчала, Аллегра тоже.

– Ладно, пусть будет так, – согласился он. – Расскажешь потом, если захочешь.

– Серафим, что мне теперь делать? Сидеть сложа руки и ждать, пока Софья решит за нас все проблемы?

– Ей понадобится помощь. Кому-то здесь, в нашем мире, придется найти дверь, ведущую ко всему чудесному.

Я подозревала это с самого начала, как получила приглашение.

– Серафим, ты ведь имеешь какое-то отношение к Старой Кошарне, не правда ли?

– Может быть, – неохотно отвечает он.

– Расскажи мне про нее.

– Там помнят мудрые книги, о которых все давно забыли.

– Кто помнит? Кошки?

– Ты что-то имеешь против кошек? – Серафим прикрыл глаза.

– Да ничего я не имею! И ты больше ничего мне не расскажешь?

– Тебе этого пока достаточно. Я кое-что сделал специально для тебя, Инга. Парочку реальных предметов – получишь их, когда вернешься. Они тебе скоро пригодятся.

– Ох, сколько в тебе прекрасности. – Аллегра вскочила со стула, подбежала к манулу и обняла его за шею.

Никогда не замечала за своей радостью подобных фамильярностей! Какое счастье, что она не заставляет меня делать нечто подобное в реальном мире.

Я впервые увидела, как Серафим улыбается. Строго говоря, это была не совсем улыбка, скорее на его лице появилось выражение удовольствия, как на морде у кота, когда его чешут за ухом.

– А теперь давайте идите. У меня еще есть дела. – Он похлопал Аллегру по плечу.

Однако меня мучил один вопрос, и я все-таки решилась задать его:

– Серафим, а если бы я осталась, тоже могла бы попробовать приобрести этот билет?

– Но ты же не осталась. Чего теперь говорить? Не волнуйся, тебе и здесь дел хватит. Муррмяу!

Я оглянуться не успела, как он испарился. Исчез вместе со своим «Муррмяу» и подозрительным креслом. В комнате сразу стало неуютно, огромные окна и опустевший длинный стол словно хором говорили: нечего тебе здесь делать, возвращайся к себе. Я на минутку задержалась возле окна с меркабурскими чудесами, разглядывая новое чудо: рельсы тянулись вдоль полок, между которыми выросли железнодорожные мосты. Дорога уходила в туннель в дальней стене. Где сейчас Софья, чем она занята?

Одно я теперь знала точно: у Твари есть слабое место, и оно как-то связано с моей радостью. Я почти нащупала его, я была в шаге от озарения, но оно ускользнуло от меня. Аллегра была права, когда говорила, что я не готова. Она была тысячу раз права, а я поступала ей наперекор. Думала, что она – просто назойливый голос в моей голове, пока моя Аллегра пыталась научить меня чувствовать вкус радости – самый волшебный вкус на Том и этом Свете. Следуя за ней, я однажды найду мою собственную дверь ко всему чудесному.

Я чмокнула Аллегру в лоб и крепко-крепко обняла. Бубенцы на ее шапке радостно зазвенели в ответ, и по комнате поплыл аромат ванили и корицы.

Место, где Кругляш подслушивает

Четыре дня после круглой луны

Объявление на стене висело будто специально для кота. Вряд ли кто-то будет клеить объявление в двадцати сантиметрах от земли в расчете на то, что его прочитают люди.

«Не штуки красоты, а штуки механики» – вот что мог бы прочесть кот в объявлении, если бы умел читать.

Ни телефона, ни адреса на листке не было, только текст, а под ним – черный силуэт кораблика с надутыми парусами и флажком с буквой «М» и нарисованные ножницы с пунктирной линией, предлагающие вырезать его по контуру. Текст сплошь покрывали почтовые штампы, словно когда-то это объявление было открыткой и облетело весь мир.

Кругляш потерся о листок мордой и плюхнулся на бок. Прохожие могли бы подумать, что кот просто задремал на утреннем солнышке, а некоторые особо сердобольные дамы даже наклонялись, чтобы проверить, дышит ли он.

Между тем кот дышал, и дышал часто, ведь на самом деле он в это время бежал. Под лапами мелькала булыжная мостовая, и с каждым шагом все ближе становился высокий дом, увенчанный тремя башенками, опутанный лесенками и смотрящий во все стороны непохожими друг на друга окнами.

Добравшись до угла дома, Кругляш на мгновение остановился, наблюдая за тем, как крутятся на вершинах башенок чудного строения три разных флюгера. Потом он запрыгнул на ближайший подоконник, оттуда – на винтовую лесенку, с нее – на крышу балкона и на еще одну лесенку и, наконец, взобрался на карниз большого окна, где неподвижно замер.

Чуткие уши, повернутые к окну, различили два голоса.