Книга Поздний развод - Авраам Бен Иегошуа

– А что… На самом деле, чем плохо поесть на свежем воздухе? Почему бы и нет?..

– Разрешите мне все это организовать, – настаивает воспрянувший духом Кальдерон. – Для меня такое удовольствие пригласить всех вас. Так сказать, прощальный ужин для семьи профессора Каминки… при одном условии – вы позволите мне оплатить весь счет.

Яэль не в силах сдержать улыбку. Этот Кальдерон… он такой смешной. Но…

– Проблема не в этом, – говорит она. – Я уже приготовила все, что нужно, здесь… и, разумеется, вас я приглашаю тоже, – добавляет она, обращаясь непосредственно к Кальдерону, не оставляя при этом попыток разлучить Кедми с его креслом. А Кальдерон, воодушевленный своей идеей, пытается сейчас перетащить на свою сторону Цви, который ухмыляется, глядя из своего угла на Яэль.

– Меня эта проблема вообще не волнует, – говорит он. – Делайте что хотите. Одно могу гарантировать – если Рафаэль говорит, что это хороший ресторан – то так оно и есть. Могу за это поручиться. И для него стоимость – не проблема.

– Это очень и очень известный ресторан, – окрыленно подхватывает Кальдерон. – Обслуживание в саду… высший уровень… настоящая европейская кухня… Наш банк часто проводит там приемы, и меня там знают.

Но Яэль ничего не желает слышать:

– Нет. Мы будем есть дома. Здесь. Все уже готово.

Но Кальдерон не отступает. Еще немного, и с ним случится истерика.

– Это прекрасное место… В саду… Кругом деревья… тихий уголок… никто не будет нас беспокоить… Зачем вам взваливать на себя все эти хлопоты, госпожа Кедми… Это последний день, который вы проводите с вашим отцом… Пусть это будет моим подарком… Вы доставите мне огромную радость разделить с вашей семьей вечернюю эту трапезу. А ваш папа…

Его необъяснимое возбуждение и это вырвавшееся у него «ваш папа» заставили всех почувствовать какую-то неловкость. Всех – кроме Кедми. Он тоже выглядел несколько удивленным, причем можно было подумать, глядя на него, что он с трудом удерживается от смеха. С этим надо было кончать. И, поднявшись с места, я подошел к Яэли, обнял ее за плечи, заметив при этом, что тень моя перекрыла ограждение на балконе, и сказал так мягко, как только мог:

– О чем спор, Яэль, милая… А почему бы нам и в самом деле не выйти из квартиры на свежий воздух? По-моему, у господина Кальдерона возникла совсем неплохая идея.

Я говорю это и смотрю на Дину. Она сидит в своем углу, вся в черном, неприступно холодная, ее здесь нет, она в иных мирах, ее невероятной красоты лицо заставляет сжиматься мое сердце. Смотри, смотри. Это все – твои дети. Нож рассекает утро на неравные части. Какие заботы мучают каждого из нас? Если мучают. Как вдруг притихли все – даже Цви. Что произошло?

Узел разрубает Кедми:

– А что? Совсем недурная идея! Что это мы? Неужели лучше возиться с кастрюлями в кухне с утра до вечера? А приготовленная еда – не пропадет. Обещаю – мы с Гадди выскребем все до дна не позднее чем завтра. А кроме того, у всех осталось считанное время напоследок пообщаться с отцом.

Яэль смущена. Она не привыкла в подобных ситуациях вступать в бой. А потому, повернувшись к Кальдерону, она говорит уже более мирно:

– С вашей стороны, господин Кальдерон, это действительно очень мило, но ведь мы все уже здесь. А когда вы присоединитесь к нам…

Мне видно было, как он буквально борется с собой.

– Мне так хотелось бы присоединиться к вам… ко всем вам, но разве вы не видите, что я не могу, не могу… из-за хлеба. И не только потому, что закон Торы у меня… а у вас… Нет, простите, меня это не касается… Это ваше право… у нас свободная страна… Только мне нельзя сидеть за этим столом. Как и, возможно, госпоже Каминке тоже… Я не настолько наивен, чтобы думать… что что-то со мною стрясется… Вот, хоть это и запрещено Торой, я касаюсь этого, – и с этими словами он кончиками пальцев поднял питу с подноса и тут же осторожно опустил ее обратно. – Вы все видели, что меня при этом не поразила молния… Но тем не менее…

– Яэль! – не выдержал я. – Ну почему бы нам на самом деле не пойти. Что в этом плохого?

– А дети?

– Мы возьмем их с собой… конечно. Так мы и сделаем, – воскликнул Кальдерон. – Для них это место словно специально создано… Там есть детская площадка и аттракционы… и многое, что можно просто заказать. Я готов держать их на коленях…

Кедми положил конец спорам:

– Мы идем. Все.

Но Кальдерон теперь смотрел на Цви.

– Может быть, на самом деле я вам всем мешаю?

Он стоял и смотрел на Цви, униженный, жалкий… Но Цви не проронил ни слова. Тогда Кедми навис над ним всей своей тушей, затолкал в угол и прорычал, как рассвирепевший лев:

– Ну а теперь что стряслось с тобой? Нет, нет… Да не пугайся ты… Я не подозреваю ничего такого… Может, ты скажешь мне, на какой банк ты сейчас нацелился? Вспомни. Сколько тебе лет сейчас… и сколько было, когда ты только начал…

И запомни этот день. Может быть, именно он принесет тебе удачу.

Ресторан и правда оказался приятным – высоко, едва ли не на вершине Кармеля, в маленьком сосновом лесочке, прорезанном узкой тропой, посыпанной гравием, который поскрипывал под ногами, небольшой ресторан в деревенском стиле, в отличном состоянии, излюбленное, похоже, заведение для любителей тишины, покоя и вида на море, особенно для пенсионеров, которые могли здесь в дружелюбной и дружеской обстановке предаваться воспоминаниям о былом за кружкой пива или бокалом вина местных сортов – терпкого и недорогого вина Галилеи. Вот и сейчас за столиками, уютно спрятавшимися под деревьями, сидят пары – две более чем пожилые дамы в ярких цветастых платьях и два аккуратных старичка в темных костюмах времен, очевидно, кайзера Вильгельма. Это «йеки», немецкие евреи, методичные и дотошные – едва ли не первая алия начала века. Здесь, в пансионе для престарелых, частью которого является этот ресторан, они и встречают закат своей жизни. Все здание отделано светлой вагонкой, выглядит, может, несколько легкомысленно для плохой погоды, но скрашивает эту легковесность идеальная чистота. Старики не без интереса, явно дружелюбно смотрят на нашу компанию, официанты-арабы, улыбаясь, уже спешат предложить нам столики по нашему вкусу. Нам предстоит решить непростой вопрос – предпочитаем ли мы расположиться в саду или пойдем внутрь. Первое предпочтительнее, но не будет ли снаружи слишком холодно для Ракефет?

Кальдерон исчезает внутри – он должен отыскать управляющего, который, возникнув из ниоткуда, тут же отдает необходимые распоряжения.

– Давайте попробуем устроиться снаружи, – предлагает он. – Для начала. А если станет слишком прохладно, вы сможете в любую минуту перейти внутрь.

И действительно, небо начинает хмуриться, становясь из синего серым, – вслед за этим холоднее становится и воздух. Из ресторана появляются две тощие, в бело-черных пятнах собаки, скорее всего близнецы; они не спеша обходят нас, слабо пошевеливая хвостами, опустив головы, они принюхиваются к нам и, похоже, остаются довольными, ибо позволяют погладить себя. Тем временем все стулья оказываются расставленными, а на стол легла исключительной белизны скатерть. Кальдерон носится туда-сюда. Аси, склонившись над одним из псов, легонько почесывает ему голову.