Книга Внучка берендеева в чародейской академии - Карина Демина

И той твари, что притихла.

— Чуешь? — Илья прислонился к косяку.

— Что?

— А что чуешь? Закрой глаза…

Закрыла.

Оно-то верно, что с закрытыми глазами мир слухать легчей… чую… да, чую, как детвора возится. Ктой-то хнычет, ктой-то ноет, ктой-то жалится… бабы переговариваются, сплетничают, стало быть. Мужики… не то все… чую, как сапоги скрипят.

И мыши в старостином подполе возятся.

И вновь не то.

Чую, как кружат волки, не смея подобраться ближе. И тенью белою скользит сова-неясыть… и внове не то… а где то, иное, которое было. Вот только что ж было и глядело во все очи свое нелюдские. Куда подевалось? А куда б ни подевалось, да только сгинуло.

Мертвяки же…

Остались мертвяки. Бродят по двору, спотыкаются…

— Ушло оно, — сказала я, глаза раскрывая.

— Вот и я о том, — задумчиво произнес Илья, и счастливым он вовсе не выглядел. — Не нравится мне это…

— Чтоб осталось, легче было б?

— Если бы оно осталось… — Илья присел на порожек и скрозь щит мой ногу сунул, мертвяки к ней повернулися да и… только слабые стали, сами собою на бок валились. — Так вот, если бы оно осталось, мы бы точно знали, где оно есть. А теперь мы мало того что не знаем, где оно, так еще и понятия не имеем, зачем оно вообще было… и это вот… попугали и бросили.

— Он прав, Зослава. — Арей сапогами с мертвяков не дразнился, но выступил за щит и бросил огненного шара в ближайшую девку. Та и полыхнула, и повалилася, да так и осталась лежать. — Магию отозвали… они держатся на остатках. И во всем этом смысла нет никакого.

— Попугать…

От не пойму их.

Не померли, так радоваться надо! А они сидят, что сычи, пялятся друг на дружку да лбы морщат, мысли гоняя.

— Пугать… Зослава, твоя боярыня…

— Какая она моя! — Ото ж нашли, чего присвоить.

— Хорошо, — согласился Арей. — Послушай, боярыня сейчас при свидетелях дала понять, что балуется с запретной магией. Или думаешь, каждый магик способен мертвеца поднять?

Нашие некроманты способные, сам же ж говаривал!

— Наши некроманты, — Арей вновь за руку меня взял, — после первого курса клятву кровную приносят. И на каждом из них метка стоит особая, почти как клеймо. И эта метка не позволит с пути соступить… да и душу в теле удержит. Магия смерти, Зослава, слишком опасна, особенно для тех, кто не понимает, насколько она опасна. Это кажется, что получаешь в руки великую силу…

— Только хоронят некромантов чаще, чем боевиков, — тихо завершил Илья. — Зослава, поверь, что ни один… клейменый некромант не стал бы ввязываться в такие игры. Значит, он самоучка. И возникает закономерный вопрос. Он… вернее, она, столько лет пряталась, так почему именно теперь заявила вдруг?

Мертвяки валились на снег.

Затихали.

— Надо будет законсервировать, пусть наши глянут на остаточные плетения. — Илья глядел на мертвяков с немалым интересом. — Может, хотя бы со школой повезет определиться…

— А… та тварь? — Лойко подошел бесшумно. — Она тоже… не живая?

— Скорее всего… но сложно сказать. Я в некромантии как-то… не особо.

— Да неужели! Слышь, Ильюшка, а наша-то нянька чего-то да не знает…

Арей дернул плечом.

— Такие книги на особом учете стоят. Как и те, кто ими интересуется… так что да, я знаю слишком мало. Но думаю, найдутся те, кто знает… вот только зачем было привлекать их внимание? Разве что…

— Во-во, — заметил Лойко. — Чуется мне, что назад с ветерком поедьма… Зось, ты быструю езду любишь?

— Кто ж ее не любит. — Я от двери отошла.

С мертвяками и без меня разберутся, а мне с бабкой словечком-другим перемолвиться надобно… и пусть утречком мне пришлося уговаривать бабку на столичную вояжу, да ныне вот…

Как объяснить, что лучше ей тут остаться?

Да и лучше ли?

А вдруг, как отъедем, вернется оно?

И пущай говорит Арей, что ныне же от царевых людей не продохнуть станет, да… все одно… а с собою взять? Коль нужна я боярыне, то и не отступится она… и как быть?

Какую из двух бед выбрать-то?

Однако же бабка моя по-свойму решила. Подошла, взяла за косу и кулачок сухонький под нос сунула:

— Ось только попробуй тепериче тишком сбегчи!

ГЛАВА 55

О сборах

Стрельцы объявилися с рассветом.

Загремело железо, двор старостин наполнился людьми, которых встречали и с радостью, и с опаскою, а ну поди, догадайся, чего людям царевым в головы взбредет. Помнили старики еще те времена, когда гуляли бояре да без оглядки на простой люд.

Вот и спешили барсуковцы девок ховать.

А заодно уж и добро…

Ну, про добро это я сама докумекала, стоило глянуть, как Панасиха с бабами перешептывается. Стало быть, вскорости поставят во дворе столы, те самые, из гостиное хаты. Да накроют их, чем Божиня послала. Мыслею, что пошлет она в милости своей и пару ведер крепкое браги…

Впрочем, стрельцы на девок ежели и глядели, то украдкой, стереглися старшины. Он же, сед и поважен, многими шрамами мечен, выхаживал по двору да ус крутил.

Знатный ус.

У сома, небось, и то поменьше будут.

Следом за старшиною бегал писарь, человечек махонький да пухленький, в две шубы разом обряженный, видать, потому как мерзлявый зело. Он то и дело останавливался, охал, дул на пальцы и внове черкал чегой-то на дощечке.

Дощечка та, на веревочка к шее крепленная, сделана была хитро. Сбоку вона чернильница крепится. С другого — перышки стальные, да ножичек. А снизу — и бумажные листы.

Третьим в этой компании, царевым словом собранной, был некромант.

От никогда живьем сблизи не видывала!

Наши-то наособицу держатся. У них, сказывают, и столовая своя, а в общежитии — отдельный этаж, для лиц посторонних магическим пологом запертый. От и скользят они тенями болезными. Поутру глянешь — бредут гуськом к корпусу, граниту науки слюнявить, вечерочком — и обратно. И никогда-то не встретишь некроманта, который бы без дела бродил.

Может, и к лучшему оно.

Я от на нынешнего глянула, любопытствия ради, и ажно холодом могильным с него повеяло. Это попервости. А после-то ужо попритерпелася.

И попригляделася.

А мамочки вы мое родные! Худой, да такой худой, что и не человек, черепушка, шкурою обтянутая. Небось, ежель содрать с него и одежу, то все косточки напросвет видать будут. Вона и бабы на него глядять, головами качають, пальцами тычуть.