Книга Механическое сердце. Искры гаснущих жил - Карина Демина

– Раз-два-три-четыре-пять, – шепотом произнесла Кэри и пальцами коснулась жестких губ. – Я иду тебя встречать…

Ее.

Чужую женщину, посмевшую явиться в дом Кэри.

– …нельзя отдавать то, что принадлежит тебе, сестричка. – Сверр стоял сзади, слишком близко, чтобы Кэри чувствовала себя в безопасности. Он больше не пытался прикоснуться, но держал взглядом. И собственная обнаженная шея казалась беззащитной.

Нельзя отдавать.

Правильно.

– Мы ведь одной крови. – Кэри произнесла это шепотом, касаясь своего отражения. На стекле остались отпечатки пальцев. – Одной. Только я не безумна.

Кэри приподняла подбородок, еще раз окинув себя придирчивым взглядом. Быть может, и хорошо, что она столь тщательно готовилась к этому ужину. Девочка?

Нет. Девушка.

Платье строгих линий, оставляет обнаженными шею и плечи. Гридеперлевый шелк оттеняет белизну кожи, которая кажется почти прозрачной. И на ней узором, вязью выделяется цепочка.

Механическое сердце стучит.

Она готова к встрече?

Пожалуй.

Лэрдис из Титанидов была… яркой.

– Добрый вечер, – произнесла она низким грудным голосом.

Высокая.

И стройная, с фигурой идеальной, как манекен Ворта. Вечернее платье из нефритовой тафты, которая то отливала ярким золотом, то вдруг гасла, пряталась в мягких складках подола.

– Добрый вечер, – эхом отозвалась Кэри.

Неприлично разглядывать гостью так… долго? Открыто?

Плевать на приличия.

Идеальная талия и высокая грудь, прикрытая дымкой кружев. Аккуратный воротничок почти касается изящных ушек, и черные жемчужины мерцают, манят прикоснуться. Жемчужная же фероньерка подчеркивает длину этой шеи. Волосы уложены по моде, мирсальской волной, но прическа эта выглядит естественной…

– Ах, милая, – Лэрдис протянула руки, и Кэри, словно во сне, коснулась атласных перчаток, – понимаю, что явилась не вовремя, без предупреждения…

Почти дружеский жест, и губы целуют воздух у щеки.

Запах лаванды щекочет ноздри. А белая эгретка в волосах Лэрдис покачивается…

– Но ты, должно быть, слышала, что не в моих привычках ограничивать себя. – Лэрдис разглядывала Кэри жадно, и в льдистых ее глазах виделось… презрение?

Нет, другое что-то.

Раздражение?

– А правила – это так скучно… – Лэрдис не спешила отпускать руки, и Кэри держалась. Соприкасались лишь кончики пальцев да юбки, но и этого было чересчур много.

– Могу я узнать, что привело вас…

– …тебя…

– …что привело тебя в мой дом?

– Твой ли? – Лэрдис резко опустила руки.

– Мой, – с улыбкой подтвердила Кэри. – Прошу, присаживайся. Я распорядилась подать чаю, надеюсь, ты любишь чай?

– Предпочитаю кофе.

– К сожалению, гостей я не ждала, поэтому не знаю, остался ли кофе…

– Помнится, Брокк весьма его любил. – Лэрдис устроилась в кресле.

Золотая холодная женщина.

Враг.

…Сверр ненавидел тех, кто прикасался к Кэри, утверждал, что на коже ее следом чужака остается запах. Это его бесило, и сейчас Кэри как никогда понимала брата.

– Мой муж изменил свои привычки.

– Или тебе так только кажется, – заметила Лэрдис, мило улыбаясь. И плеснула светом алмазная пыль ее эгретки, точно вызов…

Не поддаваться.

У ревности вкус чая, даже не чая – кипятка, который обжигает нёбо. И Кэри отставляет чашку, заставляя себя дышать.

Улыбаться. Смотреть. Рассматривать. Притворяться, что этот неурочный визит вовсе не в тягость.

– Кстати, – Лэрдис разглядывает чашку, и Кэри, и комнату, и, кажется, внимательный взгляд ее проникает сквозь стены, пробирается в самые потаенные уголки старого дома, – а где мой мальчик?

– Работает…

– Конечно, он всегда так много работал… и ничего-то не меняется. – Лэрдис к чаю не притронулась. Отставив чашку, она откинулась на спинку кресла, а руки положила на подлокотники, поза ее была вызывающе-мужской, но и при этом нельзя было назвать ее нелепой.

– Кое-что изменилось. – Кэри поморщилась.

Язык саднило, да и горло тоже.

– Ты об этой нелепой свадьбе? Брось, милая, когда брак хоть что-то менял? – Рука-змея в золоте перчатки. Тонкие атласные пальцы, и невесомая пыльца пудры на них. – Тем более такой.

– Какой?

– Все знают, что ваша свадьба – это попытка Короля сделать хорошую мину при плохой игре. Твой жених от тебя сбежал, вот Король и взял первого, кто подвернулся под руку. Ко всему, Брокк слишком многим Королю обязан, чтобы возражать. Да и для него, если разобраться, ты неплохая партия. Милая домашняя девочка без особых амбиций… простоватая, конечно.

Она говорила это с очаровательной улыбкой, и каждое слово пробивалось сквозь щит отчуждения. А от Сверра спасал, но она хуже. Сверр был безумен, а Лэрдис понимает, что делает.

Но зачем?

Не из любви к Брокку, любовь бы Кэри поняла.

– И я даже верю, что он попытается тебя любить.

– Попытается?

…хорошо бы.

– Конечно. Он ведь должен, а у Брокка гипертрофировано чувство долга… – Лэрдис коснулась свечей, и огоньки скользнули по атласу перчаток, не опалив ее. – Да и есть в тебе очарование юности, способное увлечь… на некоторое время. А потом ему станет скучно.

– Неужели? – Кэри проклинала себя за слабость. Ей нужно ответить.

Едко.

Красиво.

А в голове пустота и обида, которую Кэри старательно глушит, приказывая себе держаться.

– Скука разрушила куда больше браков, чем измены… – Лэрдис задумчиво провела мизинцем по узору из живого железа. Обручальный браслет ее терялся в кружевной вязи, словно являясь ее продолжением. – Он надоест тебе, а ты – ему… причем ты ему скорее.

– Зачем ты пришла?

Щеки вспыхнули, и это проявление слабости разозлило Кэри. В конце концов, какое право имеет Лэрдис появляться здесь? Говорить подобные вещи? Смотреть так, точно Кэри – существо низшего сорта.

Выродок.

– Услышала, что мой мальчик женился… стало интересно. – Лэрдис поднялась. – И захотелось взглянуть на… королевскую подачку. Не обижайся, но так и есть.

Дышать. Не позволять глухому черному бешенству взять верх. Оно рвется, грозясь выплеснуться волной живого железа, меняющей, уродующей.

…и вот что, значит, испытывал Сверр.